Лилия Гриненкова - Тень Океана
- У каждого свои представления о прекрасном, - заметил я.
Нейти посмотрел на меня странно.
- Сколько тебе лет, мальчик?
"Двенадцать".
- Двенадцать, - хоть что-то мне стало известно обо мне самом, но говорить это парню я не собирался.
- Двенадцатилетние мальчики так не говорят.
- Значит, ты просто мало общался с детьми, - пожал я плечами.
"Нет, я определённо на тебя плохо влияю, - кажется, Океан улыбался. - И это есть хорошо!"
- Ха, гля какой языкастый! А ведь память потерял. Ты в реале уверен, что ничего не помнишь?
- Ничего, - заглянув в мои невинные глаза, поверил бы и Океан.
Зато обо мне всё знает Океан, моё прошлое, настоящее и, возможно, будущее.
- Ладно, парень, замётано. Ты мне начинаешь всё больше и больше нравиться.
- Думаю, это взаимно, - кивнул я. - А почему их называют высокородными?
- А, вся фигня в том, что они могут управлять технологиями древних. Там такие технологии - закачаешься! Один их Дом чего стоит! Стоячая крепость, которую и флагман не каждый в пыль сравнять может!
- Ого! - удивился я.
- И это, пацан, даже не одна миллионная часть того, чем они управляют. И самое паршивое, что только высокородные и могут управлять этими технологиями. Задери их риор с этим генетическим кодом. Если бы не он, мы бы тоже смогли управлять всеми фишками.
- А расскажи ещё про эти устройства, - попросил я.
- Не, пацан, на сёдня хватает те. Давай, отдыхай.
Куда уж больше отдыхать, подумал я, но вслух ничего не сказал.
"Знаешь, а мне кажется, он пират", - задумчиво сказал Океан.
"С чего ты взял?"
"Манера разговора, цепкий взгляд и моя интуиция".
"И что теперь?"
"Ничего. Всегда полезно иметь знакомого пирата. Они, знаешь ли, в вопросах контрабанды настоящие профессионалы".
"А нам нужна контрабанда?"
"Сейчас нет. Но кто знает, что ожидает нас в будущем".
Я задумался. Что-то Океан не договаривает. Хотя, нет, он прямо говорит, что мне ничего не скажет. Только когда ему будет нужно. Сейчас я простой больной, лежу в какой-то больнице, выздоравливаю. Полчаса назад стал сыном какого-то человека, которого вижу второй раз в жизни. Я не знаю ничего о себе, о том, кто мои родители, есть ли они у меня и будут ли искать.
"Будут. Можешь не сомневаться. Гед, один из твоих братцев будет точно. Как-никак, ты его любимый младший братик, которого он с пелёнок воспитывал. Только когда он сможет нас найти, пройдёт очень много времени".
Ладно, искать меня будут, предположительно, мой старший брат и их у меня несколько. Но найдут не скоро. Что в таком случае я должен делать?
"Твоя цель сейчас изучать этот мир, стать его частью. Лучшей его частью. Стать тем светилом, к которому будут тянуться миллиарды".
"Может, это ты про себя?" - искренне понадеялся я.
"Ты будешь нести этому миру свет и надежду на светлое будущее. А я буду лишь тем, кто будет этот свет направлять. Вот и всё".
"Чувствую, я от этого буду очень сильно страдать".
"Не пострадаешь, не станешь светом, - хихикнул голос. - Ладно, не бойся. Просто забей на это гвоздь и не заморачивайся. У тебя впереди несколько лет покоя. Так что, используй их с умом".
"Пусть будет по-твоему", - с сомнением подумал я.
Очень надеюсь, что про свет он пошутил.
