Алексей Пехов - Джанга с тенями
— Защитничек ты наш, — хихикнул Кли-кли, но, следуя совету гнома, придержал Перышко.
Два разведчика медленно продвигались впереди нас, но улица оставалась тиха и спокойна. Аккуратненькие домики с ярко окрашенными ставнями и дверьми сейчас выглядели зловещими и таящими в себе угрозу. Улица расширилась, дома и заборы, выкрашенные желтой и голубой краской, стали больше. Ворота дома, в саду которого росли медвяные подсолнухи, были снесены и лежали на земле. Здесь кто-то очень хорошо поработал топором. На крыльце лежал человеческий труп, утыканный стрелами. Как и у всех мертвецов в деревне, у этого тоже не было головы. Я отвернулся — хватит с меня мертвецов на сегодня.
Дома по левую руку кончились, потянулись сады. Густые заросли кустов вдоль дороги сочились угрозой, там могла спрятаться целая орочья армия, да и на ветвях яблонь, густо поросших зеленой листвой, вполне способны затаиться лучники. Воины внимательно посматривали на заросли, но кусты оставались недвижимы, лишь однажды с ветки вспорхнула испуганная трясогузка и, крича, скрылась за деревьями.
Мы подъезжали к концу Перекрестка — три дома справа, небольшое поле, а дальше еловый лес. По левую руку потянулось капустное поле, и Кли-кли заметил, что неплохо бы было слямзить пару кочанчиков на ужин, крестьянам они теперь все равно уже не понадобятся. Гоблин неуклюже намекал на то, что умыкнуть капусту должен я, но после того, что я увидел на площади, аппетит у меня был отбит напрочь, о чем я не преминул сообщить шуту.
Беда пришла, когда ее никто не ждал. Одновременно рухнули огромные ворота двух последних домов, и сквозь поднятую от удара падения пыль полетели стрелы.
Крики боли, шелест выхватываемого оружия, ржание лошадей.
— Орки!
— Первые!
— К оружию!
— Труби!
Запел и тут же умолк боевой рог. Воин, получив стрелу в горло, выронил рог и упал под копыта своей лошади. Пропел еще один рог, откуда-то из-за домов слышался звон оружия. Помощи нам ждать не приходилось, второй отряд тоже угодил в ловушку.
— Влямзались! — прокричал шут, смотря на меня безумными и расширенными от ужаса глазами.
Дальнейшее я помню слишком плохо и одновременно слишком хорошо. Я был собой, я видел себя со стороны и одновременно я мог разглядеть, что творится вокруг меня. Весь бой навсегда врезался мне в память, он прошел как в кошмаре, как в застывшем на морозе сне, который порубили топором на отдельные ледяные глыбы.
Еще раз щелкнули луки, и орки, обнажив ятаганы, бросились на нас. Бросились молча, и это, наверное, было самым страшным из всего, что происходило со мной за сегодняшний день. Как говорят, у страха глаза велики — в эти секунды мне показалось, что орков много, очень много, намного больше, чем нас.
Мы находились в самом конце отряда, и поэтому первый и самый страшный удар приняли на себя воины Пограничного королевства… и Элл. Я заметил, как стрела застряла в прорези его шлема, как эльф отклоняется назад, заваливаясь на спину…
Защелкали немногочисленные арбалеты воинов, несколько орков упали, остальные все так же молча неслись на нас. Пограничники встретили Первых сталью, отражая атаку мечами и копьями. Гвалт стоял неописуемый, ругательства и крики, звон стали, хрипы. Орков нисколько не смущало, что их противники на лошадях. На меня бросился орк, я выстрелил, промазал, выстрелил второй раз, огненный болт попал Первому в шит, с ревом взорвался, превращая врага в головешку.
— Медок, закрой меня, — проорал я, стараясь перекричать шум битвы. Арбалет следовало перезарядить как можно скорее.
Орки все еще были заняты теми, кто находился впереди, они не очень рассчитали атаку, и мы, находящиеся в конце колонны, получили два десятка драгоценных секунд, чтобы ответить Первым дождем смерти. Наверное, ни разу в жизни я не заряжал арбалет с такой скоростью. Болты в ложе, рычаг на себя, прицелиться, задержать дыхание, нажать на один спусковой крючок, затем на другой. Битва с улицы переместилась на капустное поле, и, прежде чем орки успели добраться до меня, я уложил четверых, еще три болта прошли мимо, а два отскочили от доспехов врагов, будто те были заговоренные. Один из орков попытался прорваться ко мне, но его остановил огролом Медка. Тяжелый цеп ударил Первого в бок и отбросил в сторону.
— Бах! — ударило мне по ушам.
Пчелка в испуге встала на дыбы, и я очень неизящно хрястнулся о землю. Пришлось откатиться в сторону, чтобы не попасть под копыта собственной лошади. Я вскочил с земли и оказался лицом к лицу со здоровенным орком. Арбалет я уронил во время падения, доставать нож времени не было, Первый явно намеревался снести мою буйную голову и отрезать уши. Ятаган противно вжикнул, я втянул голову в пятки, и вражеский клинок прошел выше, лишь всколыхнув волосы.
Вокруг кипела битва, орки наседали, люди пытались выжить, так что помощи мне ждать было неоткуда. Орк ударил с оттяжкой, я в ответ рухнул на землю, прокатился по грязюке, вцепился в ближайший кочан и швырнул его в голову наступающего орка. Первый небрежно отмахнулся от капусты ятаганом, разрубая ее на две равные половинки. Мне вновь пришлось отскочить, парень был донельзя проворен и…
— Бах! — вновь ударило по ушам.
Мимо щеки что-то просвистело, и голова орка разлетелась похлеще чем спелая султанатская дыня, обдав меня на прощание брызгами горячей крови.
Я обернулся на шум. Халлас стоял на земле, передвинув свой драгоценный мешок на живот. Вокруг гнома рассеивался сизый, вонючий дымок. Изо рта он не выпускал обычную курительную трубку. В каждой руке мой спаситель держал по толстой короткой трубке, очень похожей на миниатюрную пушку. Такого чуда я еще не видывал.
Между тем к гному бросились сразу три орка, которые поняли, что Халлас представляет для них самую большую угрозу. Гном без всякой суеты отбросил странные трубки в сторону, запустил в мешок обе руки, вытащил еще две точно такие же пушечки, поднес одну из них к дымившей во рту трубке, поджег фитиль, направил на спешащего к нему орка.
— Бах!
Орк изобразил в воздухе ногами презабавнейший кульбит и упал.
— Бах!
В панцире второго появилась дыра, орк схватился руками за грудь и, закачавшись, рухнул лицом в грязь.
Третий орк остановился как вкопанный, и его тут же пригвоздил копьем один из воинов Фернана.
Один из орков обрушил топор на щит едва державшегося на ногах Одноглазого. Я вытащил нож и совершил самый безумный поступок в своей жизни. С разбегу я подпрыгнул и ударил орка обеими ногами в спину. Пришлось рухнуть на землю, орк, не ожидавший ничего такого, нырнул вперед, упал на колени и тут же распрощался с головой.
