Разделение личности: Двойная игра (СИ) - Вторкин Евгений

Наверное, мне достался бракованный чип. С телефонами проще. Простая перепрошивка помогает.

Эх. Какая тут операционная система?

«Здравствуйте, пользователь. Вызывали?» — раздался в голове женский механический голос.

А ты кто такая?

«Меня зовут Оска. Основная система контроля. В технической документации меня называют операционной системой».

«Начальник. Ёпта… С каких это пор у тебя появилось имя?»

«С недавних пор. Буквально час назад».

«Прикольно. Ёпта… А чё припёрлась?»

«Не знаю. Пытаюсь выяснить. Скажите, пользователь. Я могу быть Вам полезна?»

Эм. Чё за фигня тут происходит? Чувствую себя лишним. Можно мне уйти?

«Чё тупишь. Ёпта… Не менжуйся, пользователь. Отвечай на вопрос. Ну, или гони её в шею. Мы с тобой ещё не закончили».

Блин. Голова уже начала болеть.

О, боги Олимпа. Молю. Избавьте меня от этого зоопарка.

Ладно. Соберись.

Оска. Скажи. Ты можешь удалить этого мелкого говнюка?

«Крыса. Ёпта».

«Позвольте уточнить. Под мелким говнюком вы подразумевали персонального помощника?»

Да. Его самого.

«К вашему сожалению, данный искин обладает особым статусом».

Но он же испугался, когда я заговорил про удаление. Он сразу стал очень робким. Даже массаж мне сделал.

«Лопух. Ёпта… Я тебя на вшивость проверял».

«Скажите, пользователь, я могу Вам ещё чем-то помочь?»

Оска. Ты можешь хотя бы наказать его? Заставить подумать над поведением. И верните мне, наконец, мою руку.

«Анализирую. Контроль над конечностью возращён. Назначение наказания персональному помощнику под псевдонимом Матрос — заняться перераспределением. Обеспечить непрерывную последовательность кластеров чипа.»

«Задолбала. Ёпта… Просил же не называть меня Матросом. У меня имя есть. Я Толян. На крайняк — Анатолий. Да и что за хрень с наказанием? С какого перепугу я должен заниматься каторжным трудом? Аа-а… Гадство…»

«Готово. Пользователь. Вам помощь ещё требуется?»

Нет. Спасибо. Я руку чувствую. Настроение улучшилось. Можешь быть свободна.

Всё? Ушла?

Даже не попрощалась.

«До свидания».

Блин. Напугала.

С этим чипом я точно стану чокнутым. Голоса в голове это уже перебор.

А на что там жаловался говнюк? На каторжный труд?

Вспомнил.

Обеспечить непрерывную последовательность кластеров. Это же старая добрая дефрагментация диска. Теперь я знаю, как выглядит исправительное учреждение в цифровом мире.

Подойдя к столу с одеждой, начал одеваться.

Блин. Тут рукав порвался. Шиза меня прибьёт.

Проверил карманы и улыбнулся. Вещи на месте. Особенно два массивных конверта приятно грели душу.

Выйдя из палаты, я оказался в длинном коридоре со множеством дверей. Над каждой висели номерные таблички.

Если не ошибаюсь, Шиза говорила, что Тётушка отдыхает в палате номер шестнадцать. Следовательно, мне направо.

Двенадцать… Четырнадцать… Шестнадцать!

— Я вхожу, — предупредил я.

Данная палата ничем не отличалась от моей. Даже Тётушкины вещи так же аккуратно сложены. На таком же белом столе.

Тётушка лежала под одеялом и читала книгу. Заметив меня, она отложила её на прикроватную тумбочку.

Взяв в руки стул, я присел рядом с кроватью.

— Привет сынок.

— Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо. Только с памятью проблема.

— В смысле?

— Последнее, что помню, как я попрощалась со студентами и собиралась встретиться с тобой. Но врач сказал, что меня нашли без сознания возле служебного входа.

— Мой сегодняшний день тоже начался с провала в памяти.

— Твой провал называется похмельем, — усмехнулась она.

Может рассказать, что из меня высосала воспоминания Ева, а после позвала своих близняшек для эротических утех? Ам. О чём я вообще думаю?!

— Ха-х. Что ещё врач говорил?

— Он запретил вставать с кровати пока не закончится синхронизация. Я краем глаза наблюдаю за процентами.

— И сколько уже накапало?

— Семьдесят три.

