Алина Стрелковская - Лекарство от снов
Театр отнимал абсолютно все его время. Бухгалтерия, текучка кадров, изучение репертуара, эпизодическое посещение репетиций, знакомство с труппой, наконец… Все это увлекало и вселяло безграничную радость… которая тут же угасала при виде его давней знакомой с алкогольным прозвищем.
Театр помогал забыться лучше, чем Чудо-порошок или спиртное, и не меньше затягивал. Но один только мрачно-настороженный взгляд Сангриты действовал отрезвляюще и, казалось, даже вызывал похмелье. Если сны были постоянным напоминанием о некогда испытанном им, но очень хрупком счастье, то эта неодобрительно настроенная ведьма стала не менее живучей памятью о долгих годах самокопания, бесцельных скитаний по миру и бесконечных страданий о былом. От первой проблемы он, хвала небесам, избавился, но вторая пока что ставила в тупик.
Сначала он хотел попросту уволить вечно мельтешащую перед глазами девчонку, но это грозило ему достаточно неприятными последствиями. Во-первых, за какие-то полгода она успела влюбить (насколько это вообще возможно в театре) в себя весь коллектив, сдружиться со знаменитым композитором и стать любимицей главного режиссера, а значит ее уход не пройдет незамеченным. Во-вторых, рядом с Сангритой постоянно обреталась Марга Фламмен. Учитывая темпераментность этой женщины, можно было не сомневаться, что в случае чего она устроит скандал на всю Столицу и, вполне возможно, уйдет следом. Разбрасываться примами направо и налево Шут не мог себе позволить. И в-третьих, Сангрита действительно унаследовала от Марги уникальные актерские данные. Пусть гордость и не позволяла произнести это вслух, но она действительно была для театра ценным приобретением. Что, впрочем, не помешало маэстро Демолиру в полной мере продемонстрировать свою обидчивость и вредность и убить на корню затею с постановкой “Грязной Революции”.
Как-то раз, проникнувшись желанием поздравить Фарине с удачной премьерой, он забрел в его поисках прямиком под дверь гримерки Фламмен-младшей. Именно там его тонкий музыкальный слух и уловил преинтереснейший разговор искомого лица с хозяйкой комнаты. Речь шла о небезызвестном маэстро Леттере, его новой опере, а под конец и о самом лорде Демолире. Причем содержание последней части не радовало совсем.
— А поскольку живем и работаем мы все-таки в Столице, то и ставить будем что-нибудь соответствующее месту, — самодовольно закончил Шут и окинул сидящую в его кабинете парочку испытующим взглядом.
— Признайтесь, милорд, вы знали о «Революции» еще до того, как я рассказал вам о ней! — первым начал возмущаться Фарине.
— Многоуважаемый мэтр, вам ли не знать, что в театре даже у стен есть уши? — вкрадчиво спросил эльф, заставляя режиссера оставить претензии при себе. Никто ведь не тянул его за язык, когда он без капли стеснения рассуждал о сомнительных моральных качествах начальства, верно?
— Ну, раз уж у нас такая хорошая акустика, то вы, должно быть, в курсе моего мнения об этой опере, маэстро? — на этот раз сдержанно, с прохладцей в голосе ответил вопросом на вопрос режиссер.
— Да-да, насколько я знаю вы высоко оцениваете это произведение, — невозмутимо подтвердил эльф.
— И?
— К чему вы клоните, мэтр?
— То есть вы хотите сказать, что для вас мое профессиональное мнение — пустой звук?! — снова взорвался Фарине. Он тоже был человеком гордым и, плюс ко всему, необыкновенно сварливым. Впрочем, он мог себе это позволить: в конце концов, хорошие режиссеры на дороге не валяются. Прежний хозяин чрезвычайно его ценил, он вообще с большим уважением относился к профессионалам в своем деле. Посему, до прихода Шута мэтр вертел театром, как хотел и, что тут скрывать, многим это было на руку. Например, Сангрите. Главный режиссер ей понравился уже с первого знакомства, хоть иногда его характер и заставлял лезть на стену. В любом случае, ум и организационные способности Фарине она ставила гораздо выше управленческих качеств законных владельцев театра, что старого, что нового.
— Ну что вы, мэтр, я вас очень ценю. Так что давайте не будем ссориться по пустякам. Поставьте что-нибудь другое, из классики, например. И, очень вас прошу, осмотрительнее подбирайте актеров. Юную госпожу Фламмен, бесспорно, есть за что похвалить, но не кажется ли вам, что для главной роли у нее пока маловато опыта?
Последняя фраза, по большей части, ориентировалась на Сангриту, которая, что странно, сидела с непроницаемо-задумчивым лицом и за всю их беседу не проронила ни слова. Это, в понимании Шута, было в высшей степени необычно, так как за время их знакомства ни одна его колкость не осталась без такого же колкого ответа. У девушки вообще была привычка вставлять свои пять медяков всюду, куда, по ее мнению, они могли пролезть. Что ни говори, но суть у рыжей ведьмочки была действительно ведьминской, и от этого молчаливого спокойствия становилось даже жутко.
К сожалению, тонкий намек на то, что некоторым молоденьким актрисам лучше не совать свой прелестный носик не в свои дела, промахнулся мимо цели и возымел совсем другое действие.
— Вы хотите увидеть на сцене что-нибудь из классики? — Фарине встал с кресла и, собираясь уходить, окинул главу театра гневным взглядом. — Очень хорошо, вы получите желаемое. Но учтите, раз моим методам и моему вкусу вы не доверяете, то всю подготовительную работу, то есть подборку пьесы, актеров, декораций и костюмов, делайте сами. Консультируйтесь у гримеров, художников, у других режиссеров, если хотите… Не знаю, как вы это будете делать, меня эта сторона вопроса не волнует. А я, так и быть, буду молча работать с тем, что вы мне предоставите. И посмотрим, что из этого получится.
— Мэтр, не валяйте дурака. Вы бы слышали, как бредово звучит со стороны то, что вы только что сказали, — покачал головой Шут, как нельзя точно подмечавший идиотизм в поступках других, но не замечавший его за собой.
— Нет уж, милорд! Я признаю за вами, как за владельцем театра, право диктовать репертуар, но учить меня работать не позволю никому! А теперь позвольте откланяться.
Выходя, режиссер послал еще один гневный взгляд — Сангрите. Мол, не капризничала бы по поводу кандидатуры Демолира, все прошло бы гладко. Сангрита, правда, на этот взгляд никак не отреагировала и, казалось, мыслями пребывала далеко отсюда.
— Вас, госпожа Фламмен, я тоже не задерживаю, — раздраженно заявил Шут, уже предвкушавший веселый период жизни. Насколько он знал старого маразматика Фарине, слов на ветер тот не бросал. Да еще эта рыжая девчонка сидит здесь как в собственной гостиной. Хоть бы возмутилась, как обычно! По крайней мере, это его здорово развлекало. И какая нелегкая ее вообще принесла в театр? Шаталась бы дальше по Королевству, совершенствуясь в магических фокусах и искусстве убивать нечисть!
