Виталий Зыков - Владыка Сардуора
– Ну нет, как-то уж чересчур притянуто за уши. Я больше склонен подозревать черный ковен. Гамзар показал, что мы уделяли им слишком мало внимания, а силу Темные набрали уже немалую.
Бримс упрямо стиснул челюсти. Его продолжали терзать подозрения. Интуиция подсказывала, что сородич Олега обязательно здесь замешан, но вот как это обосновать, Магистр не представлял.
– Я все равно прикажу разведке уделить Кайфату больше внимания. Пусть хоть весь Западный Кайен перевернут, но вытащат на свет его тайны. – Магистр немного помолчал, уставившись в одну точку, но затем стряхнул оцепенение: – Ладно, что-то мы ушли от темы… Предлагаю перевести подразделения големов, пехоту и воздушный флот в состояние повышенной боевой готовности. Они должны быть готовы выступить по первому приказу. Над Козьими горами организовать круглосуточное патрулирование силами легких пузырей…
– Погоди, ты предлагаешь не вмешиваться? – Удивлению Архимага не было предела. – Ты же видел запись. Да если промедлить хотя бы немного, то потом…
Бримс снисходительно посмотрел на старого друга:
– Виттор, ты серьезно собрался громить тварей в одиночку? А что потом будешь делать, когда на нас, ослабленных войной, нападут Перворожденные? Скажем, под лозунгом борьбы с обнаглевшими магами, призвавшими на Торн Тьму? Сам понимаешь: чем грязнее слух, тем больше ему верят. Тем более когда нас сильно не любят в мире. Такую инициативу эльфов не поддержит только ленивый.
– Можно попытаться договориться с Маллореаном.
– Разумеется, а пока пусть они попробуют разобраться с этим Рошагом самостоятельно. В конце концов, Прорыв возник на одном с ними материке, чтобы добраться до Нолда, тварям придется постараться. Мы же поглядим, что и как.
– Ого, а ты мстительный, – усмехнулся Виттор.
– Я прежде всего очень рациональный. Как, впрочем, и господин Кайфат. Сейчас вдруг пришло в голову, что увязнувшие в войне с Тьмой эльфы больше всех выгодны именно ему. Для нашего бунтовщика лучше Прорыва в Козьих горах был бы только большой Прорыв в горах Трора. Поближе к заклятым друзьям. – Бримс ослабил воротник и, покосившись на Архимага, вдруг подмигнул: – Хотя чего греха таить, последняя новость меня бы тоже весьма порадовала.
Все-таки что бы Магистр ни говорил, но, дожив до своего возраста, он выработал привычку не оставлять врагов безнаказанными. Хотя и не любил называть это злопамятностью или мстительностью, предпочитая именовать практичным подходом к жизни. Впрочем, сути это не меняло.
Глава 24
Можно сколько угодно готовиться к войне – тренировать солдат, готовить вооружение, собирать со всей округи добровольцев, – но рано или поздно приходит пора для активных действий. Сидя на одном месте, не победить.
Вот и К’ирсану пришлось-таки покинуть Рогно и направиться к Старому Гиварту. Численность армии перевалила за семь сотен, бойцы демонстрировали высокую выучку и небывалый боевой дух – чего ждать?! Тем более что со всеми прочими делами Кайфат благополучно разделался.
И, развернув знамена, войско организованно покинуло город.
Кайфат был готов ко всему. К регулярным нападениям всадников на тиррах, к ночным обстрелам из луков и легких метателей, к магическим ловушкам и отравленным колодцам, но такого не ожидал даже он: на всем пути его бойцы не встретили ни одного препятствия. Ни одного! Об армии восставших словно забыли, вычеркнули из памяти – в надежде, что все как-нибудь само образуется.
Или К’ирсан чего-то не понимал, или Мишико гораздо большее ничтожество, чем он мог себе представить. На ежевечерних собраниях штаба Храбр с лейтенантами ломали голову над тем, какую гадость могут подготовить королевские генералы, – и все без толку. В деревнях, где вставали на постой, они пытались терзать вопросами о засадах крестьян, но те лишь громко славили освободителей от «сатрапа» и «кровопийцы» и разводили руками. Начинало казаться, что Свили Первый давно бежал, оставив страну на откуп восставшим.
Правда, на такую удачу К’ирсан не рассчитывал даже сейчас. Если существует хоть какая-то вероятность, что случится чего-нибудь плохое или вовсе ужасное, это произойдет. Проверено на личном опыте. Уже кем-кем, а баловнем судьбы Кайфат точно не был. Потому и сидел он как на иголках, каждую минуту ожидая очередной неприятности.
Которых и так хватало.
После ритуала призыва Рошага на Торн, или битвы с Повелителем Зла, кому как нравится, жизнь Кайфата круто изменилась. Зараза фанатичного преклонения, порожденная Руорком, распространилась на остальных. Внешний облик костяного дракона, а особенно его чудовищная аура, оказал на нетренированные сознания зрителей ужасающее воздействие. Страшно представить, что случилось бы, появись перед ними Рошаг во плоти, а не посредством иллюзии. Своей «победой» К’ирсан не просто остановил панику – он превратился в символ борьбы с Тьмой, а его прозвище Защитник приобрело уже иное толкование. Масло в огонь подливала и трансформация самого Кайфата. Неизвестно почему, ему никак не удавалось полностью взять под контроль энергопотоки в собственном теле, и теперь у него в глазницах полыхали светом иных реальностей два сгустка пламени. На фоне такой «особой приметы» даже изуродованное шрамами лицо не казалось чем-то особенным.
Произошли изменения и в отношениях между солдатами. Руорк после боя с мечерукими демонами взял на себя обязанности по охране К’ирсана. И вчерашние крестьяне вдруг стали телохранителями мага. Это было бы смешно, если бы не рвение, с которым они принялись за дело. Мнение Кайфата никого просто не интересовало: они готовы были исполнять взятый на себя долг даже вопреки воле своего кумира.
И пришлось оставить все как есть. Храбр ехидно кривился от такого непотребства, но никак не комментировал. Более того, у К’ирсана имелись серьезные подозрения, что капитан в какой-то мере разделяет взгляды Руорка. Во всяком случае, в той их части, что касалась охраны. Выбор, к которому Кайфат подтолкнул Храбра, уже привел того на пост командира отряда, считай, генерала армии, и неизвестно, какие свершения ждут впереди. Если же будущий король погибнет, то можно забыть и о связанных с ним надеждах. Начав свои отношения с бандитами с принуждения, почти рабства, К’ирсан ухитрился разжечь в них пожар честолюбия и привязать к себе. До сих пор с трудом верилось, что у него все получилось.
Последние дни он вновь вспоминал прошлое, свою жизнь на Торне, победы и поражения, минуты горя и счастья. К’ирсан вспоминал Мертвый Лес, племена ургов, таргов и гвонков, рабство у Дарга и вояж с ним по странам Сардуора и Грольда, плен у эльфов и последующую службу у короля Зелода, период наемничества в Загорном халифате и… Мелисандру. Да, дочь визиря он вспоминал особенно часто. За чередой забот у него никак не получалось забыть эту женщину. Красивую, опасную, страстную и невыносимо желанную… Проклятая эльфийская кровь! И здесь Длинноухие ухитрились ему напакостить, даже в любви!
