Анна Гринь - Тиоли
Ксия, оставив меня преодолевать сомнения, отправилась на кухню, а я еще несколько минут стояла и пялилась на столик. Интуиция подсказывала, что садиться здесь не стоит, но я все же доверилась женщине и устроилась на циновках.
Весна вовсю вступала в свои права. Персиковые деревья вокруг беседки густо покрывали едва распустившиеся алые бутоны, за которыми не было видно листьев. Приятный аромат, подхваченный чудом проникшим сюда ветерком, плыл по двору, наполняя сердце необъяснимой радостью.
Тишина и покой.
Как давно этого не было…
Зажмурившись, я глубоко вздохнула, нёбом ощущая сладковатый персиковый аромат, и улыбнулась.
— Хорошо…
— Господину Чхве здесь тоже очень нравится, — перебила мои размышления Ксия.
Юная девушка с большим подносом в руках и в таком же простом наряде, как и сама Ксия, ловко и быстро прошла вслед за ней по террасе. Через минуту передо мной на столик выставили чайник, чашку и несколько блюд с закусками. Не ожидав ничего подобного, я осторожно взглянула на женщину, а та лишь пожала плечами:
— Вам стоит поесть.
— Благодарю, Ксияши. — Я поклонилась и перевела взгляд на чайник, из носика которого поднимался приятный пар.
Служанка уже успела отойти, и краем глаза я заметила, как она о чем-то шепчется с еще парой девушек в дверях кухни. Обратив внимание на мой скрытый интерес, Ксия обернулась и тут же громко прикрикнула на них, напомнив им о работе.
Оставшись в одиночестве, я долго просто сидела и любовалась солнечными бликами на бледно-зеленой поверхности чайника, прежде чем впервые за эти годы без спешки наполнить чашку ароматной золотисто-янтарной жидкостью. Пар спиралькой закручивался над чашкой, создавая иллюзию странного момента, где лишь скорость остывания чая имеет значение.
Я улыбнулась и прислушалась. Конечно, тишина царила только в моем воображении. В дальней части дома сердито переговаривались, но, кроме интонаций, я ничего не могла разобрать. В кухне о чем-то спорила с Ксией неизвестная мне и, судя по хриплому голосу, пожилая женщина. Где-то очень близко открыли и закрыли двери, по деревянному полу прошелестели быстрые шаги.
Такие простые и приятные звуки, если знаешь, что тебя они не касаются.
За стенами ханока звуков было еще больше — там жил город. И даже плеск Хенсанган не мог заглушить шум людских потоков, заполняющих улицы.
Ветер взметнул очередное облачко пара и унес ввысь, собираясь затеряться в ветвях звонких сосен на вершине горы Мунбоксан, видимой даже отсюда.
По спине пробежал маленький табун довольных мурашек, и я, подхватив чашку, сделала первый глоток, наслаждаясь каждой секундой. Неизвестно, когда в следующий раз — и будет ли такое вообще! — мне удастся посидеть вот так, не торопясь и не боясь наказания. Засиживаться я не собиралась: несмотря на отличную погоду, хотелось вернуться обратно в комнату и растянуться под прогретым от пола одеялом.
С сомнением рассматривая закуски, я с улыбкой пила чай и слушала звуки дома, представляя (и немножко надеясь), как провожу дни и даже недели, занимаясь только этим. Как было бы замечательно хотя бы на время вернуться в прежнюю жизнь, поспать в привычной кровати, поесть знакомой с детства еды. И не бояться. Наверное, я отказалась бы от всего, лишь бы вернуться обратно. И… забыть. Не помнить этих лет. Жить знакомой и понятной суетной жизнью, а не встречать рассвет с мыслью: ожидает меня сегодня гнев хозяина или обойдется.
Вдох-выдох. Скрип деревянных планок под ногами. Шорох одежды. Звуки голосов. Открывающиеся и закрывающиеся двери.
Покой…
Я так сосредоточилась на едва различимом шуме, в котором старалась вычленить каждый тип звуков, что громкие мужские голоса почти оглушили меня. Но я не дернулась. Даже не вскрикнула. Так и осталась сидеть на месте, хотя инстинкт самосохранения требовал поскорее спрятаться. Вместо этого я как сидела, так и замерла, наблюдая за происходящим.
Шорохи, скрипы и голоса приближались. Я уже напряглась, вслушиваясь, и точно определила двери, через которые двое мужчин вышли на террасу. Дощатый настил тэчхон отозвался на появление людей легким гулом, а меня затрясло от страха. От внимания мужчин в первую же секунду меня уберегло то, что вид в мою сторону им перекрывала одна из опорных колонн, а я сидела достаточно неподвижно. И в то время как они продолжали беседовать, я могла спокойно разглядывать собственного хозяина и, вероятно, упомянутого Ксией господина Чхве.
Ничего особенного. Высокий и немного грузный, молодой еще мужчина. Едва ли ему исполнилось сорок. Короткая аккуратная бородка добавляла облику суровости, но сейчас господин Чхве широко улыбался Дже Хёну, из-за чего больше походил на довольного ястреба.
— …Вы же богато живете, господин Чхве Юн Дже, — обличительно заметил Дже Хён, продолжая начатый ранее разговор. — В Кенджу перебрались, дом тут отстроили…
Господин Чхве презрительно хмыкнул и ответил:
— Я почтенный человек. Со мной гильдии торговцев считаются…
Хозяин дома покачался с пятки на носок и снизу вверх глянул на Дже Хёна, будто ожидая от того какой-то колкости.
— Да-да, — терпеливо кивнул дракон, — все кругом знают, даже в столице, что уважаемый господин Чхве Юн Дже любой товар доставит в срок и без накладок…
— И такому человеку не пристало жить кое-как, — закончил бородач, так и не дождавшись едкого замечания.
Они забавно смотрелись рядом: высокий худой дракон и округлившийся от сытой жизни плечистый дядька. Если бы не хищные острые черты лица, я назвала бы господина Чхве местной разновидностью гномов.
— Не пристало, — согласился Дже Хён. — Но северные повадки вы и тут не растеряли, господин Чхве.
Господин Чхве впервые удивленно глянул на моего хозяина и, кивнув на беседку, спросил:
— О чем это вы?
Они прошли по дорожке и почти скрылись от меня за персиковыми зарослями. Теперь ни я не могла их видеть, ни они меня.
— Так дом по нашему образцу строился, — с усмешкой объяснил Дже Хён. И даже я поняла его намек.
Здесь, на юге, редко возводили закрытые со всех сторон дома, предпочитая простые, вытянутые в линию ханоки, вокруг которых беспрепятственно циркулировал воздух.
Господин Чхве расхохотался и добродушно прихлопнул в ладоши:
— А ты весь в отца, Дже Хён. Как давно его не видел?
— Я не был дома два года, — отозвался дракон, а у меня засосало под ложечкой от горьковатого привкуса обиды, сквозившего в голосе хозяина.
— Долго, — неопределенно хмыкнул бородач и кликнул Ксию.
