Анатолий Махавкин - Пасынки страны
— Да откуда я знаю! — я обошёл его и вышел на улицу, — может ничего и не надо.
Риту я нашёл не сразу. У входа в дом её не было, только на плетне сидела нахохлившись, смутно знакомая птица. Она или очень похожая на неё пернатая наведывалась к нам прошлой ночью. А может, это и не птица совсем, хрен его знает. Очень трудно усваивалась мысль о потере родного мира.
Завернув за угол дома, я обнаружил Марго, которая задумчиво рассматривала небольшой сарай с островерхой крышей, крытой потемневшей соломой. Видимо, это и был сеновал, о котором упоминал Подорожник. Рита повернулась ко мне и я увидел загадочную ухмылку на её бледном лице.
— Ты чего? — спросил я, вполголоса и кивнул на домик, — наши?
— Закончили трахаться и легли спать, — так же негромко ответила женщина и покачала головой, — уму непостижимо! Как поступим?
— Ты уже вторая, кто меня об этом спрашивает, — я взял её за руку и повёл прочь, — пошли. Уже, один чёрт, ничего не изменишь, пусть спят. Не портить же людям впечатление.
Мы посмеялись. Нет, конечно, лёгкая горечь оставалась, но я, как будто, уже был готов к такому исходу. Тем не менее, утром следовало обсудить всё начистоту — достаточно проблем и без нелепых тайн.
Знакомая птица уже успела улететь и мы спокойно расположились на крохотной лавке, прильнувшей к ограде. С вершины холма открывался совершенно восхитительный вид, который просился на холст или, хотя бы, в чьи‑то стихи.
Золотой шар луны утопал в звёздном небе, отражаясь от тёмной полосы, петляющей в полях. Лес, через который мы прошли минувшим днём, казался издыхающим костром, так много в нём было всяких сверкающих точек, блуждающих звёздочек и прочей пиротехники. Кроме того, я заметил, как бутоны цветов, растущих на склоне холма, светятся призрачным розовым цветом.
— В любой ночи есть волшебное очарование, — негромко сказала Рита, когда я попытался выразить обуревавшие меня чувства, — но в здешней, его просто через край. А если представить, как там внизу рыщут всякие монстры, из сказок — аж мурашки по коже! Думаешь, дед не соврал?
— Не похоже, — я накрыл ладонью её пальцы, ощутив их вздрагивание, — о матери беспокоишься?
— Да, но уже не так, как во время того разговора, — она покачала головой, — столько всего…Да ещё и такое странное ощущение, будто я — это не совсем я, а кто‑то другой. Мой балбес, ещё…Ну я ему утром устрою! — она рассмеялась, — знаешь, с тех пор, как мы попали в Страну, во мне словно что‑то открылось. Я больше никого и ничего не боюсь. А ведь мне, ещё с самого детства, хотелось стать такой: смелой, гордой, у которой мужики падают к ногам и шепчут: о, моя богиня!
Я опустился на колено и протянув руки к Марго, пафосно провозгласил:
— О, моя богиня!
— Дурень! — она засмеялась и хлопнула ладонью по моему лбу, — но порыв мне понравился. Хотелось то хотелось, но получалась всякая ерунда. То пыталась наколку сделать, то — пирсинг в пупке, но всё боялась, как бы родители не заругали. А какой был дома скандал, когда я чуть готкой не заделалась!
— Ты — готкой? — я покачал головой, — ну да, сейчас типаж почти соответствует, ещё бы одежонку сменить…
— А что! — она гордо задрала подбородок, но покосившись на меня, не удержалась и хихикнула, — ну, я же тебе рассказывала о своих пристрастиях в кино. Одно время я вообще была без ума от всей этой тематики: с кладбищами, склепами и вампирами. О, это такие няшки! Нет, не эти современные сладкие мальчики. Брэд Питт в Интервью с вампиром, о! Я от него просто кончала, прости за такие подробности.
— А чем это я хуже какого‑то бреда? — я повернулся и так и сяк, — ну? Ведь ничем не хуже.
— Ну да, ну да, — она согласно покивала, — пару десятков пластических операций — и даже лучше. Ладно, не обижайся, ты тоже, очень красивый и на вампира, кстати, похож. Хм, а я этого раньше даже не замечала…
Я сделал большие глаза и тут же получил дружеский хлопок по коленке.
— Да не парься, я пошутила. Но, всё равно, ты — очень красивый мужчина. У меня таких никогда не было, — она вдруг порывисто вскочила на ноги, — а знаешь, чего я сейчас хочу?
Вопрос оказался настолько неожиданным, что я даже растерялся. В голове вертелось самое разнообразное: от кекса до секса и чуть дальше. Рита протянула руку и взяв меня за ладонь, потянула к себе. В её тёмных глазах плясали лунные чертенята.
— Я хочу, — с придыханием, сообщила она, склоняясь к моему уху, — побегать!
— Что?!
— Пошли, — меня тащили с неудержимой силой и я едва успевал переставлять ноги, — идём, идём. Смотри, какая чудесная ночь. Сколько в ней тайн и странных ароматов. Луна какая! Неужели у тебя нет желания нестись куда глаза глядят и ни о чём не думать?
Как ни странно, но такое желание присутствовало. Действительно, прозрачный ночной воздух струился вокруг и дикие запахи в нём вынуждали сердце биться подобно обезумевшей птице, запертой в клетке из рёбер. В мышцах скользили крошечные электрические искры, заставляя ноги двигаться быстрее и быстрее.
Не отпуская моей руки, Марго начала стремительный бег и пришлось сильно постараться, чтобы не отстать от неё. Какие‑то тонкие паутинки задевали лицо, а тёплый воздух пружинил, но поддавался под напором двух психованных бегунов.
Я даже не успел сообразить, куда мы держим путь, а спуск уже закончился и мы оказались на краю поля, поросшего высокой густой травой. В сиянии ночного светила пространство казалось покрытым тонким слоем блестящего серебра. Рита отпустила мою руку и остановилась, лукаво улыбаясь. Чёрные волосы почти скрывали бледное лицо, но я всё равно видел хитрый прищур раскосых глаз.
— Догоняй! — шепнула ночная спутница и нырнула в расступившийся платиновый ковёр.
Это оказалось настоящим безумием: мы носились в свете луны, точно две тени, потерявшие хозяев. Такого возбуждения и азарта я не испытывал с самого детства, когда мы играли в догонялки. Казалось, я вот–вот коснусь рукой плеча, но Марго ускользала, растворяясь в звенящих сумерках. Самое странное — несмотря на бешенный темп наших побегушек, я совершенно не ощущал одышки или усталости.
Незаметно, для самих себя, мы приблизились к лесу, продолжив развлекаться среди редких деревьев, изумлённо уставившихся на нас тёмными провалами дупел. Здесь игра стала ещё интереснее: Маргарита, на мгновение, показывалась между стволами, покрытыми лунной изморозью и тотчас пропадала в пляшущих тенях, оставляя лишь шлейф цветочного запаха.
Всё это время, в кустах непрерывно хрустело, гулко ухало с ветвей и светило глазами плошками из мрака. Но нам было не до того. Почему‑то, преследование начало приобретать странный сексуальный оттенок, словно превратившись в некую необычную прелюдию.