Сюрприз
Раскалённый до трёх тысяч градусов стержень сваривал накрепко два конца труб в единое целое. Это был уже десятый по счёту участок труб за сегодняшнее утро. Работа была не тяжёлой, но выматывающей. Я выключил подачу топлива, убедился, что трубы приварены накрепко и нет ни единой трещинки и всё абсолютно герметично. Снял с лица защитную маску, и устало вытер пот со лба. Линии передачи энергии, которые были спрятаны в трубах, прошли тройное тестирование и были готовы к работе. Этим занимался всю ночь Океан. Мне же с утра оставалось только закрыть их. Я взглянул на скайр - компьютер и средство связи одновременно. Десять часов. И того с этими трубами я промучился четыре часа. Трубы были диаметром пятнадцать сантиметров, а металл, из которого они состояли, поддавался сварке с трудом. Больше трёх тысяч градусов нельзя было давать пламени, иначе я рисковал задеть провода. И это само собой вело к ряду затруднений, так как такая температура должна сдерживаться в специальном помещении. Поэтому пришлось использовать раскалённые стержни. А то, что работа со столь горячим предметом была опасна, я даже говорить не стану. Но на мне был специальный костюм, который мог защитить и от сильных космических излучений.
Я аккуратно сложил аппарат в контейнер, иначе Океан будет возмущаться. Он ненавидит, когда оборудование разбросано, или эксплуатируется в неподобающих условиях. Как же так, бесценные инструменты бросать! Лишь после этой операции я со спокойной совестью пошёл в душ.
С тех пор, как меня выписали из больницы, я жил у Вэлла в его огромном доме. Я бы даже назвал это поместьем. В этом доме могли спокойно жить сотня людей, ещё и место осталось бы. Зачем ему, живущему одному, такой огромный дом, я не понимал. Основную часть времени я жил вместе с Океаном. Он управляла моим телом ночами, когда засыпал мой разум. О нём можно говорить долго. Океан - настоящий сервер знаний. С тех пор, как я потерял память и стали жить в этом доме, он был моим учителем, братом, отцом. Я не помню, в какой момент он стал управлять моим телом. Мне казалось, это было всегда. Но делал он это только с моего разрешения, никогда не давил на меня. Не знаю, когда моё тело успевало отдыхать, если оно то и дело либо было занято работой за компьютером, либо работало в ангаре.
Так уж получилось, что после выписки из больницы мы с Нейти больше не виделись. Целый год мы с Океанам изучали различную литературу, преимущественно техническую, и всё по его же наставлению. Вэлл сначала пытался давать мне информации понемногу, пытался помочь советами. Но в одни прекрасный момент, когда он посоветовал мне прочитать "Механику общий курс с пояснениями для изучения в вузах", а Океан заявил моим голосом, что этот учебник цифровой хлам, он перестал что-либо нам советовать и оставил все, как есть. Правда, смотрел он на меня при этом странно. Хотя учитывая то, что я потерял память и так спокойно разбирался в технической литературе было по меньшей мере, удивительно. Часто от информации голова трещала, а Океану хоть бы что. Сколько бы я ни удивлялся, и не пытался понять, но ответа я не находил, почему во всём он разбирается лучше меня. Я чувствовал себя ребёнком рядом с учёным.
В один прекрасный момент после поглощения новой порции информации, я взбесился, послал Океана подальше и пошёл в город. Город находился в пятнадцати минутах полёта от дома. Я иногда прогуливался по нему. Дома здесь были сделаны из дерева, которого на этой планете было очень много. Редре специализировалась именно на выращивании ценных пород в основном для строительства. Где-то на другом материке, куда я не мог попасть по причине своего несовершеннолетия, находилась большая лаборатория генетиков. Они лет двадцать назад скрестили два разных вида растений: первое хвойное, ценимое за строительные качества, но растущее медленно. А второе: злаковое, ценимое за скорость роста. И им удалось создать новый экологически чистый материал, который постепенно приобретал все большую популярность. Все дома стали строить только из древесины. Высотой они все были не более трёх этажей. Вся планета была обычной, недавно колонизованной сельской планетой, куда часто едут просто отдыхать.
