Дмитрий Дашко - Враг всего сущего
— А кто они — люди, которые отравили жизнь моему сыну? Что можете о них рассказать?
Я поперхнулся и спросил после минутной паузы:
— Прозвище Мясник говорит вам что-нибудь?
Ювелир посмотрел по сторонам, словно боялся, что его могут услышать посторонние, потом разом выдохнул воздух и с опаской сказал:
— Таки сам Мясник?
— Во всяком случае, его подручные. — Вряд ли сообщение обрадовало старика. — Недавно они мне угрожали — сказали, чтобы я отказался от расследования, а вчера подкараулили в коридоре. Состоялся неприятный разговор, мы крепко повздорили, пришлось даже применить силу. — Я умолчал о спасительном вмешательстве Лиринны. — В настоящее время два типа, которые хотели набить мне морду, дают показания в полиции, но это рядовые пешки, которые ничего не знают. Полиция вряд ли сможет вытянуть из них что-нибудь стоящее. Скоро они будут на свободе.
— Значит, те синяки, которые я на вас вижу, следствие того, что вы не испугались угроз и продолжили расследование?
— Да, — сказал я. — Мне пришлось туго, но вашему Бобу будет намного хуже, если вы не последуете моему совету. Проявите благоразумие, не пытайтесь тягаться с Мясником — все равно проиграете. То, что я предлагаю, — самый легкий и безопасный вариант: заплатите бандитам и спрячьте сына. Как только все уляжется, Мясник о нем позабудет и найдет себе новую жертву.
— Хорошо, я подумаю, — вздохнул ювелир. — Спасибо за проведенное расследование. Я рад, что выбрал именно вас, и думаю, мне придется компенсировать причиненные вам увечья и страдания.
Последняя фраза звучала совсем неплохо. Я согласен получать синяки и шишки при условии, что за них хорошо заплатят.
— Сколько я вам должен, Гэбрил, с учетом неприятных последствий для вашего организма?
Я назвал сумму. Старик выслушал молча, лишь уточнил:
— Как вы предпочитаете получить деньги: наличностью или чеком?
— Лучше наличными, банкам я не доверяю.
Ювелир отсчитал деньги замусоленными от долгого употребления купюрами. Наблюдать со стороны за работой его ловких пальцев было сплошным удовольствием. К тому же я не забывал, что совсем скоро эти деньги перекочуют в мой карман. Мысль об этом грела душу, как южное солнце раскаленную пустыню.
Блюм закончил увлекательное занятие и не без сожаления передал тугую пачку купюр:
— Пересчитайте, пожалуйста.
— Спасибо, я привык верить клиентам.
Я отдал старику отчет, но он не стал углубляться, лишь бегло пролистал несколько страниц. Он уже было собрался уходить, как его взгляд упал на пуговицу, найденную в руке мертвого барона, — я забыл убрать ее со стола. Старик вопросительно посмотрел:
— Можно взглянуть?
— Почему нет? — сказал я и кончиком указательного пальца подтолкнул пуговицу-змейку.
Ювелир рассмотрел ее под разными углами, даже достал большое увеличительное стекло, снабженное ручкой. Я слегка заскучал, пока Блюм разглядывал под лупой увеличенное изображение пуговицы, но в итоге был вознагражден, поскольку ювелир пришел к окончательному выводу:
— Надо же! Не хочу показаться нескромным, но эта штучка таки моих рук дело.
— Вот как?! — мы с Лиринной заинтересовались практически одновременно.
— А что тут такого? Все знают, что ювелир Блюм дока в своем ремесле, поэтому я еще никогда не жаловался на нехватку клиентов. Вот и на этот раз: мне заказали изготовить несколько пуговиц в виде змеек и украсить их драгоценными камнями для сценического костюма какой-то танцовщицы. Зовут ее… — старик напряг свою память, — кажется, Никавери или что-то вроде того.
Я решил ковать железо, пока горячо.
— Она сама приходила к вам с заказом?
— Нет. — Старик даже крякнул от удовольствия, видимо, ему было приятно хоть ненадолго отвлечься от домашних неприятностей. — Был ее импресарио по имени Глок, поразительно неприятный тип, длинный такой, смуглый, с зализанными волосами. Я, признаюсь, сперва принял его за жулика, но он таки оказался порядочным человеком и расплатился со мной как полагается. Пришлось сделать почти тридцать таких пуговиц, поэтому я дал ему хорошую скидку как оптовому клиенту.
— А он сказал, где работает эта танцовщица?
— Увы, таки нет. Он что-то талдычил про какую-то экзотику, но для меня, старика, все, что творится за окнами мастерской, уже экзотика. Я, знаете, редко бываю на улице, а уж когда в последний раз выходил в свет, даже не помню. Кажется, это было лет десять назад, когда Эллочка была еще жива. Мы с ней посетили городскую филармонию. Был чудный вечер…
Глаза у старика заслезились. Он весь погрузился в воспоминания, из которых его вывело мое деликатное покашливание в кулак.
— Простите меня. — Он с таким жаром стал извиняться, что я на какое-то мгновение почувствовал себя неловко.
Когда-нибудь и мне суждено стать вот таким, никому не нужным стариком (если доживу, конечно). Даже не верится, что я буду сидеть, шамкать беззубым ртом, двигать непослушными конечностями, есть манную кашу без комков и вспоминать о днях молодости. К сожалению, судьбу не обманешь.
Глава 3
В которой происходит встреча со старыми друзьями. Я узнаю, кто такая Никавери
Зовите меня перестраховщиком, но, прежде чем сунуть голову в пасть льву, стоит убедиться, что царь зверей недавно позавтракал. Имя Никавери, названное ювелиром, мало что говорило. Кто знает — может, за ней стоит какая-нибудь влиятельная фигура, которой не понравится, если я начну приставать к девушке с расспросами? На меня и так точит зуб Мясник, зачем заводить новых врагов и облегчать ему задачу? К тому же я понятия не имел, где искать эту Никавери. Столица далеко не маленький город, и поиски этой мадам могли отнять кучу времени.
Решил сделать ход конем. Помните, я обещал рассказать о приятеле, который уговорил меня приобрести ковер для офиса, а потом в пух и прах раскритиковал покупку?
Его зовут Гвенни. Он полукровка — наполовину гном, наполовину человек. В отличие от эльфов гномы смотрят на межрасовое скрещивание сквозь пальцы, так что Гвенни повезло: гномья родня не превратила его в изгоя, хотя папаня-человек, узнав о том, что скоро станет счастливым отцом, срочно отбыл в неизвестном направлении. Звучит немного странно, но гномы оказались куда человечнее: они не отказались от малыша и вырастили его как одного из своих, заменив и сбежавшего отца, и умершую при родах мать. Когда Гвенни стукнуло семнадцать, его отправили в столицу учиться в университете, в результате он получил хорошее образование. Дальше — больше. Родственники-гномы помогли открыть собственное дело, скинувшись на стартовый капитал, а парень не подкачал и распорядился полученными деньгами с умом.
