Fantasy-Worlds. Ru - Сборник рассказов №2
— Ну-ну-ну, — заулыбалось Лихо, — Во-первых, вы не такие уж и бедные — царь-батюшка не скупится на охранение собственных границ. Во-вторых, я в долгу не остался — вы тоже получили кое-что взамен…
— Ага! Приобрели! Несколько седых волос, — плачущим голосом молвил Алеша, явно давя на жалость.
Но, видимо, последней у Лиха отродясь не водилось, ибо оно проигнорировало замечание поповского сына и кинуло внутрь ступы цветок папоротника. Затем потянулось и сняло с гвоздика на двери клетку. Почему-то никто из богатырей ее до этого момента не замечал. В клетке сидело нечто…нечто похожее на маленький черный угловатый комок. Но этот самый комок, тем не менее, как угорелый метался по клетке, изредка сыпля искрами.
Когда Лихо взяло клетку в руки, непонятное существо разразилось такими громкими и противоречивыми криками, что повергло богатырей в состояние близкому к бабьему обмороку.
— Ты что себе позволяешь, тварь нечистая! Убери от меня свои клешни! Я требую, чтобы ты открыл клетку и выпустил меня на волю! Сво-бо-ду! Сво-бо-ду сказочной птице! Если не откроешь клетку сейчас же, сожгу ко всем чертям! А над прахом гнусно надругаюсь! Повесь клетку на место! Накрой ее простыней — не хочу видеть этого жестокого мира!
Легонько треснув по прутьям, Лихо заставило невеличку замолчать. А, затем, взяв вообще непонятно откуда взявшиеся тут кузнечные меха, стало изо всех сил дуть ими на скукоженную птицу.
По ее маленькому тельцу тут же побежали огненные всполохи, а искры разлетелись в стороны, словно брызги от броска камня в воду. Птица, разгораясь, начала увеличиваться в размерах, обрастать маленькими язычками пламени, словно перьями, и еще громче верещать.
— Что ты делаешь? А ну-ка, прекрати! Только попробуй меня раздуть! Я тебя тут же изжарю живьем! Так что дуй скорее!
— Ага, не дождешься, — ухмыльнулось Лихо и отложило меха в сторону. Вместо этого инструмента оно взяло щипцы, ручки которых были обмотаны каким-то тряпьем и, приблизив их к подросшей до размеров вороны, птице, резко выдернуло у нее из хвоста перо. При одном только прикосновении к Жар-птице, передняя часть щипцов раскалилась добела, поэтому, Лиху едва хватило времени, чтобы дотянуться до ступы и швырнуть внутрь перышко. Затем Лихо с криком отбросило от себя накалившейся инструмент и, надрывно скуля, сунуло покрасневшую руку в рот.
Жар-птица тут же не преминула поддеть незадачливого зельевара.
— Ха-ха! Что я тебе говорила нечисть? Сожгу! Как пить дать сожгу!
— Что? — развернулось к птичке Лихо и ехидно улыбнулось, — Пить, говоришь, хочешь?
Птица, тут же почуяв всю серьезность ситуации, заметалась по клетке.
— Нет! Нет! Нет! Я пошутила-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш…
Лихо плеснуло в клетку набранной в ладоши из бочки дождевой водой. Затем с блаженным выражением лица стало наблюдать за исходящим паром скукоживанием Жар-птицы до привычных уже размеров.
Немного погодя опомнились и богатыри.
— Да объяснишь ты нам, что тут творится-то? — зарычал Илья Муромец, угрожающе протянув руку за мечом-саморубом. Остальные, помедлив, последовали его примеру.
— Эх, вы, — снисходительно рассмеялось Лихо, — Я же предупреждал, что ваши игрушки на меня не действуют. Басурманов ими пугайте, а не меня, ясно? А зелье… зелье… — Лихо опустило голову, — Ну посмотрите на меня. Посмотрите хорошенько. На кого я похож? Помесь мужика и бабы…я даже сам не понимаю, кого во мне больше…и так вот на протяжении сотен лет. Вам-то не понять той неопределенности, что сидит внутри тебя и подтачивает, подтачивает, словно вода камень — медленно так, но верно…до того момента, когда ты уже теряешь над собой контроль просто потому, что уже не можешь осознавать себя, а, следовательно, отдавать отчет поступкам и мыслям. Да и мыслей-то как таковых нету — вертится лишь одна навязчивая идея узнать-таки, кто ты есть на самом деле…И ты, уже не обращая внимания ни на что, начинаешь искать ответ на этот вопрос, — лишь бы перестал внутри тебя подтачивать этот мерзкий червяк сомнения — боясь лишь одного. Не найти ответа. Потому, что в этом случае все начнется с начала, с тем лишь исключением, что ты уже будешь знать, что вопрос твой риторический…а это во сто крат страшнее, чем самая сложная загадка, от правильного ответа на которую зависят дорогие тебе жизни…во сто крат страшнее…потому что риторический вопрос — это вопрос без права на ответ…
Но я его нашел. Я нашел этот ответ — и он сейчас находится в этой ступе. Доводится до кипения и принятия однородного цвета…и вы просто не представляете, что сейчас со мной творит ожидание…потому, что если этот ответ не подойдет к моему вопросу…то… то вы уже знаете, что будет тогда…
Богатыри растерянно переглянулись. По их вытянувшимся лицам было ясно, что из всего монолога Лиха они поняли, дай Перун, если только половину. Но жалобная интонация безысходности подействовала лучше всяких слов.
— Так…это…что ж ты сразу нам не сказал? — упавшим голосом спросил Алеша.
— О да-а-а-а, — всплеснуло руками Лихо, — Будто это что-то изменило. Еще скажите, вы бы тут же кинулись выполнять любые мои поручения и исполнять любые прихоти?
Все трое еще больше понурились.
— Ну, как бы это…м-м-м…это самое… — смущенно забормотал Илья, — Ну как бы, может тебе еще какая помощь нужна?
Алеша с Добрыней согласно закивали.
Лихо пораженно воззрилось на них, но лишь устало махнуло рукой и принялось помешивать варево в ступе. Затем, когда бульканье сменилось менее аппетитным и вязким чавканьем, Лихо небольшим черпаком — едва ли не ныряя внутрь ступы — принялся наполнять глиняную чашу в своих руках.
Наполнив емкость доверху, брезгливо поморщившись, Лихо посмотрело на получившееся варево. Богатыри вытянулись, зачарованно наблюдая за действиями Лихо.
Последнее, заметив одобрительные взгляды троицы, сделав над собой громадное усилие, разом влило чашу в глотку.
— Ну? — нетерпеливо поинтересовался Добрыня, — Действует?
— Да кикимора его знает… — пожало плечами Лихо и тут же поперхнулось.
Илья рванулся было помочь, но тут всю фигуру Лихо окутало тонкой белесой пеленой тумана, какой бывает на сонных озерах летними вечерами. Лихо в испуге хотело вырваться, но туманные путы держали намертво, не давая жертве вырваться и доставляя ей сводящую с ума пульсирующую боль при каждом прикосновении.
— Добрыня, что это за Чернобожья дрянь?!
— Я откуда знаю? — в ужасе отскочил Никитич подальше от Лихо.
А с телом Лихо, тем временем, происходили какие-то изменения… Некоторые части тела вдруг загорелись ярким алым цветом и, словно, кровавое пятно, стали медленно расползаться по всему телу, либо сливаясь, либо, наоборот, минуя какие-то участки.
