Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — граф
Я хотел спросить, а в самом ли деле кого сжигала, но вспомнил несчастных, превращенных в слизь, поежился.
— Страшновато у вас.
Он отмахнулся:
— А ничо страшного. Ей только перечить нельзя, не любит. А так делай свое дело, к ней не суйся, под ноги старайся не попадаться. А то у нее бывают дни, когда и просто так может что-то сотворить…
— А говоришь, не страшно!
— Дык всего три дня и перетерпеть. А потом снова месяц райской жизни. Работы мало, потому что у нас знаешь, чем хорошо? Вот смотри на камин! Видишь?
— Вижу, — ответил я настороженно. — Ну и что?
— Огонь видишь?
— Вижу.
— Как думаешь, когда погаснет?
Я прикинул толщину сгораемых поленьев, двинул плечами.
— Через полчаса останутся одни угли, еще через пару часов и тех не увидим под пеплом. Разве что раздуть удастся. А что?
Он с торжеством рассмеялся беззубым ртом. Морщинки собрались вокруг глаз, а по всему лицу, наоборот, почти везде разгладились.
— А вот и нет! Это же замок леди Элинор, дубина. Эти поленья будут гореть до завтрашнего утра. А потом угли еще сутки давать жар. Понял? Хозяйка не может заставить их гореть вечно, но у нее каждое полено горит впятеро дольше, у нее коровы и свиньи всегда дают двойной приплод, саранча никогда не садится на остров, хотя во владениях графа Касселя за последние десять лет все сжирала начисто. Я уж не говорю, что ветки ломятся под тяжестью яблок, где — заметь! — никогда не бывает червивых, а из земли все так и прет, будь это сорная трава или сладкая морковка…
— Здорово, — восхитился я. — А нельзя так, чтобы морковка перла, а сорная трава мерла на корню?
Он хмыкнул.
— Тебе как мед, так и ложку! Так не бывает. Если волшебники могут заставить землю давать вдвое больше, то это всего больше…
— Ну-ну, — сказал я, — знавал я страны, где чародеи, их агрономами называют, еще и не то творят. Где мне тут устроиться? Эта лавка свободная?
— На этой спит Марат, — ответил он. — А на этой Иннокентий. Ложись вот сюда. Или сюда. Ты что умеешь делать?
Я сказал откровенно:
— А ничего. Только копать от забора и до обеда. Я ведь сельский, а в замке какая работа для сельчанина?
Он подумал, почесал затылок.
— В самом деле, хотя бы дрова рубил, так и дрова привозят уже готовые. И бойни у нас нет, коров режут прямо в селах, а сюда везут мясо. Ладно, пока будешь принимать зерно, когда привезут из сел. Говорят, хозяйка велела мельницу поставить подальше от замка, чтобы сюда везли готовую муку, а то скрип ее раздражает.
— Но не всегда, — заметил я с видом знатока, — а только в определенные дни?
Мы похихикали, чувствуя свое полное превосходство, у нас настроение не зависит от физиологии, мы если и дуреем, то просто так, нам причины не надо, у мужчин артистические натуры, можем взорваться и от скрипнувшей двери или недосоленного супа.
Дверь приоткрылась, заглянула молоденькая девушка с круглым личиком, задорно стрельнула в меня бойкими глазками и сказала быстро:
— Это тебя зовут Дик?.. Быстро, тебя изволит видеть госпожа!
Я торопливо вскочил. Девчушка тут же отпрыгнула от двери и поспешила через холл к широкой лестнице наверх. Я заторопился, догадываясь, что промедление бывает чревато, ибо если власть развращает, то власть волшебника развращает просто волшебно. Девчушка торопливо взбегала по ступенькам, у меня перед глазами маячил ее тугой вздернутый зад.
— Как тебя зовут? — спросил я.
Она ответила торопливо, не оглядываясь:
— Мадина. Быстрее!
Мы взбежали на второй этаж, девчушка остановилась.
— Все, мне дальше не позволено. Иди сам. Еще этаж, а там налево.
— Ну, налево, — пробормотал я, — это мы всегда… недаром у мужчин левая симметрия. Ночью увидимся?
— Торопись! — крикнула она.
Мне почудился в ее голосе страх, я на всякий случай поддал ходу, взбежал на третий, свернул налево, сразу открылся зал, уютный и теплый, втрое меньше холла. Стены отделаны ценными породами дерева, светильники дают ровный мягкий свет, но достаточно яркий, чтобы все в зале выглядело празднично. Деревянные панели, закрывающие камень стен, украшены золотыми листьями, умело и со вкусом стилизованными, мебель покрыта резьбой, а ножки стола и кресел настоящие произведения резного искусства.
На массивных и широких пилонах окна из цветного стекла: красного, синего, оранжевого и желтого. В них столько света, что я лишь вблизи сообразил, что совсем не окна, мозаика выложена прямо на камне, а свет идет изнутри самого стекла, из-за чего они кажутся окнами.
В центре мозаики я рассмотрел фигуру бородатого короля с мечом в одной руке и щитом у ног — в другой. Вокруг головы оранжевый круг, что означает святость, я обалдело перевел взгляд на другую картину, там в центре композиции из таких же цветных стекол фигура полуголого или даже голого, с этими цветными стеклами не поймешь, мужика такого же мощного сложения, лысого и с остроконечными ушами.
Эльф или дьявол, мелькнула мысль. Впрочем, для воинствующей церкви нет особой разницы.
Я осторожно пересек зал, пришел в замешательство, что на хозяйском этаже нет ковров, только звериные шкуры. Конечно, хорошо выделанные звериные шкуры, да еще редких пород, стоят подороже, но все-таки шкуры как бы больше подходят мужскому менталитету, а ковры — женскому, если в случае с женщинами можно говорить о менталитете и прочей ерунде, когда они руководствуются гораздо более мощными и безотказными понятиями.
Я осторожно потянул на себя ручку двери. В щели блеснул свет, я осторожно заглянул, оторопел. Прямо на меня идет стройная женщина в длинном красном платье, черные как вороново крыло волосы свободно падают на плечи, но я оторопело уставился на странность в платье: скошенный вырез настолько глубок, что левая грудь целиком открыта, а платье даже не поддерживает ее, грудь и без того держится безукоризненно, лишь слегка подрагивает в такт шагам хозяйки.
Леди Элинор остановилась, резкий голос хлестнул, как хлыстом по голой спине:
— Что встал? Заходи. У меня к тебе вопросы.
Отвернувшись, она быстро прошла к роскошному креслу, там лежит откормленная кошка. Я сделал несколько шагов за хозяйкой вслед и наблюдал, как она с грацией хищного зверя развернулась и, подхватив кошку на руки, села, не делая ни единого лишнего движения.
Я поспешно оторвал взгляд от ее груди, четко очерченной, с коричневым кружком и таким же коричневым комочком в центре.
— Да, ваша милость?
— Расскажи о своем мире, — потребовала она. Пальцы ее перебирали длинную шерсть кошки, та противно замурлыкала. — Подробно.
