Андрей Егоров - Вейгард
– Моя пропитка? – выдавил он. – Моя… пропитка…
Тут я заметил, что колдуна разбирает смех, из уважения ко мне – своему королю он с трудом сдерживается, чтобы не расхохотаться, но глаза его сжались в узкие щелки, а из левого выкатилась слеза и побежала по морщинистой щеке.
– Та-а-к! – весело сказал я. – Ты что натворил, старый дуралей?
– А что? – Тут он прыснул в кулачок. – А-ха-ха-ха-ха, нет, ну надо же, моя пропитка не действует, а-ха-ха-ха-ха, нет, ну вы слышали когда-нибудь что-нибудь подобное?!
Я хотел было на него рассердиться, но почувствовал, что просто не могу злиться на этого славного, веселого старикана, с которым меня связывает столько воспоминаний. Боже мой, сколько раз он вытаскивал меня из неприятностей и сколько раз в неприятности втравливал (нет, это просто поразительно смешно!). А когда я оказался в Нижних Пределах, он за считаные месяцы умудрился полностью развалить страну, упечь Кара Варнана за решетку и задумал жениться (подумать только!) на моей супруге – Рошель.
Я больше не мог сдерживаться, смех рвался изнутри, я представил себе эту парочку – вечно всем недовольную Рошель, упершую руки в боки, и маленького лысоватого лопоухого Ламаса с жиденькой бороденкой. Меня так разобрало, что я захохотал во все горло и рухнул на колени, придерживая живот, чтобы он не лопнул. Глядя на случившуюся с их королем истерику, мои воины тоже не смогли больше сдерживаться и дружно грохнули – так, что земля ходуном заходила. Некоторое время вокруг меня царил натуральный Дом мозгоправления – крыло «буйнопомешанных счастливцев», где больные радуются любой процедуре, встречая смехом пиявок на лбу, ледяные ванны и прижигание пяток…
Когда мне наконец удалось успокоиться, я услышал, что в Вергарде тоже творится форменное безобразие, вызванное веселящим газом. Дикий хохот, доносившийся из-за стен осажденного города, показался мне очень неестественным. Более того, он был каким-то вымученным, словно людей щекотали несколько суток, не давая им возможности прийти в себя. Сотни глоток, не смолкая, издавали дикие, яростные звуки.
Я повернул голову и увидел, что дым уносится куда-то далеко, к горам, и там, в отдалении, парочка драконов выписывает в небе петли и хлопает друг дружку кожистыми крыльями. А птицы в небе сбились в острый клин и носятся туда и обратно, как все время меняющий направление дорожный указатель.
Я поднялся на ноги, отряхивая одежду. Действие газа было таким, что периоды временного помутнения рассудка чередовались с ясностью мысли, когда ты начинал осознавать, что происходит, и ужасаться.
– Ламас! – крикнул я.
Тут на меня снова накатило, и я засмеялся – колдун выглядел очень комично, растерянный и счастливый одновременно.
Ворота города вдруг начали открываться. Я насторожился и замер. Потом понял, что стою как круглый идиот – с неестественно вытянутой шеей и широко распахнутыми глазами, и постарался принять более подобающую королю позу. Открывались створки очень медленно, со скрипом. Первое, что предстало нашему взору, – хохочущая лошадь. На ней с неестественно растянутым в улыбке ртом восседал военачальник армии Вергарда, которому полагалось, по идее, отразить все наши атаки или пасть в тяжелой борьбе. В руке весельчак сжимал боевой штандарт иссиня-черного цвета и размахивал им над головой. Флаг выписывал такие немыслимые фортели, что вскоре полководец не удержался в седле и грохнулся на землю, вызвав всеобщий восторг.
– Никогда не видел смеющихся лошадей, – голосом, исполненным смятения, заметил Кар Варнан, – ну и ну…
– Вперед, ха-ха-ха-ха, к городу, – задыхаясь от смеха, отдал я команду, – повязки не снимать. Они не дадут вам пасть жертвой веселящего газа.
Тут меня снова подкосило веселье, я рухнул на землю и стал дубасить по ней кулаками.
– Повязки не снимать, не снимать, не снимать, – как безумный повторял я и смеялся.
– Моя пропитка, ха-ха-ха-ха, не действует, – вторил мне Ламас.
– Никогда не видел смеющихся лошадей! – вопил Кар Варнан, запрокидывая голову…
Мы шли к Вергарду рывками. Если кто-то пытался сказать хотя бы слово, я немедленно кидался к нему и прикрывал рот ладонью.
– Молчать! – кричал я. – Ха-ха-ха, ничего не говорить, или мы никогда не дойдем до города!
Тут до меня доходил комизм происходящего, и я начинал биться в истерике. Мы снова останавливались, пытались взять себя в руки. Сделать это было очень непросто, потому что шутник Варнан то и дело вворачивал фразу про смеющуюся лошадь и все мое воинство буквально валилось с ног. Многие уже содрали с лиц бесполезные повязки и теперь вдыхали отравленный воздух полной грудью. Пропитка, созданная замечательным весельчаком Ламасом, совершенно не спасала от действия газа. Я тоже сдернул тряпки с головы. Как же сразу стало легче дышать и жить на белом свете! Как же славно жить!..
Неимоверным усилием воли мне удалось взять себя в руки. Шаг за шагом – и мы почти уже дошли до города, когда надышавшийся газа дракон врезался на полном ходу в гору. Над местом катастрофы вырос небольшой грибок.
Это происшествие надолго вырубило нас. Когда я пришел в себя, то увидел, что мост надо рвом опущен, в воротах стоит толпа защитников Вергарда, настроенных к нам очень дружелюбно. Все они улыбались и радовались тому, что нам удалось добраться до моста.
Расталкивая людей, вперед выбрался крепкий человек с красным лицом в закрытом шлеме, но с поднятым забралом. Он был по пояс голый – наверное, в порыве радости сорвал с себя одежду.
– Я – губернатор! – возвестил странно одетый человек.
– А я король Стерпора – Дарт Вейньет, – откликнулся я.
– А я Кар Варнан, я видел смеющуюся лошадь! – прозвучало рядом.
И все мы начали бешено хохотать – и свои, и чужие, и воины Стерпора, и вейгардцы, и даже та самая лошадь-животное стояло в проеме ворот и беззвучно сотрясалось.
В порыве радости мы кинулись навстречу друг другу. Мы обнимались, целовались, жали руки, отвешивали другу другу дружеские затрещины. Губернатор, например, нежно хлопнул меня по спине, я в ответ ласково ударил его под дых.
Несколько воинов Вейгарда подхватили меня и стали подбрасывать в воздух. Подбросили, правда, шесть раз, а поймали только пять. Кряхтя и посмеиваясь, я поднялся на ноги, погрозил им пальцем и сказал, что когда-нибудь они за это непременно поплатятся. Окружающие оценили веселую шутку и очень радовались.
Потом губернатор попытался всучить мне какую-то коробочку, но я упорно отталкивал ее со словами: «Знаем мы ваш вейгардский юмор! Наверное, какая-нибудь дрянь!» Но поскольку он был очень настойчив, я в конце концов вынужден был согласиться. К тому времени мы уже миновали городские стены. Я открыл коробочку и заглянул внутрь.
