Оля Виноградова - Ванильное облако, клубничное мороженое
Директор детского дома дождалась, пока второй выпускник прошлого года опять на заработки на нефтяную вышку уедет и отозвала Андрея к себе в кабинет поговорить. Не стала вокруг да около ходить — спросила прямо:
— А вы, Андрей Иванович, долго с мыслями собираться будете?
— Что? Вы о чем? — вздрогнул мужчина, вынырнув из планирования очередной финансовой сделки.
— О Жене, — лукаво улыбнулась женщина. — Вы бы поговорили с ней, а то время идет. Так и опоздать недолго.
— Опоздать? — тяжелым эхом прозвували слова бизнесмена. — Да я уже опоздал. Вроде как… Не о чем нам с ней говорить. Обидел я ее крепко, чувствую, не простит.
— Так зачем же еще больше обижаете? — директор подняла брови. — Знаете, каково это… Ощущать себя никому не нужной? Вряд ли. Она — знает. Тяжелее всего, когда ты не нужна именно тем, от кого ласки ждешь. Не она вас, а вы сами себя простить не можете. А она может и умеет. Поверьте…
По дороге до дома, сидя на заднем сиденье своей машины, мужчина ощущал некую пришибленность. Действительно, чего он боится? Один раз из-за трусости уже упустил подходящий момент. Мог полезный урок извлечь, ан нет — продолжил творить глупости. В бутылку полез. Замкнулся на переживаниях, до сожаления докатился. Женька поймет. Выслушает и простит. Но до конца честным надо с ней быть, а это значит…
Андрей достал мобильный телефон, выбрал из списка контактов нужный и бросил отрывисто, после знакомого, пропетого томным голосом "алло":
— Я подаю на развод…
В отличие от бизнесмена, его практически бывшая жена, матерая самка нового мира, угрызениями совести не страдала. Очень уж ей не хотелось лишаться привычного образа жизни. А муженек ее треклятый ясно сказал — денег она больше на свои развлечения не получит. Кончились походы по бутикам, круизы с любовниками. Всему конец. И конечно женщину крайне интересовал один вопрос: кто виноват?!
Безусловно другая женщина! Она выяснила все сплетни, гуляющие по компании Андрея. Благо старые знакомые, любители языками почесать, все еще работали на мужа. Разболтали о каком-то тощем найденыше. Олеся в ярость пришла. Надо же… Седина в волосах у Андрея серебрится, а все туда же… На молоденьких охотниц за деньгами потянуло. А она чем не хороша? Уж всяко не хуже. И запросы те же. А опыта куда больше! Ничего… Маленькая тварь еще поплатится. Пожалеет! Пусть Андрея уже не вернуть, но сопернице она личико знатно попортит. Объяснит, каково на чужое бабло без спроса зарится.
Олеся припарковала машину во дворе многоэтажного старого дома. Вышла, резко захлопнув дверь машины, и закурила. Что лучше: давить на жалость малолетки или силой поставить ее на место? Какая там жалость… Женщина в дорогой белоснежной шубе, умело накрашенная и все еще красивая в свои почти сорок не достойна жалости. Вот если бы она с синяком под глазом заявилась и в драной одежде… Поторопилась! Надо было попросить своего нынешнего приятеля разрисовать ее как следует.
Олеся затушила окурок мыском остроносого замшевого сапога. Она отворила скрипучую с выбитыми досками дверь многоэтажки, процокала каблучками на третий этаж вонючего подъезда и остановилась перед нужной квартирой. Так и не определившись с поведением, решив действовать по обстоятельствам, женщина нажала кнопку звонка. Моргнул дверной глазок, а потом дверь открылась не до конца, остановленная латунной цепочкой.
— Вам кого? — поинтересовалась совсем молоденькая растрепанная девушка с заспанными глазами.
"Это и есть его любовница?" — удивилась Олеся.
— Евгения здесь живет? — уточнила женщина. — Это ты?
— Я, — девчонка непонимающе моргнула.
— Может впустишь? Поговорить надо об Андрее… Ивановиче, не через порог же, — Олеся усмехнулась уже уверенная в своей победе. После разговора с ней эта чувырла близко к Андрею подходить не захочет.
Ничего не подозревающая Женька впустила в квартиру хорошо одетую незнакомку. Приготовила чай, усадила на колченогую табуретку на кухне. Жилье хоть бедное, но относительно свое. Костику, выпускнику от бабки в наследство досталась. Он ее и приютил, когда сил ждать не осталось. Слишком уж тоскливым выдался Новый Год. И одиноким. Для девушки, которая привыкла встречать его в компании малышни. Разворачивать руками сделанные подарки и радоваться детским смешным открыткам.
— Думаю, твою голову занимает масса вопросов. Кто я, откуда… Что сказать хочу… Все просто, маленькая, все очень просто: я — жена Андрея. Давнишняя и законная. А вот кто ты такая? — Олеся закурила. — На что рассчитываешь? На счастливое замужество? А не будет его. Ты же не законченная сука, чтобы детей без куска хлеба оставить? А он мне именно так и сказал. Уж не знаю, чем ты его околдовала, но ему на всех наплевать стало. На сына, дочь, к которой он забыл на утренник придти… — солгала женщина. Не было никаких детей. Никогда, но она верно оценила, чем можно поймать на крючок Женьку. — Что ж в тебе такого, что он никого кроме тебя не видит? Какими погаными словами ты ему уши залепила, что он плачь ребенка не слышит?
— Я н-н-неее… — Женька смотрела на Олесю широко раскрытыми глазами. С дрожащим черным зрачком. С соленой каплей на грани которой отражалась маленькая кухонька с обшарпанной мебелью и не вписывающаяся в интерьер женщина. И слова, которые она произносит. Так отвратительны. Падают в душу, будто тяжелые камни и ранят ее острыми краями, отколотыми от ее хрупкого мира — яичной скорлупы.
Думала она, что хуже быть не может. Насилие пережила, влюбилась впервые в жизни, да не в того… А теперь еще и деток обидела. Хотела она сказать, что не виновата ни в чем. Рада бы Андрея увидеть, да он сам от нее отказался. Ушел, оставил сразу, как… как… Но вспомнила последний визит в детский дом и разговор последний с тетей Лидой. Намекала она, говорила — хорошо все будет. Потерпеть немного надо. Мужчинам в любом возрасте многие решения трудно даются. Вот она о чем говорила, развести он, выходит, решил. Ради нее…
Да кто же знал, что женат он. Кольца не носит, живет один. А жена у него красивая, куда Женьке с ней тягаться. Да и не будет она. Как же он мог? Дважды предать ее. Ладно, той ночью она сама виновата. На шею бросилась, о глупости попросила, но сейчас… Она же ушла, чтобы не стеснять его, чтобы не напоминать ни о чем. Хотя надеялась. На какой-то ответ. Почудилось Женьке что-то в глазах Андрея, когда он на нее смотрел. В жестах его, когда прикасался. Осторожно, подушечками шершавых пальцев. И в поцелуях его что-то такое было.
Но… Ведь это только почудилось. Или приснилось. Или она придумала себе, как в детстве принца из сказки.
