Владимир Ленский - Странники между мирами
Ренье замер.
— Дядя...
— Нравится? — Адобекк обвел комнату рукой. Задел несколько тушек, они качнулись, и с потолка донесся еле слышный жалобный скрип: то веревки терлись о крюки.
От этого звука мороз пробежал у Ренье по коже, внутри все нестерпимо защекотало — как будто кто-то провел острием ножа по костям, прямо под мышцами. Адобекк, внимательно наблюдавший за племянником, фыркнул.
— Ты что, не любишь перепелов?
— Что это значит? — пробормотал Ренье.
— По-твоему, я должен давать тебе отчет в своих действиях, а? — Адобекк подбоченился. Диадема блеснула в его темных седеющих волосах. По растерянному лицу Ренье пробежал блик, неизвестно откуда взявшийся: здесь не было ни одного яркого источника света, только под самым потолком мерцали слабые лампы.
— Дядя! — взмолился Ренье. — Я на колени стану! Что вы делаете, а?
— Хочу с тобой поговорить... Можешь не вставать на колени. Впрочем, погоди: интересно, как это выглядит.
— Что? — растерялся Ренье.
— Как ты стоишь на коленях.
Ренье пожал плечами и криво опустился на колени: сперва на одно, потом на другое. Постоял. Встал.
— Нравится?
— Нет, — хмуро ответил Адобекк. — Ни достоинства, ни грации. Кто тебя воспитывал, болван?
— Да вы и воспитывали, дядюшка! — взорвался Ренье. Он схватил одного из перепелов, сорвал с веревки и принялся грызть. Птица оказалась приготовленной на славу, сочной и ароматной.
— Прекрати жевать! — заорал Адобекк.
— И не подумаю, — отозвался Ренье с набитым ртом. И искоса поглядел на дядю поверх тушки.
— Да? — Адобекк вдруг успокоился. — Ну и хорошо.
Он сбросил белоснежную мантию и оказался в другой, красной с золотом. Безжалостно пачкая рукава, подхватил другую тушку, качнул ее, точно маятник. Она задела соседнюю, та — еще одну, и скоро вокруг дяди с племянником раскачивался целый лес. Все кругом поскрипывало, по красным звездам бегали блики от потревоженного в лампах огня, запах копчености плавал в воздухе. И сам Адобекк, в пламенных одеждах, казался чем-то нереальным, созданным искусственно, с какой-то непонятной яростью по отношению ко всему остальному миру.
Ренье молчал — ждал. Он всегда считал, что вулканические выходки дяди Адобекка могут быть направлены на кого угодно, только не на его любимцев, племянников. Оказалось — ошибся. Никто в этом мире не может считать себя в безопасности от Адобекка, королевского конюшего. Никто. Возможно, даже королева.
Адобекк начал раскачиваться в такт подвешенным птицам. Его неподвижное лицо то ныряло в тень, то выскакивало на поверхность, и постепенно оно начало представляться Ренье плоской маской.
Неожиданно Адобекк нарушил молчание:
— Тебе нравится принц?
Ренье не сразу понял, что следует отвечать на вопрос, так заворожила его дядина игра. Но брови на маске сердито сдвинулись, и юноша проговорил:
— И да, и нет.
— Неужели ты испытываешь противоречивые чувства? — ухмыльнулся Адобекк.
— Что-то вроде этого.
— Я недоволен тобой! — взревел Адобекк и перестал раскачиваться. Он сделал несколько шагов вперед и надвинулся на племянника массивной тушей. Королевский конюший умел, когда хотел, быть на удивление громоздким, хотя в других случаях двигался ловко и изящно и производил впечатление человека весьма скупо размещенного в пространстве.
— Я тобой недоволен! — кричал Адобекк, ярясь все больше. — Ты ходишь как сонная муха! Тебя поместили при дворе принца не для того, чтобы ты там скучал и был недоволен жизнью! Чем ты занят целыми днями? Чем вы все там заняты? Брюзжите как старые бабы! Моя плоть и кровь!
— Я его защищаю... — самым жалким образом пробормотал Ренье.
— Брось ты! — презрительно покривился Адобекк. — От чего ты его защищаешь, хотелось бы слышать?
— Ну, от неприятностей...
— От каких неприятностей? — наседал Адобекк.
— Во время драки...
— Слышал уж. — Губы Адобекка дергались, точно пытались согнать севшую на них муху. — Ничего более позорного не случалось в нашем роду на протяжении... — Он запрокинул голову и уставился в потолок, как будто пытался прочитать там историю своего рода и отыскать сходный эпизод. — Словом, никогда!
— Ну дядя! — взмолился Ренье. — Что я должен делать?
— Ты? — Адобекк уставился прямо ему в глаза, впервые за все это время. Маленькие пронзительные глазки королевского конюшего смотрели прямо в сердце молодого человека и злобно сверлили там глубокие скважины, кровоточащие и ужасные. — Что ты должен делать, болван? — Одним гибким прыжком Адобекк подскочил к племяннику и схватил его за плечи. — Ты должен стать для него настоящим другом, вот что ты должен делать! Ты не смеешь относиться к нему снисходительно, как к уроду, который заслуживает лучшей доли!
— Я вовсе не думаю, что он...
— Молчать! Он молод, ему нужен постоянный праздник, а его окружают унылые кретины! Кто ты для него? Друг?
— Я...
— Нет, ты ему не друг!
— Дядя! — умоляюще закричал Ренье. — Но я лучший из всех, кто его окружает! Вы бы слышали, что они говорят о нем... Они ведь тоже считают его нечеловеком. Никем.
— Что значит — «тоже»? — нахмурился Адобекк.
— На постоялом дворе об этом говорили...
— Кто?
— Просто люди. Самые обычные.
— Ты внимательно слушал? — Адобекк тряхнул Ренье за плечи. — Кто из них говорил громче других? Ну, вспомни — должен был быть подстрекатель. Главный распространитель слухов.
— Откуда вам известно?
— Потому что так бывает всегда. У слухов есть автор. Это неправда, что «разговоры» рождаются в народе, что у них нет источника. Есть! И этому источнику всегда можно укоротить язык.
Ренье задумался. Адобекк пристально следил за ним.
Наконец молодой человек вымолвил:
— Действительно, там один был всезнайка. Обо всем составил понятие. И все время ссылался на «умных людей». Дескать, умные люди давно уже подсчитали, что принц — не человек и не может иметь потомства...
— Ты сумеешь узнать его во второй раз? — спросил Адобекк.
Ренье кивнул. Дядя выпустил его. Ренье потер плечо.
— А те, остальные, и Мегинхар, и Агилон, и Госелин, и прочие наверняка — тоже... Они все в душе согласны с тем всезнайкой, — пожаловался Ренье.
— Ты наверняка тоже, — проворчал Адобекк. — Только скрываешь.
— Я не знаю... Мне бывает его жаль.
— Принца?
— Да.
— В корне неправильное чувство, — сказал Адобекк и вздохнул.
— Дядя, — осторожно спросил Ренье, — но почему королева позволяет этим людям составлять окружение своего сына? Ведь это она подбирает ему придворных.
— Королева ищет человека, который оказался бы полезен наследнику. Она не вполне понимает, каким должен быть такой человек. И не прекращает поиски. И каждый, кого она направляет в «малый двор», разочаровывает ее. И ты — в том числе. Что не может не печалить одного королевского конюшего.
