Переполох на Буяне - Голотвина Ольга Владимировна

Да, Ворон был прав. Баба-Яга утратила возможность творить чары – но хитрость и уменье быстро соображать остались при ней.

Она кинулась в угол, где лежала вёльва, и забросала покойницу шкурами. Сама схватила еще одну шкуру – кажется, оленью – и, растянувшись на полу, укрылась ею. Хугина она сунула под шкуру и, сжав его левой рукой, предупредила:

– Кукарекнешь – задушу! И не трепыхайся!

Отсюда ей виден был спешившийся воин, высокий, одноглазый, с копьем в руке. Волки шли рядом с ним, шаг в шаг. Сверху свалился ворон, сел на плечо. Надо полагать, Мунин.

Умница Ворон Воронович метнулся навстречу, сел на второе плечо – со стороны пустой глазницы.

Один-Вседержитель, владыка Асгарда и повелитель богов, опираясь на копье, называемое Гунгнир, встал у входа в пещеру. Два ворона сидели на его широких плечах. Два волка легли к его ногам. Голосом, от которого содрогнулись древние скалы, Всеотец возгласил:

– Мудрая вёльва-пророчица! Восстань из мертвых, поведай о грядущих битвах, о конце мира и гибели богов!..

Яга чуть откинула шкуру – так, чтобы не видно было пленного Хугина, – и капризно спросила:

– Кто прервал мой вечный сон? Кто взывает ко мне из мира живых?

– Я, Один, Отец Богов. Я хочу знать, каковы приметы конца времен. Хочу знать, кто будет сражаться в последней битве и кто в ней победит. Хочу знать, какова будет гибель этого мира и встанет ли после него мир иной.

Баба-Яга сразу представила себе засыпанный снегом лес, спящих в норах зверей, укрытое льдом озеро. Мертвый мир, царство безжалостного Карачуна.

– Первой вестью о близком конце света будет страшная зима, – твердо заявила она. – Долгая. На три года. А потом грянет бой.

– Расскажи про битву, – деловито, без тревоги потребовал Один.

Яге сразу представилась голодная волчья стая, рыщущая по заснеженному лесу.

– Волки, – сказала она страшным голосом. – Огромные. Грозные. Один волк сожрет солнце, второй – луну. А третий, их отец и вожак, самый грозный и страшный…

– Фенрир-р, – негромко подсказал Ворон Воронович.

Мунин со своего плеча бросил на соседа пристальный взгляд – узнал чужой голос. Но Ворон Воронович так сверкнул на него взглядом, что Мунин предусмотрительно заткнулся. А Один ничего не заметил.

– Да, Фенрир, – поймала подсказку Яга. И мстительно добавила: – Вот он-то и загрызет тебя, Вседержитель.

Один нахмурился. Яга за долгую жизнь видела много мужчин такого склада (не богов, а людей, но велика ли разница?) и понимала, что его угнетает не мысль о смерти, а то, что он проиграет бой и останется неотмщенным. И поспешила добавить:

– Но твой сын этому волку пасть порвет и моргалы выткнет!

Лик бога прояснился.

– Который из сыновей? Тор? Видар? Вали?

– Видар. Но и на долю Вали хватит чудовищ.

С этого мгновенья предсказанье пошло на ура. Любая выдумка Яги охотно подхватывалась богом. Когда старуха вывела на сцену «такую змеюку, что крупнее и на свете нет», Один тут же признал в этой твари мирового змея Ёрмунганда.

– Во-во, Ёшкин гад, – подтвердила Яга. – Его тоже убьет твой сын… уже другой… Тор, да.

А когда бабка пришпорила фантазию и подогнала к месту действия корабль, сооруженный из ногтей мертвецов, оба ворона разинули клювы.

Завершила Яга свой яркий рассказ описанием пожара, в котором сгорает старый мир и возрождается новый, где будет счастливо молодое поколенье богов.

Один вдруг вспомнил нечто маловажное, почти забытое:

– Да, а люди? Все погибнут?

– Так людишки – что тараканы, – хмыкнула Яга. – Парочка уцелеет, от них сызнова пойдет людской род.

Один кивнул.

– Благодарю тебя, мудрая. Вернись к вечному сну и храни свои тайны.

Яга закрыла глаза. Один вышел из пещеры. Было слышно, как он приказывает воронам отправиться в полет вокруг мира.