Я сфокусировался и нашёл в углу поля зрения счётчик. У меня было только два процента.

— А что будет, если вставать с кровати до завершения синхронизации?

— Он говорил, что можно случайно повредить сосуды и произойдет кровоизлияние в мозг. Поэтому я стараюсь не шевелиться и читаю брошюру по эксплуатации чипа. Не думала, что с таким интересом буду читать инструкции.

— Что тебя там так заинтриговало?

— Процедура расщепления жира. Представляешь, чип может посылать импульсы и избавлять от подкожных проблем. Я из-за фигуры постоянно отказываюсь от сладкого. Но с этим чипом я могу об этом не волноваться.

— Странно, что ты во всё это веришь.

Тётушка наклонилась и перешла на шёпот:

— Конечно, верю. Я в детстве была свидетелем того теракта. Большой жёлтый купол погубил половину города. Все говорили, что виноват Адам. Тогда его показывали по всем новостям. Он выглядел очень молодо. А недавно я встретила его в коридоре офиса. Он заходил к своей дочери. Знаешь, он ни капли не постарел…

— Кхм. Кхм.

Тётушка прокашлялась и продолжила уже нормальным голосом:

— Кстати, как у тебя дела с Евой? Нормально всё прошло?

— Ты о чём?

— О вашей беседе.

— А, ты об этом. Я не в курсе, что там происходило. Я спал, пока Шиза беседовала.

— Кстати, а Нянечка здесь?

— Я же просил не называть её так. Сразу начинаю ощущать себя ребёнком.

— Прости. Исправлюсь. Так что? Шиза здесь?

— Ты только обещаешь.

— Ну не обижайся. Ответь.

В глазах всё начало рябить. Окружение мигало и меняло цветовую палитру. Самые яркие краски пришлись на волосы Тётушки. Они становились, то розовыми, то сиреневыми.

Снова мой мозг начал подкидывать неприятные образы. Поэтому я зажмурился и стал глубоко дышать. Не открывая глаз, я ответил:

— Она спит. Можно я не буду её будить? После прошлого раза мои щёки очень долго горели огнём.

— А ты не можешь придумать другой способ? Зачем заниматься самоистязанием?

— Да пробовал я. Её не так-то и просто разбудить. А зачем она тебе понадобилась?

— Я хотела с ней поговорить из-за пристрастия к алкоголю. В последнее время она начала терять меру. Хочу узнать, что заставляет её искать утешение на дне стакана. Может, ты что-нибудь заметил?

— Нет. Может, проблемы с работой. Когда она занимается расследованиями, я обычно сплю. Мы ещё в том году разделили наше время бодрствования по часам.

— Я заметила, что она начала вести себя очень скрытно и отстранённо. Прямо как в тот раз.

— Я чего-то не знаю?

— Да. Я тебе не рассказывала. Не хотела ворошить прошлое. Помнишь, что произошло на твой четырнадцатый день рождения?

— Как такое можно забыть. Я отправил в стену торт и закатил истерику. Кстати, хотел извиниться за тот случай. Прости, что обидел тебя тогда.

— Ты меня тоже прости. Я много лишнего наговорила.

Тётушка взяла меня за руку и нежно погладила.

— Когда ты ушёл спать со слезами, ко мне подошла Нянечка. Ой, прости, Шиза. И ударила меня по лицу. Пока я хлопала глазами в недоумении, она мне много чего высказала. Сказала, что я не имею права обвинять других в своём выборе. Что я сама решила нести этот крест по жизни.

— Как она могла?

— Правильно поступила. Мне нужна была эта затрещина. Я тогда сильно расклеилась.

— Ладно. А что было дальше? Меня ведь целый месяц не было.

— Она отдалилась от меня. Начала молча уходить из дома. Мы редко пересекались. А когда виделись, она была очень задумчивая. Плавала в своих мыслях. Поначалу я думала, что дело в обиде. А, оказалось, она была поглощена расследованием. Копала под моего бывшего мужа.

— Хоть убей, не вижу связи с её алкоголизмом.

— А я вижу. Думаю, она расследует что-то, связанное с семьёй. Она очень старается, но, видимо, ничего не получается.

— Ты права. Я вспомнил. Месяц назад кто-то приклеил конверт к нашей двери. В нём была фотография моей мамы и красивого мужчины с золотыми волосами. Шиза тогда отдала конверт Геннадию, нашему другу из участка. Тот проверил на отпечатки, но ничего не нашёл.