Аня Чеблакова - Смерть волкам
"Мы на месте, - подумал Тальнар. Он огляделся по сторонам, думая о том, что Кривой Коготь наверняка уже где-то рядом. В следующую секунду чутьё сказало ему, что так оно и есть. Сердце на секунду остановилось, словно кто-то ударил Тальнара в грудь.
- Ты не туда смотришь, - сказал Лантадик, вытаскивая из ягдташа баночку с солью. - Вон там спил дерева.
Тонкая сосна, верхушку которой когда-то сломал ветер, была спилена у корня и наклонена к земле. Сверху её кора была срезана, в древесине высечено клиновидное углубление, в котором белела соль. Такие кормушки делались специально для лосей. Внезапно Тальнар понял, как он это сделает. Он избегал смотреть на отца, но тот обошёл его и посмотрел на него сам.
- Что с тобой? Ты не заболел, часом?
Да, заболел, и это не вылечить.
- Нет, пап, всё нормально, - сказал Тальнар, попытавшись улыбнуться. - Я просто подумал, что не очень-то хочу уезжать так далеко и надолго.
- Да, - сурово проговорил Лантадик, проводя рукой по своим рыжим волосам. - Мне будет непросто без тебя. Не знаю, как я буду один в нашем доме... не знаю. Тебе-то уж во всяком случае будет там лучше, чем мне здесь. Ты, наверное, давно на меня сердишься.
Слова скомкались, застряли у Тальнара в горле. Он хотел улыбнуться, покачать головой, но вместо этого лишь слабо дёрнул подбородком вправо и вниз.
- Значит, и вправду сердишься, - вздохнул Лантадик. - Я тебя понимаю... возможно. Я не помню своих родителей, Тальнар, а мой дядя всегда был строг со мной. Я думал, это единственный способ воспитать хорошего ребёнка. Теперь-то мне ясно, что я ошибался.
- Я... я не сержусь на тебя, пап, - пробормотал Тальнар, не глядя на него.
Лантадик подошёл к нему и продолжил тем же нарочито грубоватым голосом:
- Отец из меня был никудышный, но ты уж не забывай меня, Тальнар, и постарайся простить.
- Давно простил, - прошептал Тальнар. Лантадик окинул его взглядом:
- Поговорим, когда вернёмся домой. Или ты хочешь сейчас?
"Отец, мне приказано убить тебя"
- Н-нет, - смог сказать Тальнар, - давай поговорим дома.
- Ладно, - Лантадик кивнул и развернулся. - Пойду, подсыплю соли здесь, а потом пойдём дальше.
Он зашагал к кормушке. Тальнар провожал его взглядом. Слёзы медленно подступили к его глазам, дрожащие руки подняли ружьё.
Лантадик склонился над лосиной кормушкой, убрал с неё хвоинки и катышки птичьего помёта и насыпал свежей соли. Выпрямившись, он оторопел - перед ним стоял Кривой Коготь.
Егерь не услышал, как он подошёл, но не внезапность его появления так поразила Лантадика, а вообще тот факт, что оборотень стоит перед ним. Лантадик не испугался, он только был оглушён изумлением. Ему показалось, что у него галлюцинации. Кривой Коготь... Этого не может быть - ведь он сам отправил его на смерть, его должны были расстрелять, всадить серебряную пулю в его рыжий затылок.
Кривой Коготь улыбался, но его глаза были злыми. Он стоял неподвижно, чуть ссутулив плечи, опустив здоровенные руки. И в какое-то из тех нескольких бесконечных мгновений, пока они стояли друг напротив друга, правда обрушилась на Лантадика, как удар топора.
- Ты... - выдавил он не своим голосом. Кривой Коготь улыбнулся ещё шире.
- Смотри туда! - выкрикнул вдруг он, выбросив руку влево, и Лантадик обернулся.
Тальнар стоял, подняв ружьё отца и целясь в него. Его лицо было искажено болью и ужасом, из широко раскрытых глаз текли слёзы. Лантадик хотел крикнуть: "Брось ружьё, сынок, что ты делаешь? Брось, оно заряжено!" Но он не успел даже шевельнуть губами.
Тальнар нажал на курок.
Выстрел, казалось, отразился от блёклого утреннего неба. Над головой Тальнара пролетели вспугнутые грачи.
Лантадик выгнулся назад, его спина вмиг одеревенела, голова откинулась так, что затылок коснулся позвоночника, и на миг перед Тальнаром мелькнул белый, как снег, подбородок отца. Через мгновение он стал алым, как и воротник его рубашки, и из шеи брызнул в сторону фонтан крови. Правая рука задёргалась в воздухе, как бы ища, за что ухватиться, а потом Лантадик упал.
Упал и Тальнар - выронив ружьё, прижимая ладони к лицу, к только сейчас закрывшимся глазам, к раскрытому в немом крике рту. Он не видел, как Кривой Коготь подошёл к телу его отца и внимательно рассмотрел его.
Последним, что видел Лантадик, было спокойное и довольное лицо его врага. Потом он умер, и Кривой Коготь удовлетворённо отошёл от него.
Тальнар всё ещё сидел, закрыв лицо руками. Он бы кричал изо всех сил, но его голос как будто сжался у него в гортани, и он не мог издать ни единого звука. Только когда Кривой Коготь вразвалку подошёл к нему, Тальнар смог выдавить из себя несколько слов:
- Отойди от меня... я предатель...
Кривой Коготь поднял ружьё и, размахнувшись, ударил Тальнара прикладом по плечу. Боли юноша не почувствовал, но сила удара была такова, что он повалился на землю. Кривой Коготь ударил его снова, на этот раз по рёбрам. Судорожно Тальнар попытался подняться, но последовал новый удар - плашмя, по голове, - и молодой убийца снова рухнул на траву.
- Соберись, слизняк! - проорал Кривой Коготь, ударяя его на этот раз сапогом. - Соберись, мать твою!.. Ты сделал только часть задания!
Тальнар закричал, вложив в этот вопль всю боль, терзавшую его:
- Убей меня! Пожалуйста, умоляю, убей!..
- Молчать! - Кривой Коготь наклонился, схватил его за шею и, подняв, буквально всадил спину Тальнара в ствол растущей рядом берёзы. Юноша слабо охнул от боли. На секунду у него потемнело в глазах, а когда зрение вновь прояснилось, он увидел перед собой оскаленную рожу Кривого Когтя. Рыча от ярости, оборотень плюнул ему в лицо.
- Слушай меня, слизняк, щенок, убивший своего отца!.. Ты - никто. Жалко скулящая тварь, которая прокусила руку, вскормившую тебя, и лижет сапог, который тебя бьёт... Лантадик сам бы прикончил тебя, если бы узнал, что ты волк. Не знаю, почему я сам тебя до сих пор не убил. Ты просил смерти? Так вот, я тебя убью, если ты дашь мне повод, но не надейся на то, что эта смерть будет быстрой. Я переломаю тебе кости. Я сдеру с тебя шкуру. Я отдам тебя самым грязным шкурам из моей стаи, и они будут насиловать тебя до смерти. Вот как я от тебя избавлюсь... А теперь решай: либо это, либо ты идёшь в мою стаю. У тебя есть минута, червяк.
Его искривлённые пальцы сжимали шею Тальнара, острые грязные ногти впивались в кожу. Тальнар испытал ещё один - последний - миг решимости. Сейчас он ответит плевком на слова Кривого Когтя. Что будет потом, всё равно. Больше он никого не убьёт.
Он открыл рот. Голос прорвался не сразу, а когда наконец Тальнар закричал, то сам не узнал своего визгливого, скулящего вопля:
