Максим Сиряченко - Чумные
По коридору, ведущему к дальней части юго-западного крыла университета, шла молодая черноволосая девушка с темными голубыми глазами, носившая мужскую одежду и легкую куртку. Ее сопровождал доцент, казавшийся совершенно невзрачным на ее фоне. Худой, с вытянутым вперед и вниз лицом, с глубоко посаженными глазами, он больше напоминал лису, чем человека, а одежда висела на нем, как на вешалке. Тем не менее, именно просторную одежду адепта он предпочитал повседневным мужским платьям с брюками и рубахой. Они, как бы не были скроены предметы гардероба, только подчеркивали его чрезвычайную худобу, а просторные одежды ее отчасти скрывали.
Девушка шла спокойно, на ее лице то и дело появлялась легкая довольная улыбка, и она скорее не шла к кабинету магистра, а летела, едва касаясь пола туфлями. Когда-то доцент не мог оторвать от нее глаз, его приятно удивила и восхитила ее грация и красота, однако теперь ему было не до созерцания прекрасного. В глазах у него был страх, он быстро дышал, пальцы судорожно сжимались на документе в его руках. Доцент был чертовски напуган. Девушка шла и изредка улыбалась.
До двери кабинета дошли быстро. Девушка и не думала замедлять шаг, а юношу всю дорогу подгонял страх. У двери кабинета они остановились. Магистр часто принимал посетителей, так что на его двери висела табличка: «магистр факультета история и языкознания Левиан Братт». Под окном рядом с этой дверью стояли три стула.
— Подождите здесь, сударыня. — Торопливо и сбивчиво проговорил доцент. Он открыл незапертую дверь и вошел внутрь, закрыв ее за собой. Раздались его быстрые и громкие шаги по винтовой лестнице.
Ванесса села на стул под окном и откинулась на спинку, закинув ногу на ногу. Она была дьявольски довольна собой. Теперь она прекрасно понимала, что Ликнуир не врал. Первая часть фолианта была написана Ванессой, вторая — покойным Филиппом. А третья, самая толстая, занимающая почти всю книгу, наверняка была написана самим Ликнуиром. Гравюры, схемы, просто слова и целые песни не были гравюрами, схемами, словами и песнями из этого мира, это было очевидно. Читая их, Ванесса чувствовала, как в нее проникает знание о силе, которой она теперь обладает. Но только лишь знание. Это знание требовало практики, а сила внутри нее требовала выхода, и она выпустила ее на одном из сегодняшних уроков. Ей просто стало скучно, и она применила на практике то, что учила в теории два дня, сочтя, что время и условия самые подходящие для практики. Слова, жесты, районы концентрации… Ощущение, как Сила переходит из огромного бурлящего океана в ее тело, и ощущение, что эта сила, подвластная ей, меняет мир вокруг нее, подчиняет вещи ее воле, пьянило и восхищало. Что касается занятий, то время на изучение фолианта у Ванессы было, несмотря на плотную загруженность рядовыми предметами. Еще находясь в море, девушка заметила, что для хорошего отдыха ей требуется все меньше времени на сон с каждым новым днем. Теперь это время и вовсе сократилось до нескольких часов в сутки. Двадцать часов Ванесса тратила на обучение, и двенадцать из них — на фолиант. И то, чему она научилось за последние сутки, поражало ее и делало бесконечно счастливой. А ведь это лишь ничтожная часть той силы, что заключена в ней, крупинка в хранилище знаний фолианта!
Однако усталость давала о себе знать. Девушка устроилась поудобней на спинке стула и закрыла глаза, усилием мысли заставляя мозг спать.
Доцент влетел с лестницы в кабинет Левиана. Он быстро дышал, хотя лестница вовсе не была длинной, и запыхаться он бы не успел.
— Магистр Левиан! Господин Левиан Братт! — Кричал он с порога срывающимся на альт голосом.
— Привет, Юстиф. Почему без стука? И почему ты… — Магистр оторвался от чашки с чаем и элем, заметил состояние своего доцента. — Ты… Что-то случилось?
— Все случилось! Ужас! Катастрофа! Ужасная, чудовищна катастрофа!!
— Да прекрати ж ты метаться! — Стукнул магистр кулаком по столу. Он хотел разозлиться, чтобы выглядеть убедительнее, тем более что метаний и паники он на дух не переносил. Состояние всегда спокойного и разумного Юстифа его не на шутку волновало и пугало.
Парень подошел к столу магистра, оперся на него костлявыми руками, не выпуская пергамента. Он все так же тяжело дышал, его глубоко посаженные глаза метались от документа в его руках к Левиану и обратно. Наконец, он успокоился.
— Студентка. — Выдавил он. Потом, поняв, что одно слово не несет здесь никакого смысла, добавил. — Та, что поступила в сентябре, позже остальных на три недели. Сразу на три факультета, на один поступила очно и на два — заочно. Ванесса Аретин, потомок когда-то знатного рода.
— Как же, помню. — Левиан взял со стола один из тех документов, что всегда лежали на виду, радуя глаз. — Вот ее рекомендательно письмо от Филиппа Эстера, моего старого знакомого. А вот и приказ о зачислении на очную форму обучения. Помню, как же, помню. А что с ней? С ней все в порядке?
— С ней все в полном порядке, господин магистр! А вот с ученицами медицинского факультета — нет!
— Подробнее, Юстиф. Без истерики и лишних метаний.
— Ладно. — Он вздохнул и начал. — В общем… Она присутствовала на практическом занятии по анатомии. Она всегда посещает практику занятия, даже если обучение заочное. И вот, когда я только коснулся трупа скальпелем…
Ванессе снился сон.
Она шла по каменным ступеням. Их покрывал слой снега, ветер поднимал поземку и скатывал ее вниз по лестнице. Впереди был храм. Она шла к нему по ступеням, и кто-то держал ее под руку. Его рука была твердой, как корень дуба, и вовсе не живой, иссохшей. Но от него веяло счастьем, простым человеческим счастьем и преданностью. То был человек с иссохшей плотью и живой человеческой душой. Он держал ее под руку и вел к храму.
— Как?.. — Спросил ошарашенный Левиан. — То есть… Просто так? Сама взяла и подняла?
— Точно вам говорю, труп был мертв уже три дня и лежал в холодильной камере среди свежего льда. Потом она что-то начала говорить. Это тот же язык, та же тарабанщина, на котором составлены наши заклинания, но от них у меня кишки в узел сами собой завязывались! Потом… Потом покойник начал дергаться, вставать, с каждой секундой все уверенней! Он сам встал с операционного стола, сам сделал несколько шагов. Она уже к тому времени ничего не говорила, но ее взгляд… Это был счастливый взгляд, удовлетворенный, полный гордости за себя! Она его сама подняла, сама где-то узнала способ и сама подняла!
— Но где она могла?
— Не знаю! Девушки с медицинского факультета разбежались, пятились от нее, падали в обморок. Но потом, потом…
Ванессе снился сон.