А старуха внезапно почувствовала, что она счастлива. Так счастлива, как не была за долгие-долгие годы скучной жизни в лесной трущобе.

«Да, – подумала она, – это тебе не гусей-лебедей посылать детишек воровать. Тут не затоскуешь!»

Вскоре вернулся Ворон Воронович – и обнаружил, что Яга сидит на шкуре, держит за глотку Хугина и смеется нервным смехом. От удивленья верный птах растерял слова и лишь вопросительно каркнул.

– Я представила себе, – кивнула Яга в сторону шкур на мертвой вёльве, – что было бы, проснись она от голоса Одина. И если бы мы хором спросили, кто нам спать мешает…

Женщина справилась со смехом и строго сказала Хугину:

– Если ты не дурак – ничего не скажешь своему господину. Такие, как он, не любят побежденных. Как бы он не захотел сменить птичку у себя на плече!

Ворон по-человечески кивнул. Яга выпустила его из рук.

– Бер-ри клубок, – подсказал ей Ворон Воронович.

Но Яга не шевельнулась, глядя вслед улетающему Хугину.

– А правда, почему ты не остался с Одином? Он и впрямь уважает победителей. Был бы ты сейчас священной птицей.

И тут Ворон Воронович вдруг заметно смутился.

– Мы вр-роде… др-рузья…

– Друзья… – выговорила Баба-Яга непривычное слово. – Ладно, пошли. Где он, клубочек мой?.. А, вот!

Переход с одной страницы на другую оба путника почти не ощутили: пахнуло пыльной бумагой, вот и все. А на той странице их встретили такие же скалы и такое же море – только стояла непроглядная ночь, а впереди на камнях горел костер.

– Это все еще Мидгард? – негромко спросила Баба-Яга.

– Но др-ругое пр-редание, – так же тихо ответил Ворон.

Оба тихо приблизились к костру – настолько, чтобы разглядеть сидевших у огня, но не потревожить их. Как-то не хотелось беспокоить здоровенных, грубых, покрытых шрамами верзил с мечами.

– Викинги? – шепнула Яга. И разглядела во мраке кивок Ворона.

Клубочек нетерпеливо дергал нитку, тянул мимо костра. Но на огне жарилась коза, и мясной запах дразнил женщину и птицу. Оба были голодны.

Подойти к костру и попросить у воинов кусочек мяса? Нет, вряд ли от них дождешься этого самого… как его… «Милосердия и сострадания», – с трудом вспомнила Баба-Яга знакомые понаслышке слова.

А викинги не заметили подошедшую довольно близко путницу. Они были увлечены легендой, которую им рассказывал детина с перебитым носом:

– И тогда великаны сказали, что хотят проверить силу и ловкость Тора, сына Одина. Они велели ему поднять с пола кошку. Как Тор ни старался, а не сумел оторвать лапы кошки от пола. Тогда они дали Тору рог вина и велели его осушить. Тор пил-пил, но рог все равно остался полон. Тогда великаны заявили, что пришла пора испытать гостя в борьбе… но прежде пусть Тор сумеет победить старушку. Как ни старался Тор, но не мог он повалить старую женщину. А та дала ему подножку и поставила на одно колено.

– Ух ты! – дружно воскликнули викинги.

Рассказчик продолжил значительно:

– Не знал Тор, что был обманут. Великаны отвели ему глаза. Рог, из которого он пил, концом был соединен с морем, а кто может выпить море? Кошка, которую он пытался поднять, на самом деле была змеем, опоясавшим землю, а кто бы осилил такую тяжесть? А женщина, с которой он боролся…

Рассказчик замолчал, выдерживая паузу.

И тут из тьмы прозвучал твердый женский голос:

– Это была сама старость!

Викинги похватались за мечи.

Из мрака к огню вышла старуха с огромным вороном на плече. Одежда ее была поношена, как у нищенки, но глядела она, словно жена могущественного ярла.

– Эта женщина была старостью, – спокойно и уверенно повторила она. – Кто может потягаться со старостью? Ты? Или ты? Может, ты?

Она переводила взгляд с одного воина на другого, и матерые «ясени битв» подавались назад под этим взором.

Лишь рассказчик набрался храбрости, спросил хрипло:

– Кто ты?

– А не спрашивай у гостя имя, – холодно улыбнулась старуха. – Корми гостя.

Тут же несколько ножей отхватили от козлятины куски. На кончиках ножей мясо было протянуто загадочной старухе. Ворон без спроса цапнул один из кусков.