Павел Кошовец - Это не наша война
Тёмные резвились, изредка пуская стрелы, но так, не смертельно, а для пущего эффекта - раненый болезненно вскрикивал, окружающим казалось, что вот-вот и их уже начнут убивать, в итоге голосила вся толпа так, словно её, живую, пропускают через огромную мясорубку. А уруки ещё и подбадривают каркающими воинственными кличами.
- О чём спор? - спросил, лишь бы что-то сказать, Ностромо у застывшего изваянием солдата.
Тот будто очнулся, недоумённо глянул на гнома, в глазах наконец-то появилось понимание сказанного, и он безнадёжно махнул рукой.
- А... Наши пытаются пробить твердокожего дракона - сержанта, - вопрос во взгляде светлого всё равно не разрешился. - Ну, - Рыжий даже начал немного злиться на недогадливость гнома, - мы хотим выйти накостылять этим тёмным тварям, загнать их обратно в преисподнюю, где им самое место.
Возбуждённая речь пехотинца не впечатлила Ностромо. Он конечно же понимал чувство агробарца, но вместе с тем знал, что самоубийство - не лучший способ защитить свою землю. Но видя непробиваемую уверенность того, постеснялся напомнить собеседнику, что тёмные, особенно походные уруки - очень и очень опасны.
Задумавшись, плюхнулся на скамью, сделал длинный неторопливый глоток. Прислушался к перешедшим на повышенные тона солдатам, покосился в их сторону. Сержант ещё сопротивлялся, но видно было, что он уже согласен, хотя довольным от этого его было сложно назвать - ветеран, пил он умерено, поэтому реально оценивал шансы десятка, пусть и тяжёлых - в кирасах, шлемах с забралами, прикрытыми железом руками и ногами, с высокими квадратными щитами - пехотинцев против - Ностромо бросил оценивающий взгляд на площадь - до полусотни тёмных. Но нежелание прослыть трусом, попытаться хотя бы отогнать уруков от практически беззащитных бунтовщиков (ломать и убивать они мастера!) сделало своё дело. И хмель - как же без него, тоже сыграл немаловажную роль, а он, как известно, советчик коварный.
Наконец прозвучал командный рык, солдаты радостно загомонили, поправляя амуницию, проверяя прочность ремней, опуская забрала и выходя строиться.
Ностромо содрогнулся от увесистого хлопка по плечу. Это был скалящийся Рыжий. Сейчас он опять был возбуждён.
Человек настроения.
- Ну что, как там тебя? Жаль, не успели толком поговорить. Но ты посиди, мы скоро вернёмся и продолжим разговор - у меня ещё парочка весёлых историй, ты оценишь. А сейчас смотри, как могут веселиться воины Толстого Тиссайи и Милашки Грая, - он бахвальски поднял правый кулак в латной перчатке, подмигнул и торопливо двинул в сторону товарищей, забрасывая за спину щит, снимая с плеча тяжёлый арбалет.
Гном только покачал головой, глядя ему вслед. Он не обольщался насчёт участи подопечных вербарского барона, и было их искренне жаль - они были ему симпатичны хотя бы потому, что отнеслись нормально и угостили пивом. Но коль скоро изменить ничего нельзя, то посмотреть всё же стоило, чем это закончится. Он поудобней уселся, облокотившись локтями о стол, мимоходом подумав, что не мешало бы ещё пива заказать, да времени нет - скромный ощетинившийся десяток приближался к опасной черте. На всякий случай проверил, на месте ли метательные ножи, топор ли под рукой, в который раз пожалел об отсутствии шлема и хорошей кольчуги, ибо то, что на нём сейчас - так, дракону на один язык, и, принявшись за вторую кружку, сосредоточился на действе.
Вначале дела у солдат шли неплохо: несколько уруков в азарте либо демонстрируя перед соплеменниками удаль, удачно, вернее, неудачно для них самих вынеслись под копья, после чего одна пара урук - ягир была убита (потерявший всадника хищник набросился на щиты, и был нанизан на копья, но сила удара была такова, что худая шеренга пошатнулась и подалась на пару шагов назад), второго урука, непонятно, живого или нет, вынес его ягир, а третья пара вообще не пострадала: ягира зацепило по касательной мечом щитоносца, а тёмный легко увернулся от пики, при этом ловко запустил метательный топорик, который, впрочем, тоже не нанёс никакого ущерба. Ещё было несколько удачных выстрелов из арбалетов, которых у агробарцев оказалось двое (один - у Рыжего), сбивших ещё пару уруков и подранив одного ягира. И всё, везение закончилось.
Уруки разделились: одна часть погнала прочь людскую массу, вторая, до трёх десятков, устроили причудливую, подобную танцу круговерть вокруг ставших теперь спина к спине пехотинцев. Хорошая подвижность, пластика, резкость и гибкость смены направления, при этом неплохая меткость и похвальная скорострельность из луков. В течение нескольких минут были выбиты и выведены из строя два солдата, которых постарались определить внутрь круга, но вследствие этого действия пострадал ещё один, и теперь все схватились и спрятались за щиты, а сама группка утеряла манёвренность.
Ностромо напряженно следил за развитием событий, он и не заметил, как треснула в руках кружка, а осколки оцарапали ладонь. Плохи дела были у его знакомцев. Но ведь он и так об этом знал, легче, правда, от этого не было. Виной же являлась всего лишь глупость. Тем более, никакой реальной возможности выручить парней он не видел. И не виновен в этом девиз, принятый их компанией в этом путешествии: "Любая война - это не наша война", ибо в его нынешнем положении он действительно ничем не мог помочь агробарцам. Кроме как сочувствием - а это лицемерная монета.
Следующим этапом развлечения тёмные выбрали арканы, которые извлекла часть наездников. Сразу три петли легли "удачно". Одна выдернула пику, вторая стянула пехотинца со щитом, но только задрожала, стараясь вытащить несчастливца, как товарищ справа обрезал её. А вот ещё одному бойцу не повезло вообще: выпущенная почти горизонтально земле верёвка зацепила того... за голову, и резко выдернутый из строя солдат, придушенный, глухо хрипя в закрытом шлеме был проволочен пару десятков локтей, теряя по очереди щит, меч и гремя бьющими о брусчатку доспехами, его руки рефлекторно тянулись к петле. Можно было только надеяться, что умер он от сломанной шеи, так как в следующий удар сердца возле него остановился один из ягиров, резко двинул вниз мордой, придавил лапой... и в зубах у него остался обрывок ноги... А остальное тело поволокло дальше, разбрызгивая тёмной кровью. По следу тут же устремились ещё несколько едва удерживаемых уруками хищников.
Картина была отвратительная. Гном осознал себя стоящим на ногах с топором в руке и кинжалом в другой. Что-то срочно требовалось сделать, но что - мешала осознать вспыхнувшая ослепляющая ярость.
