Патрик Ротфусс - Страхи мудреца. Книга 2
Так что днем, когда мы остановились на привал, я подошел к наемнику из адемов. Он сидел немного в стороне от остальных. Не то чтобы он нарочно противопоставлял себя остальным. Просто мы ели и болтали. А Темпи ел молча.
Однако сегодня я нарочно уселся рядом с ним со своим обедом: куском вяленой колбасы и несколькими холодными картофелинами.
— Эй, Темпи!
Он поднял голову и кивнул. На миг я перехватил взгляд его светло-серых глаз. Он тут же отвернулся и нервно заерзал. Он взъерошил свои светлые волосы и на секунду напомнил мне Симмона. Они оба были хрупкие и светловолосые. Однако Симмон никогда не бывал так молчалив. В разговоре с Симом, бывало, насилу слово сумеешь вставить.
Разумеется, я и прежде пытался поговорить с Темпи. Так, ни о чем: о погоде, пожаловаться на натертые ноги, что-нибудь насчет еды. Ничего из этого не выходило. В лучшем случае мне удавалось вытянуть из него пару слов. Чаще он просто кивал или пожимал плечами. Еще чаще он ничего не отвечал и принимался подергиваться, упорно отказываясь хотя бы посмотреть мне в глаза.
Так что сегодня я рискнул пойти ва-банк.
— Я много слышал про летани, — сказал я. — Мне хотелось бы узнать о нем побольше. Расскажи, а?
Светлые глаза Темпи снова мельком скользнули по мне. Выражение его лица не изменилось. Он подергал красный кожаный ремень, которым была схвачена его рубаха, и принялся теребить свой рукав.
— Нет. Я не стану говорить о летани. Это не для тебя. Не спрашивай.
И снова отвернулся и уставился в землю.
Я мысленно подсчитал: тринадцать слов! Ну что ж, хотя бы на один свой вопрос я ответ узнал.
ГЛАВА 77
«ПЕННИ И ГРОШ»
Смеркалось. Мы миновали поворот дороги. Я издали услышал топанье и хлопанье, звуки музыки, крики, взрывы хохота. После десяти часов ходьбы этот шум заставил меня изрядно воспрянуть духом.
Трактир «Пенни и грош», стоящий на последнем большом перекрестке дорог к югу от Эльда, был внушителен. Он был выстроен в два этажа, из грубо отесанных бревен, а под высокими крышами угадывался третий этаж, мансардный. В окнах мелькали силуэты пляшущих мужчин и женщин, невидимый скрипач наяривал какой-то бешеный, головокружительный танец.
Дедан втянул в себя воздух.
— О, чуете? Надо вам сказать, тут есть тетка, она может камень запечь так, что ты еще добавки попросишь! Милая Пегги! Клянусь вот этими своими руками, надеюсь, что она еще там работает!
Он сделал выразительный жест, показывая, что рассчитывает не только на кормежку, и ткнул Мартена локтем в бок.
Глаза у Геспе сузились, она принялась сверлить взглядом затылок Дедана.
А Дедан, ничего не замечая, продолжал:
— Уж сегодня-то я лягу спать, набив брюхо бараниной и напившись бренди! Да еще, пожалуй, и не один, если судить по прошлому разу!
Я увидел по лицу Геспе, что назревает буря, и поспешил вмешаться.
— То, что варится в котле, и ночлег для каждого из нас! — твердо сказал я. — Все остальное — за свой счет!
Дедан словно не поверил своим ушам.
— Да ладно тебе! Уж сколько дней мы под кустом ночуем! Все равно денежки-то не твои, нечего скряжничать, как шим последний!
— Мы свою работу еще не сделали, — спокойно отвечал я. — Даже и не приступали. Я не знаю, сколько еще времени нам предстоит провести здесь, но знаю одно: денег у меня негусто. Если денежки маэра иссякнут раньше времени, придется нам добывать себе пропитание охотой.
Я окинул взглядом всех присутствующих.
— Разве что у кого-то из вас достаточно денег, чтобы содержать нас всех, и он готов поделиться?
Мартен только грустно улыбнулся в ответ. Геспе не сводила глаз с Дедана, тот гневно пялился на меня.
Темпи принялся подергиваться. Лицо его оставалось непроницаемым, как всегда. Избегая моего взгляда, он обвел глазами всех присутствующих. Взгляд его был устремлен не на лица, а ниже. Он взглянул на руки Дедана, потом на его ноги. Потом на ноги Мартена, на ноги Геспе, на мои… Он подступил на полшага ближе к Дедану.
Надеясь развеять напряжение, сказал я, уже мягче:
— Вот когда с делом управимся, тогда поделим поровну все, что останется в кошельке. Так у каждого из нас будет в кармане немного лишних денег, когда мы вернемся в Северен. И каждый сможет потратить их, как захочет. Потом.
Я видел, что Дедан этим недоволен, и сделал паузу, выжидая, не попытается ли он настоять на своем.
Но вместо него заговорил Мартен.
— Целый день шли, — задумчиво произнес он, как бы разговаривая сам с собой. — Выпить-то не помешало бы…
Дедан взглянул на товарища и снова выжидательно уставился на меня.
— Ну, я думаю, немного выпивки маэров кошелек потянет, — улыбнулся я. — Вряд ли маэр надеется, что мы сделаемся священниками, а?
Геспе зычно расхохоталась, Мартен с Деданом улыбнулись. Темпи взглянул на меня своими светлыми глазами, передернул плечами и отвернулся.
* * *Лениво поторговавшись несколько минут, мы получили по койке в общей спальне, ужин и по кружке пива на пятерых, и все это за один серебряный бит. Управившись с этим, я нашел столик в уголке, где было потише, и спрятал лютню под лавку от греха подальше, сел, усталый как собака, и принялся размышлять, как бы отучить Дедана пыжиться на манер павлина.
Погрузившись в эти думы, я очнулся, только когда на столе передо мной очутился ужин. Подняв голову, я увидел женское лицо, обрамленное копной ярко-рыжих кудряшек, и выставленный напоказ бюст. Кожа у нее была белая, как сливки, с редкими веснушками. Губы соблазнительного бледно-розового оттенка. Глаза сверкали опасной зеленью.
— Спасибо! — сказал я наконец, несколько замешкавшись.
— На здоровье, зайчик!
Она игриво улыбнулась глазами и откинула волосы за спину с обнаженного плеча.
— Ты как будто уснул прямо за столом!
— Да, едва не уснул. День был долгий, дорога длинная…
— Ой, жалость какая! — сказала она с шутливым сожалением, потирая затылок. — Будь я уверена, что ты еще останешься на ногах через час, уж я бы тебе уснуть не дала!
Она протянула руку и запустила пальцы в волосы на моем затылке.
— Ты да я, оба рыжие, — ух, мы бы с тобой зажгли!
Я застыл, как испуганный олененок. Не могу сказать отчего — может, устал за несколько дней в пути. А может, оттого, что ко мне прежде никогда не приставали так открыто и бесстыдно. А может…
Может быть, я был просто слишком молод и до ужаса неопытен. Сойдемся на этом.
Я замешкался, пытаясь придумать, что ответить, но к тому времени, как я наконец обрел дар речи, она уже отступила на полшага и окинула меня проницательным взглядом. Я почувствовал, что краснею, отчего смутился еще больше и машинально опустил взгляд на стол и принесенный ею ужин. «Картофельная похлебка», — тупо подумал я.
