Линн Флевелинг - Месть Темного Бога
Теперь уже крики раздавались по всему дому, хлопали двери, люди выбегали наружу тушить огонь.
Юный Дарник бросился к колодцу, но его хозяин нырнул в помещение за лавкой. Алек последовал за ним; за занавеской оказалась уютная комната. Албен возился около камина, одной рукой поворачивая поддерживающую каминную полку колонну, другой нервно теребя бороду.
Увидев Алека в дверях, он прорычал:
— Что ты здесь делаешь? Убирайся!
— Лекарство, господин! — робко напомнил Алек. — Лекарство для моей матушки…
— Что? Ах да, лекарство! Забирай его, забирай!
— Но какую цену ты за него назначишь?
— К черту цену, идиот! Ты что, не видишь — в доме пожар! — яростно выдохнул Албен, но с места не двинулся. — Убирайся отсюда, будь ты проклят!
Алек попятился. Оказавшись в лавке, он пересыпал содержимое ступки в пакетик из пергамента и поспешно выбежал на улицу, протолкавшись сквозь толпу. Через несколько кварталов из переулка навстречу ему вышел Микам.
— Ну что?
— Кажется, сработало, — сказал ему Алек. — Как только начался переполох, он кинулся в комнату за лавкой и стал что-то делать с камином.
— Значит, мы его поймали! Серегил сказал, когда мы в первый раз устроили такое — со стариком Чешуйницей:
«Закричи „Пожар!“ — и мать кинется спасать свое дитя, ремесленник — инструменты, шлюха — драгоценности, а шантажист — припрятанные бумаги».
— И теперь мы дадим знать Миррини?
— Да, и молись Иллиору, чтобы это оказался тот мошенник, который нам нужен!
Той ночью Серегил ничем не мог унять беспокойства. Крошечное окошечко в его камере было слишком высоко, чтобы в него можно было выглянуть; течение времени он мог определить только по тому, как затихали вокруг звуки. Скорчившись на жесткой каменной скамье и закутавшись в единственное одеяло, он отдался тревожным мыслям.
«Отправились ли они уже?»
К тому же Серегил не мог знать наверняка, поняли ли Алек и Микам его сообщение.
«Но ведь Микам наверняка нашел бы способ связаться, если бы ему что-то показалось непонятным. Если только леранцам не удалось и их с Алеком опутать своей сетью…»
Микам и Алек, конечно, представляют удобную мишень — оба чужестранцы, оба — друзья заточенного в тюрьму предателя. Даже Нисандер может оказаться под подозрением из-за их многолетней дружбы. Воображение, недобрый компаньон, рисовало Серегилу одну угрозу за другой — новые поддельные письма, неожиданные аресты, а то и что-нибудь похуже.
Отбросив одеяло, Серегил начал разминать затекшие руки и ноги, шагая по такой знакомой уже камере: три шага — поворот, три шага — поворот… Вряд ли новости появятся прежде, чем рассветет, даже если все пройдет удачно.
Серегил остановился у двери, встал на цыпочки и попытался выглянуть в окошко. Наступила ли уже полночь? Или до нее еще час? А может быть, скоро рассвет? Пустой и тихий коридор ничего ему не сказал.
«Проклятие! — про себя сыпал ругательствами Серегил, снова принимаясь мерить шагами камеру. — Я бы уже давно сделал все, что надо, и вернулся домой к жаркому огню!»
Если только он вообще не ошибся насчет аптекаря…
Алек и Микам встретились с Миррини на погруженной в темноту небольшой площади неподалеку от улицы Задней Ноги. Миррини предусмотрительно сменила свою гвардейскую форму на неброские штаны и тунику и закуталась в темный плащ, хотя и не рассталась с рапирой. Развернув громоздкий сверток, она вручила им похожие на горшки шлемы, которые носила городская стража.
— Откуда ты их взяла? — спросил Микам, надевая свой.
— Не спрашивай. Если что-нибудь пойдет не так, в темноте вы можете сойти за подчиненных Тирина.
— Этот твой Тирин, он в готовности? Миррини кивнула:
— У него десять человек в переулке рядом с домом твоего мошенника и двое — во дворе. Им приказано ворваться внутрь, как только начнется шум. Я только надеюсь, что Алека не поймают.
— Если я смогу оказаться внутри, я сумею и выбраться, — тихо ответил юноша, беря шлем под мышку.
Привязав лошадей к столбу на площади, они втроем отправились на улицу Задней Ноги и, проскользнув в узкий переулок позади дома, где находилась лавка Албена, стали осматриваться.
На первом этаже между створками ставней света не было видно, темно было и на втором этаже, где, вероятно, размещались жилые комнаты Албена. Одно из окон лавки выходило в переулок, и проникнуть внутрь можно было через него.
Стянув сапоги, Алек влез на плечи Микама и заглянул в щель между ставнями. Комната была погружена в полную темноту, из нее не доносилось ни звука — ни дыхания спящего, ни храпа. Откинув защелку по возможности без шума, Алек скользнул внутрь.
Он почуял запах горящей свечи, ощутил под ногами голые доски пола. В углу комнаты начиналась лестница, ведущая наверх, и оттуда проникал слабый свет. Когда глаза Алека привыкли к темноте, он с облегчением перевел дух: юноша находился в той самой комнате за лавкой, которая была ему нужна. Но кто-то — вероятно, Албен — наверху еще бодрствовал. Оттуда донесся скрип пола и приглушенный кашель. Однако огонь в камине и комнате за лавкой был потушен, и это означало, что хозяин вряд ли собирается спускаться сюда до утра.
Алек вынул светящийся камень из своего набора инструментов и, прикрывая его рукой, прокрался к двери, ведущей в лавку. Дверь на ночь была заперта и закрыта на засов.
Алек вытащил из кошеля кожаный колпачок и надел его на светящийся камень, чтобы свет падал только вниз.
Алеку не понадобилось много времени, чтобы найти то, что он искал. Проведя рукой по резьбе на колонне, на которую опиралась каминная полка, он скоро обнаружил, что квадратное основание колонны подвижно. Сунув острие кинжала в щель, Алек повернул камень; за ним оказалась узкая глубокая выемка. В ней лежал длинный железный ящик, запертый на массивный замок. Наклонившись, Алек отмычкой открыл его. В ящике оказалось несколько связок документов. Алек еще не особенно хорошо умел читать, но он знал крупный красивый почерк Серегила и его подпись. Одна пачка целиком состояла из писем Серегила; часть из них были неоконченными. Всего их насчитывалось одиннадцать, и некоторые явно выглядели копиями.
«Мы тебя поймали, Чешуйница, клянусь Создателем!» — возликовал Алек. Вернув документы на место, он спрятал ящик в тайник, но повернул скрывающий его камень не до конца — так, как было до его прихода.
Сделав это, Алек прихватил маленький табурет, вернулся к окну, перекинул одну ногу через подоконник и швырнул загрохотавший по полу табурет на середину комнаты; сам он тут же выпрыгнул в переулок. Приготовившись быстро скрыться, Микам, Миррини и Алек прислушались, ожидая переполоха.
