Андрей Егоров - Вейгард
– Что, ха-ха-ха, что это, ха-ха-ха, такое? – не в силах подавить приступы хорошего настроения, спросил я.
– Это, ха-ха-ха, ключи от нашего города, – смеялся губернатор. – Забирайте!
– Что, вот так вот просто? – Я хлопнул его по плечу.
– Конечно, а что за проблема? Этот город нас уже самих достал!
Последнюю шутку губернатора жители Вергарда восприняли дружно, все они разразились безумным хохотом – лошади, люди, собаки, кошки и даже домашний гусь, неизвестно как оказавшийся возле ворот. Все безумствовали добрых полчаса, и я вместе с ними. Что там говорить – я ржал, как безумный, оперся о стену, расстегнул ворот, потому что смех душил меня. Хохот рвался изнутри, веселье было неимоверным…
Я взял ключи и размахнулся, делая вид, что собираюсь перебросить их через стену. Все оценили мое чувство юмора, поддержав идиотскую шутку новой истерикой. Я швырнул ключи Кару Варнану. Тут он отчебучил такую штуку, что я долго не мог успокоиться. Великан схватил ключи и сделал вид, что глотает их… Я упал на колени, держась за живот. Слезы лились из глаз нескончаемым потоком. Я поднял голову и вдруг увидел, что в руках у Варнана ключей нет. Вид у него при этом был самый озабоченный. Он постучал пальцем по горлу, потом погладил живот. Он их ПРОГЛОТИЛ! Он проглотил ключи от моего города! Тут я упал и принялся биться о землю головой, от смеха у меня заболела грудная клетка. Варнан проглотил ключи от Вергарда!
Волна хохота оглушала, перекатываясь от поля к городу и от города обратно к полю…
… Очнулся я от дикой головной боли. Взгляд мой уткнулся в деревянный потолок. Я лежал на кровати, укрытый одеялом до самого подбородка.
– Проклятый Ламас, – пробормотал я, приподнимаясь на локте.
Что-то звякнуло, упало с одеяла на пол. Я перегнулся через край кровати и увидел ключи от Вергарда…
– Проклятие, – пробормотал я, почесывая подбородок, – хм, кажется, мне удалось взять город, не потеряв ни одного солдата…
Но откуда взялись ключи? Я же ясно помню, что Кар Варнан их проглотил!
«Значит, достали», – понял я и поглядел на лежащие на полу ключи с искренним отвращением. Но потом внезапно вспомнил – он же всех разыграл, сделал вид, что проглотил их, а на самом деле просто опустил за воротник рубашки.
Я обрадовался, что все решилось так просто. Но, Пределы побери, какой опасной была эта атака! Все могло пойти совсем не так, как мы запланировали. А что, если бы все вышло наоборот: не местные жители вручили бы мне ключи от города, а мои воины отдали бы им свое оружие? Ну нет, хватит экспериментов, связанных с колдовством. Повторять такое нельзя ни в коем случае… Может быть, кому-то использование магии и приносит быструю победу, но для меня колдовство пахнет сплошными неприятностями.
Тут головная боль так сдавила виски, что я едва не закричал. И вдруг понял, что кто-то уже очень долго колотит в дверь. Я надел штаны, натянул сапоги и крикнул:
– Войдите.
В комнату заглянул один из дежуривших у входа воинов.
– Эта самое, – сказал он, – ваше величество, там гонец из Стерпора, с известиями очень хорошими.
«Из Стерпора – и с хорошими, – удивился я, – что хорошего может произойти в Стерпоре? Что-то не припомню, чтобы там когда-нибудь происходило что-то хорошее. Разве что моя любимая супруга Рошель де Зева. Она действительно произошла в Стерпоре. В смысле – она оттуда родом».
Оказалось, что известия и вправду хорошие и связаны они действительно с моей супругой.
– Ваше величество, королева просит передать вам, что она ждет ребенка. – Гонец поклонился, пряча в бороде улыбку.
«Должно быть, уже всему войску растрезвонил, – с неудовольствием подумал я, – придется теперь устраивать попойку, а между тем сейчас совсем не время – неприятель не дремлет».
Тут я вспомнил Дунделя и Оссиана. Представил, как колдун и демон потирают ладошки, поглядывая на мою дочурку. Проклятие! Без их помощи я никогда бы не выбрался из Нижних Пределов. Неужели я вынужден буду отдать им свою дочь? Да, еще есть Кевлар Чернокнижник… Если он каким-то чудом выжил, то тоже будет претендовать на мою крошку.
Что скажет Рошель, когда я поведаю ей обо всем этом, да еще о том, что обещал малышку назвать Дунделиной?! Пожалуй, у нее найдется что сказать, и все слова будут нецензурными…
Тут мне в голову пришла замечательная идея. Вполне возможно, что у меня родится вовсе не девочка, а мальчик. А если даже и девочка, то что мне мешает выдать ее за парня, воспитывать соответствующим образом, одевать, как мальчишку, коротко стричь… Тогда никакие колдуны не позарятся на мою крошку. Нет у меня никакой Дунделины, и точка. Есть сынок – Дарт Вейньет второй.
Только вот Рошель… Если я все ей расскажу, как она отреагирует? Женщины порой проявляют настоящие чудеса… непонимания. Природа у них совсем не такая, как у нас. Скажет еще, что я должен был оставаться в Нижних Пределах, вместо того чтобы покупать свободу ценой жизни собственной дочери… Что я смогу ей на это возразить?! Что тогда я и думать ни о чем не мог, кроме как о том, чтобы вырваться на поверхность, во Внешний мир? Поймет ли она меня? Почему-то мне казалось, что навряд ли…
Я пребывал в задумчивости довольно долго. Несчастный гонец переминался с ноги на ногу, не зная что и думать, улыбка давным-давно покинула его лицо.
– Ты принес славную весть, – сказал я наконец. Он вздохнул с явным облегчением. Я снял с пояса увесистый кошель:
– Подойди-ка сюда!
Он приблизился, и я отсыпал ему десять золотых монет. Увидев в своих ладонях желтый металл, гонец вскрикнул от радости:
– Ай, спасибо!
– Ай, пожалуйста!.. Отправляйся обратно. – Тут я внимательно посмотрел на него. – И скажи королеве, что я жду сына! СЫНА! Ты меня понял?
«С попойкой обождем», – решил я.
– Конечно, понял, ваше величество, – торопливо кланяясь, он попятился к двери, – сына! Я все понял. Так и передам…
Тут мое зрение снова сыграло со мной злую шутку, и я выругался, испугав тощего гонца до чертиков. Он стремглав выбежал на улицу. Решил, наверное, что его король рассудком не слишком крепок. Я покачал головой и, чтобы успокоиться и отогнать мрачные мысли, принялся упражняться с мечом… Бой с тенью. Точнее с тенями. Тенями на этот раз были Щелчок и Оссиан…
Колдун скрывался от меня несколько дней, пока я не приказал передать, что он прощен и может, не опасаясь расправы, прийти ко мне. Ох и виноватый у него был вид, когда он бочком-бочком просочился в мою комнату и застыл у двери, скорбно глядя в пол.
– Ладно, Ламас, – сказал я, – ты, конечно, достоин порицания, но задача выполнена и город, кажется, взят без единой жертвы, не так ли?
