Дженни Ниммо - Лазурный питон
– Лично мне очень даже важно, – настаивал Танкред. – Когда я с кем-то знакомлюсь, то предпочитаю узнать и имя, и фамилию.
Чарли испугался. Только бы Танкред успел отвести глаза, пока Манфред не учинил с ним какую-нибудь из своих гипнотических гадостей! В черных глазах старосты уже замерцал нехороший огонек.
– Будет тебе, Тан, – подергал друга за рукав африканец Лизандр. – Белла и Белла, ну и хватит с нее.
– Моя фамилия – Торссон, – отчеканил Танкред, которому явно вожжа под хвост попала. – А твоя?
– Доннер, – вдруг сказала девочка.
– Белла Доннер? – переспросил Габриэль Муар. – Так это же значит «черный паслен», или нет, «сонная одурь». Это ядовитое растение!
– Вообще-то растение называется «белладонна», – с милой улыбкой поправила новенькая. – И в малых дозах она расширяет зрачки, глаза от нее делаются я-я-яркие, блестя-я-я-ящие и краси-и-ивые! – Белла произнесла эти слова нараспев, и вдруг ее голубые глазки полыхнули красными искрами.
Воцарилась мертвая тишина – даже Танкред не мог вымолвить ни слова. Все потупили взор, раскрыли учебники и зашуршали тетрадками.
Прежде чем погрузиться в приготовление уроков, Чарли быстро посмотрел на портрет Алого короля, висевший как раз напротив него. Это потемневшее и потрескавшееся от времени полотно всегда поднимало ему настроение. Правда, услышать королевский голос Чарли еще ни разу не удавалось. Иногда он различал бормотание, иногда какой-то скрип и шорох одежд, но потом на картину как будто набегала тень и король словно отступал куда-то в сумрак, а за его плечами вставала некая смутная темная фигура, скрытая плащом с капюшоном, и от нее исходил леденящий страх. Чарли был уверен, что она-то и не дает ему поговорить с королем. Вот и сейчас тень возникла вновь, и мальчику пришлось поспешно опустить глаза. Он обвел взглядом комнату. Итак, теперь нас, особо одаренных, одиннадцать, а в прошлой четверти было двенадцать. Интересно, что бы случилось, если бы нас было десять, как когда-то детей Алого короля? Неужели расстановка сил повторила бы ту древнюю легенду – пятеро на стороне добра и столько же на стороне зла? И что нас ждет теперь? Кто победит?
– Бон, займись наконец делом! – внезапно прорезал молчание голос Манфреда.
Чарли аж подскочил, потом послушно пробормотал «да-да» и уткнулся в учебник, не поднимая глаз, – от греха подальше.
Перед отбоем Эмма перехватила Чарли на пути в спальню.
– Так это был Рики? – шепотом спросила она. – Я про палец под столом.
Чарли кивнул.
– Вряд ли нам удастся выманить его еще раз, – сокрушенно сказал он. – Невидимка напугался. И к тому же, чует мое сердце, Манфред все просек.
– Я передам это мистеру Краплаку, – вызвалась Эмма.
Чтобы не стоять на месте и не привлекать внимания, Чарли проводил Эмму до самых дверей девчоночьей спальни. Издалека было слышно, как у этих самых дверей кто-то бурно хихикает. Приблизившись, Чарли с Эммой узнали Доркас и новенькую: те шушукались, сблизив головы, и явно делились каким-то гнусным секретом.
– Со стороны посмотреть, так можно подумать, будто Белла заворожила Доркас. Та за ней прямо хвостиком ходит, – заметила Эмма.
– Удачи, – шепнул ей на прощание Чарли.
– Что, Чарлз, делаешь вид, будто мы незнакомы? – язвительно поинтересовалась Белла, когда Чарли миновал ее.
– Что ты, что ты, – не оборачиваясь, отозвался он и ускорил шаг. – Не хочу мешать шептаться.
– Смотри не задирай нос, а не то тебе же хуже будет! – ударила ему в спину угроза.
Голос, произнесший ее, был какой-то странный – вроде Белла говорила, а вроде и не она, а кто-то постарше. Кто-то, кому лучше не перечить.
Чарли перешел на торопливую рысцу.
С этого самого дня новенькая и Доркас стали не разлей вода. Исподтишка наблюдая за ними, Чарли все больше убеждался, что Белла Доннер вовсе не та, за кого себя выдает. Но кто? Он не знал. А еще ведь надо как-то разобраться с беднягой Рики… Да уж, эта четверть тоже томительной скуки не обещает. Загадки растут, как снежный ком.
– Слушай, Чарли, ты все-таки веди себя поосторожнее, – посоветовал ему как-то Фиделио. – А то сунешься еще разок на чердак, и не миновать тебе наказания. Оставят после уроков.
– Или еще что похуже, – добавила Оливия, – особенно если тебя застукает Манфред.
– Да, возьмет и загипнотизирует на всю жизнь, как он меня пытался, – добавила Эмма.
Разговор этот происходил в саду – вся компания сидела на бревне и любовалась закатом. Близилось лето, и лето обещало быть великолепным, так что, по словам Оливии, спектакль, который неизменно ставили к концу каждого семестра, наверняка будут показывать на улице.
– Скажи-ка, а рисует Белла хорошо? – спросил Чарли у Эммы. – Она вообще умеет рисовать?
Эмма дернула плечиком:
– Понятия не имею. Но руки у нее ловкие. Мы сейчас костюмы и бутафорию к спектаклю делаем и еще декорации рисуем.
Охотничий рожок возвестил конец перемены, и четверка друзей, вздохнув, направилась по классам.
– С Рики надо что-то делать, – заговорила Эмма. – Может, попробовать нарваться на арест и остаться в школе до субботы? Чарли, ты как?
Чарли тоже беспокоился за мальчика-невидимку, но над ним тяготели и другие обязанности.
– У меня же пес, – напомнил он друзьям. – По выходным я его выгуливаю, а всю неделю – мама с Мейзи.
В конце концов было решено встретиться в воскресенье и хорошенько обмозговать, как быть с Рики. В последний момент Фиделио спохватился:
– Ох, а я не смогу. У меня концерт.
Чарли расстроился: Фиделио ведь самый подходящий человек для всяких рискованных авантюр. Он и храбрый, и упорный, и идей у него всегда полным-полно. Но и музыкант он отменный, настоящий профессионал, а музыка требует значительно больше внимания, чем тот же Спринтер-Боб. Похоже, в ближайшее время на Фиделио рассчитывать не приходится…
Однако в пятницу вечером на Чарли посыпался такой дождь неприятностей, что про мальчика-невидимку он забыл. Чарли изнывал от нетерпения поскорее увидеть дядю Патона, а тот так и не приехал домой, и от него не было ни слуху ни духу.
– Что-то я начинаю беспокоиться, – качала головой Мейзи. – На Патона это не похоже. Чарли, ты только не расстраивайся, но мне тоже нужно уехать – завтра.
– Как так?! – Чарли, конечно, огорчился. Мама по субботам работает, дядя не вернулся, Мейзи уезжает, и что же получается – ему придется весь день провести в обществе бабушки Бон? Такая перспектива Чарли вовсе не улыбалась, и это еще мягко сказано.
– А куда ты едешь? Надолго? Можно, я с тобой? – затараторил он.
– Увы, не получится, деточка, – вздохнула Мейзи. – Дорис захворала, мне нужно навестить ее и присмотреть за ней, больше некому. – (Дорис была ее сестра.)
