Юрий Никитин - Лоенгрин, рыцарь Лебедя
- Придется, - согласился граф. - Они уже осели в центре славянских земель и по их примеру начали строить города. Так что либо мы сожжем все города, либо венгры примут бой, защищая их. Вот тут сила таких рыцарей, как Тельрамунд, будет неоценима.
Граф Ричберт сказал горько:
- Значит, эту прекрасную чистую душу... дочь герцога Готвальда... принесем в жертву?
Генрих промолчал, а Маргант пробормотал:
- Дорогой Ричберт, вы задали очень трудный вопрос, но, надеюсь, Его Величество сейчас соберется с духом...
Генрих бросил раздраженно:
- Можешь сказать и ты!
- Я, к счастью, не король, - ответил Маргант. - Я вообще не подниму эту тяжесть... грехов.
Генрих бросил короткий взгляд на юного графа, тот смотрит чистыми преданными глазами, поморщился.
- Когда-то, - сказал он очень медленно, - мой учитель, с восторгом рассказывая про основы римского права, привел фразу: «Да свершится правосудие, пусть даже погибнет мир!», которой якобы придерживались не только римские юристы, но даже императоры. На что я ответил, что теперь мне понятно, почему Римская империя рухнула. После этого я вообще удалил такого наставника от двора. Хорошо бы вообще его послать к нашим противникам, пусть там такому учит...
Ричберт быстро взглянул на Марганта, однако тот опустил седую голову, вид невеселый, по всему видно, что согласен с Его Величеством.
- Но почему? - вскрикнул он.
- Мир жесток, - отрезал король мрачно, - в нем выживает сильный, как бы и что ни говорили проповедники прекрасного и светлого! И кому нужно правосудие, если оно погубит мир? Эта фраза хороша как утешение, что, дескать, перед законом все равны... Увы, так только в Божьем Граде, что на небесах, отражение которого церковь стремится построить на земле.
- Следовательно, - спросил Ричберт отчаянным голосом, - трон герцога достанется графу Тельрамунду?
Генрих недовольно поморщился.
- А ты что хотел?
- Ну, Ваше Величество...
- Нет-нет, - потребовал король, - ты не опускай глазки. Чтобы я оставил его за Эльзой? Тельрамунд все равно захватит, если не найдется в Брабанте кто-то посильнее, в чем я сильно сомневаюсь. Эльзу в распрях убьют, если не захватят в наложницы, Брабант надолго потонет в кровавых распрях, распаханные пашни зарастут сорной травой, потом его захватят соседи... Хорошо, если захапает родственная Тюрингия, а если вторгнутся в обескровленные и обезлюдевшие земли дикие венгры?
Ричберт мгновенно выпрямился, глаза полыхнули гневом.
- А по мне, уж лучше венгры, чем Тюрингия!
Генрих невесело усмехнулся.
- Вот-вот, соседей всегда ненавидим больше. Сильнее ненавидим разве что родню! Как подумаю, какие из нас христиане... дрожь берет. Но я король, дорогой Ричберт. И для меня Тюрингия, которая так часто строила козни мне, все же ближе, чем дикие косматые венгры, которые мне ничего плохого еще не сделали... Ибо мы - христиане, мы один народ. И я буду делать так, как велит разум, а не чувства. И если дорога справедливости ведет к кровопролитной войне, я допущу несправедливый поступок... да-да, закрою на него глаза, если после этого в королевстве воцарится мир и спокойствие!
За неделю на берегу Шельды вырос настоящий городок, а ночью казалось, что уже пришло огромное войско диких венгров: костров видимо-невидимо, возле всех спят или сидят люди, что прослышали о предстоящем Божьем суде и явились, как на яркое и прекрасное зрелище, где Господь явит свою волю.
Помимо рыцарей и богатых горожан, из ближайших городов явились даже зажиточные ремесленники, некоторые с семьями, прибыли торговцы, что тут же поставили походные лавки с товаром, а группа бродячих артистов начала беспрерывно давать представления.
Последний день недели выдался хмурый, плотные серые тучи закрыли небо. Плотники изготовили длинный помост с навесом, под которым король и его наиболее высокие особы могут укрыться как от непогоды, так и от солнца. Граф Хардвулф велел большой участок перед помостом обгородить брошенными на землю бревнами, это для того, чтобы поединщики не гонялись друг за другом по бескрайнему Брабанту, а схватка происходила перед глазами короля и гостей, что не хотят ничего упустить из зрелища.
Граф Маргант, бледный и невыспавшийся, сел рядом с королем, пожаловался, что отвык от походной жизни, в его возрасте пора сидеть перед камином в мягком кресле и с толстым теплым пледом, укрывающим ноги.
- Ты не старше меня, - укорил Генрих.
- Ты король, - огрызнулся Маргант, - ты обязан!
- Все мы обязаны, - ответил Генрих с грустью.
Маргант зябко повел плечами.
- Сыро и мерзко... А еще этот Божий суд... Какая профанация Божьего имени!
Генрих нахмурился.
- А что тебе не так?
Маргант огрызнулся:
- Ты так говоришь, будто веришь, что слабый может победить того, кто вдвое сильнее... пусть даже с Божьей помощью?
- Ты отрицаешь помощь Господа Бога? - спросил Генрих тихо.
Граф тоже оглянулся по сторонам и ответил тихо:
- Ваше Величество, Господу делать больше нечего, чем вникать в наши мелочные тяжбы и ломать голову, кому и как помочь! Конечно же, сильный победит слабого, как бы тот ни был прав. А когда это прикрывается именем Господа, мне просто стыдно.
Генрих сказал успокаивающе:
- Ты слишком много времени провел послом в Риме. Теперь поживи среди германцев, здесь нравы более простые.
- В смысле дикие?
- Дикие, - согласился Генрих, - суровые, неотесанные, жестокие, грубые, как ни назови - будешь прав. Но это наша страна, это наш народ. А насчет Божьего суда ты не совсем прав.
Маргант чуть отстранился от него, посмотрел пристально.
- Ну-ну, в чем?
Генрих сказал тихо:
- Во-первых, я практически всегда решаю либо сам, либо с помощью совета. Да ты и сам это мог увидеть, не прикидывайся лавкой, на которой сидишь. Божий суд - это редчайший случай, к нему прибегают, когда доводы сторон равно весомы, доказательств нет как нет, кроме слова чести... в то же время конфликт нужно разрешить как можно быстрее.
Маргант сказал с брезгливым раздражением:
- Это все мимо.
- Почему?
- Я говорил о том, - сказал граф, - что победит сильнейший, а не правый.
Генрих спросил с расстановкой:
- А кто тебе сказал, что правым не может оказаться сильнейший?
- Граф Тельрамунд победит в любом случае, - возразил Маргант, - и неважно, прав он или не прав! Я уже поспрашивал о нем... Никто не знает рыцаря в здешних землях, столь же громадного и умелого в воинском искусстве! Он не только хорош как полководец, он всегда первым врывается в ряды противника, дерется один против дюжины! О нем всегда говорят со страхом и восторгом!
Генрих вздохнул.
- Суть Божьего суда в том, что слух о нем распространяется по городам и весям. А люди лучше нас с тобой знают, кто прав, кто не прав. И если неправда велика, то всегда найдется защитник...
