Урсула Цейч - Говорящий с ветром
Весна разошлась вовсю. Солнце растопило остатки снега, на деревьях появились первые листочки, уставшие от молчания птицы запели на разные голоса.
Дерата начала учить Горена, который от природы был достаточно ловким. На скачках он уже обгонял лучших наездников. Быстрее ветра носился он по полям на Златострелом, раньше признававшем только Дерату. А скачки здесь проходили в весьма трудных условиях, потому что Лирайн находился в лесу. Свободного пространства здесь было не так много, как на севере, где до самого ущелья Истины простирались огромные степи. Но Дерата, дабы усложнить задачу, нашла не просто просеку, а участок с препятствиями. Чтобы удерживать скорость на поворотах, лошадям приходилось демонстрировать необыкновенное умение и четкость шага.
У Горена имелось преимущество перед взрослыми мужчинами: он был меньше и легче их, кроме того, он словно родился в седле. Да и Златострелый с жеребячьего возраста привык к тесным проходам Шейкура. При солнечном свете, когда он летел со своим маленьким наездником между стволами деревьев, потом разворачивался и галопом несся по узким улочкам, Златострелый был похож на блестящий золотой луч. Никто не мог тягаться с этой парой.
Горен узнал, что такое зависть проигравших. Но и получил что-то вроде признания. То тот, то другой мужчина, смеясь, хлопал его по плечу, когда скачки заканчивались, и Златострелый набрасывался на причитавшиеся ему яблоки и морковку.
— Такие лошади на свете редкость, — сказал Мугдар, заместитель Дераты. — Уверен, на Златострелом мог бы победить любой.
— Не исключено, — ответила Дерата. — Вот этими руками я впервые взнуздала Златострелого и сама его учила. Он четко знает, что делать. Именно об этом и идет речь: вы должны срастись с конем, чтобы он спокойно нес вас по полю боя, а не летел вперед сломя голову. Так что продолжайте тренироваться.
— А что получит тот, кто победит Златострелого? — спросил мужчина напряженным голосом.
Дерата задумалась:
— Я поговорю с Дарвином Среброволосым. Но не обольщайся, Мугдар, тебе это не удастся, пока Златострелый молод и силен.
Но желание достичь большего могло оказаться прекрасным стимулом, и Дерата это понимала. Она поговорила с правителем, и он действительно назначил награду — целый золотой адлер. На него можно было купить хорошие доспехи или небольшое имение, то есть появилась материальная заинтересованность показать выдающиеся успехи.
— Мама, мы же не сможем ничего выиграть, — критически заметил Горен.
— Почему? — возразила она. — Гораздо больше, чем нам может дать все золото Фиары, мой принц Любознайка.
Мальчик так не считал и несколько дней сам с собой спорил, потому что тоже хотел выиграть золотой адлер. Но как это сделать? Теперь он старался изо всех сил, чтобы Златострелый не проиграл. Потому что не хотел никому отдать победу, не говоря уж о золотой монете.
Однажды он услышал, как внутри него чей-то голос прошептал:
«Никогда не старайся получить пользы больше необходимой и смотри, чтобы ты всегда был на шаг впереди остальных».
Он обернулся.
— Гм?
«Эй, да слушай же. Я давно с тобой говорю, а ты не обращаешь на меня внимания».
«Я думал, что мне кажется».
«Ничего не кажется. Я тебе помогу, сам увидишь. Ты меня услышишь, когда я тебе понадоблюсь».
«Э!» — мысленно крикнул Горен, но ответом ему было молчание. Он смущенно и несколько испуганно сморщил лоб. Теперь он еще и голоса слышит! Наверное, слишком часто бывает один, потому и начал разговаривать сам с собой. Как ненормальные старики, которых он видел на улице. Он посчитал их сумасшедшими, но теперь понял: они общаются сами с собой, так как других собеседников у них нет.
Он снова выиграл скачки. Но за это его никто не похвалил. Похоже, остались одни завистники. Всем хотелось получить золото, и все мрачно смотрели в сторону, как только появлялся Горен.
Он снова был одинок.
— Вот так, мама. Я все-таки проиграл, — со злостью пробурчал он себе под нос, обтирая Златострелого.
«Ты получишь в десять раз больше», — прошептал тот же голос, вернувшийся неожиданно и без приглашения. Хотя это мог быть просто его собственный ответ, ведь ему так хотелось, чтобы однажды все изменилось к лучшему.
Златострелый без всяких церемоний заставил его вернуться в реальность, дав ему тем самым понять, что требует внимания. Горен вздохнул и сосредоточился на жеребце.
У Горена почти не было времени чувствовать себя одиноким. Он то работал, то занимался с матерью. Сейчас он изучал оружие. Сначала, естественно, только деревянное, потому что главным в данный момент было научить мальчика правильно использовать собственное тело. Он должен был стать быстрым и юрким, зазубрить последовательность шагов и привыкнуть таскать тяжести. В один жаркий летний день Дерата потребовала, чтобы Горен отнес два полных ведра воды от колодца к поилке на первых фалангах пальцев. Не разрешалось ни опустить груз на землю, ни пролить ни капли, в противном случае полагалось повернуть и начать все сначала.
Это задание довело Горена до предела страданий. Чем медленнее он двигался, тем больше воды проливал, приходилось поворачивать и набирать снова. Указание Дераты было однозначным: упражнение может считаться законченным, если будет осуществлено безупречно, тогда он сможет поесть и, главное, поспать.
Сначала Горен считал, что это очень легко и он справится с первого раза. Но пальцы у него были еще детские, жилы, несмотря на постоянное лазанье по стенам, недостаточно крепкие. Попытка перемещать груз с пальца на палец ни к чему не привела, это оказалось его первым уроком. Устав, он попытался ухватить ручку другими пальцами, но ведро при этом закачалось и пролились первые капли.
— Плавность, — предупредила его Дерата, стоявшая рядом, скрестив руки. — В данном случае это главное. Каждый палец должен уметь ровно столько, сколько и все остальные. Если ты начнешь раскачиваться и сосредоточишься на распределении веса, вода тут же придет в движение. Любая попытка ее выровнять только ухудшит ситуацию. Так что следи за тем, чтобы движения оставались плавными и равномерными: набери воду, согни пальцы, возьми ручки, подними ведра и иди быстрым, но четким шагом. Тогда моментально доберешься до поилки, выльешь воду и освободишься на весь день.
Шагов было двадцать пять. Горен сосчитал их заранее. Смешное расстояние, так ему казалось вначале.
Теперь поилка отодвинулась на непреодолимое расстояние. Сделать больше двенадцати шагов никак не получалось. С каждым разом дистанция и отчаяние росли.
