Леонид Порохна - Сказка про Ваньку
— Тварь ты пакостная, потрох сучий. Вот ты думаешь, что делаешь?
Филька вздрогнул, но не от речей Ванькиных, а от увиденного. Со странным весельем посмотрел вниз, сказал ехидно:
— He-а… Мне незачем, тебе думать надо. Я и так проживу.
Филька бросил взгляд в окошко, потом — на Ваньку, произнес теперь с удивлением:
— Вот же дубина… Еще и стоит…
Обратно в окошко уставился, да с таким лицом, что Ваньке не по себе сделалось. Что-то там происходило совсем необычное, Ванька шагнул к стене.
— Глянь, полезно будет, — процедил за спиной Филька.
Парень прыгнул, ухватился за наличник, подтянулся.
Посреди тесной комнатки на столе лежал мертвый Король. В головах стояла Девица в железной одежде воина, с окаменевшим лицом, напоминавшим лицо покойника. Пальцы ее медленно двигались по голове Короля oт лба к затылку, и страшное происходило под ними. Вчера еще седой, с высохшей кожей, Король лежал теперь черноволос, морщины разгладились, лицо пополнело, налилось силой. Один кровавый разруб был прежним, вдоль него ползли пальцы, и где они проходили, исчезала кровь, смыкалась кожа, исчезал след удара.
Когда завершили пальцы свой путь, Король открыл глаза, уставился в потолок неживым взглядом.
Ванькины пальцы тут разжались, упал он на землю, огляделся. Свет предутренний неверен, все как ненастоящее, только Филька-вор настоящий, во все глаза внутрь глядит. Прыгнул Ванька обратно, а за окном сошлись в воинственном объятии Король с Девицей, целуются.
Ванька спрыгнул на землю, Филька тоже глаза отвел.
— Ушли, — посмотрел на Ваньку с сочувствием. — За тобой пошли. Сейчас они удивятся, готовься. Будешь с ней силами меряться. Она отмерит…
— Она?
— Она, она. Своих мотыльков никому не дает, сама давит.
В доме закричали, зашумели.
— Тебя потеряли, но не бойся, найдут скоро, — сказал Филька и удивился. — Парень, эй! Чего стоишь? Давить тебя будут! — Филька на воротах заерзал, засуетился. — Ладно, хрен с тобой! Ты меня однажды спас, помогу. Бежать надо! Вставай, дурак, утро!
Ванька очнулся.
— Вон лестница, — погонял Филька. — Быстро беги!
Кинулся Ванька к забору, схватил лестницу и замер, не знает, что делать.
— Сюда тащи!
А в доме шумели все громче.
— Ставь, отцепляй меня! — шипел Филька.
Ванька засомневался, вор торопил:
— Без меня не уйдешь, дурак, убери железы!
Скоро упал он под ворота. Ванька побежал в сторону, остановило его Филькино шипение:
— Лесенку бери, лесенку!
— Да зачем?
— Бери!
С двух сторон вцепились в тяжелую лестницу, побежали вдоль забора. И вовремя, шум докатился до дверей, посыпались на двор стражники.
В густом кустарнике двигались беглецы вверх по склону, в горы. Снизу долетали крики, стражники седлали лошадей.
Скоро выскочили Ванька с Филькой к глубокой расселине, на дне которой ревел горный поток. Побежали над обрывом, разнесенные края которого сближались в одном-единственном месте, там с двух сторон нависали над пропастью каменные глыбы, но расстояние между ними нельзя было перепрыгнуть, далеко. Туда и вел Филька-вор.
С трудом поставили лестницу концом вверх, примерились, чтобы конец попал на другой край. Лестница покачивалась, в любой момент грозя рухнуть в пропасть и утащить за собой беглецов. Но удержали. Конец встал на другую сторону.
— Держи крепче, — скомандовал Филька шепотом.
Ванька вцепился двумя руками, вор осторожно полез по шаткой переправе. Лестница заворачивалась, прогибалась, бродила из стороны в сторону, но выдержала. На твердом месте Филька выпрямился, потягиваясь, по морде разлилось спокойствие.
— Держи! — крикнул Ванька, ступая на доски.
— Погоди! — остерег Филька,, наклонился к лестнице, потянул на себя, и полетела она вниз, в реку.
— Ты чего? — ошалел Ванька.
— Не понял ты, — доброжелательно отозвался Филька-вор. — Не понял, слышь?
— Что не понял?
— Дело не понял, — терпеливо объяснял Филька. — Погоня идет, слышишь?
— Ну…
— За двумя сразу не пойдут, одного гнать будут.
— Ну…
— Я и уйду спокойно. Спасибо. Да ты быстро беги, уж постарайся! Удачи тебе!
Филька отступил от обрыва, исчез. Ванька молча проводил его глазами. Он стоял перед ущельем, за спиной шумела стража, делать было нечего, оставалось бежать вверх, в горы.
Время шло к полудню, когда выбрался Ванька на странное место. Среди скал лежала равнинна, похожая на стол, до того плоская. И зажата отвесными склонами, прохода не видать. Ванька к тому времени всякое соображение потерял и неверной рысцой поперся прямо посередине. И не так далеко отошел, когда застучали за спиной копыта.
У края плотно строился в линию большой отряд, в центре, на великолепном белом скакуне, гарцевала Девица.
А Ваньке было все равно. Он изменил чуток направление и теперь вяло трусил в сторону, к скалам. Ноги ступали криво, подгибались.
В этот миг на другой стороне плато родился и покрыл разом всю округу короткий и страшный рык. Ванька встал, качаясь.
Из тени скал выходил Зверь. Большой, в четыре быка, с гибким лысым хвостом, с пастью, вроде клюва петушиного, из которой вырывался рев, проносился над Ванькой, над стражниками, бился о скалы и улетал вверх, отдаваясь оттуда низким каменным гулом.
Ванька стоял. Бежать бы, да сил не осталось.
Закричала Девица, заметался в воздухе хлыст, прыгнул белый конь. Неистовая радость горела в глазах, не похожих на женские, в крике вился отчаянный восторг. Следом заорали конники, уставили вперед пики, отряд понесся на Зверя.
Ванька стоял, двумя руками обхватив голову, раздирающая боль мутила глаза, заткнула уши, потом отпустила, но сознание вернулось не сразу.
Всадники, отчаянно визжа, вертелись вокруг Зверя. Бестолково, как сперва показалось Ваньке, но на самом деле с расчетом: они перемещались так быстро, что огромное животное не поспевало следом, зловещий хвост без толку хлестал по камням, клюв щелкал в воздухе, и несколько копий уже болтались в мощной шее.
Ванька теперь только сообразил, что никто его не ловит, никому он не нужен. И совсем рядом — проход в скале, узкий, неприметный. Там и тропка нашлась. Ванька катился вниз, а поверху разносился шум битвы, гнал вперед, к реке за рощицей. Не останавливаясь, парень проскочил по берегу, из последних сил перевалил в воду ствол дерева, упавшего на берегу. Поток рванул его с такой силой, что Ванька едва успел зацепиться за ветви. Со страшной скоростью понесло его вниз, и шум воды заглушил звуки битвы.
Узкий, как щель, месяц висел на небе, ничего внизу не освещая. Смутные очертания кустов и редких деревьев покрывали пологий склон, и по всему пространству горели там и тут факелы, которым тоже мало что удавалось высветить. Факелы медленно передвигались, каждый сам по себе, и в то же время все вместе искали кого-то.
