Флетчер Прэтт - Колодец Единорога
— Не волнуйтесь. Я слышал кое-что, достаточно ясно говорившее о вашем выборе, государь. Итак — мы договорились?
— Да… да, если только она пожелает… — сказал Эйрар и тотчас снова нахмурился: — Однако военная мощь валькингов никуда от этого не денется — как справиться с ней?
— Не забывайте: в вашей руке будет меч Дома… и вот еще что — вы уж простите, государь, старика, немало повидавшего на своем веку — как ни печально, остается еще одно облачко на небосклоне… на небосклоне, столь ясном и совершенном во всех иных отношениях…
— О чем вы, господин?..
— Не называйте меня господином: я ваш слуга. Увы, речь идет о ваших сношениях, в словах и на деле, с приспешниками Бриеллы.
Эйрар, наследник Трангстеда, медленно выпрямился.
— Вы говорите о моем отце? Вы хотите, чтобы я приговорил собственного отца?
Господин Ладомир тоже встал. И как ни высок был юный правитель, старый рыцарь все же превосходил его на полдюйма.
— Государь, кто здесь упоминал о каких-либо приговорах? Только не я. И тем не менее: тот, кому мы присягаем на верность, не имеет права давать ни малейшего повода для сомнений. Есть же места, где ваш батюшка мог бы жить в безопасности и покое — острова Джентебби, например… или какие-нибудь укрепленные хутора в Скогаланге…
— Это мой отец, — сказал Эйрар.
— Подумайте хорошенько, государь. Утро вечера мудреней.
И он откланялся, оставив Эйрара перед блистательной перспективой: любовь!.. счастье и слава!.. — и от всего этого отказаться… ради валькинговского «союзника»? И если он вправду откажется — будет ли это в самом деле означать погибель Дейларны? Господин Ладомир говорит, что все зависит от его выбора; а ведь рыцарь сведущ и опытен, как никто. Неужели все бросить?.. Но, с другой стороны, во что верить людям, если он сам?..
«Смотри-ка, сынок, что я тебе принес!» — радостный голос отца, добывшего горную ласку на шапочку мальчугану… смех матери… а как они пели дома, все вместе, строфу за строфой… Первый урок магии, зимняя ночь, звезды над Вастманстедом: «Гляди, вон там скачет всадник, вооруженный дубинкой… а видишь, сынок, как Единорог указует кончиком рога на маленькую светлую звездочку?..»
37. Наарос. День свадьбы
И все-таки треволнениям того вечера было суждено померкнуть по сравнению с событиями следующего дня. Эйрар допоздна провалялся в постели, продолжая полусонно обдумывать, как бы все-таки справиться с неразрешимой задачей, что подсунула ему жизнь. Но вот за окном послышались крики, потом в дверь постучали, и Эйрар, поспешно одевшись, отправился в гавань встречать прибывший корабль. Судя по обводам, корабль был из Двенадцатиградья, но не боевой, а высокобортный торговый. Над кормой корабля вилось знамя, которого никто не смог опознать: зеленый куст, объятый огнем. Вот бросили сходни, и на причал, сопровождаемый трубачом, спустился герольд в форменном плаще и потребовал проводить его к барону Наароса.
— Если тебе непременно нужен рыжий Барон, разворачивайся и мотай в Малый Лектис, — хмыкнул Рогей, с несколькими лучниками вышедший на пирс. — По нашим последним сведениям, он направлялся именно туда…
— Тогда проводите меня к виконту!
— Виконта ты, верно, найдешь в цитадели, но я, уволь, с тобой не пойду. Вряд ли меня там ласково встретят!
Герольд был невысок, с острым, настороженным лицом. Он резко, по-птичьи, поворачивал голову туда и сюда и даже морщил нос, точно пытаясь вынюхать правду.
— Где же ваш предводитель, все равно кто? Я привез ему послание от имени Двенадцати Городов!
Эйрар вышел вперед:
— Я здесь.
— Труби, трубач!.. Я прислан сюда, в Наарос, их высочествами, шестью спадарионами Пермандоса, дабы объявить вашему барону и предводителю, кто бы он ни был, следующее. Граф Вальк, владетель Дейларны, предоставил помощь и кров мерзостному изменнику и тирану, Стенофону-без-титула, а также некоторым другим старейшинам Народной партии Пермандоса, Каррены и Ксифона, по каковой причине названные города заявляют оному Вальку о своем открытом неповиновении и провозглашают войну без пощады и перемирий, доколе означенный Стенофон не будет выдан нам для справедливого наказания. Тебя же я знать не знаю и не повинуюсь тебе!
И он побледнел, ожидая удара, но все-таки вытащил из-за пояса железную рыцарскую перчатку и собрался было метнуть ее наземь, но не успел: его вмиг окружили, почти оглушив и совершенно сбив с толку громким радостным криком — пока наконец вперед не протолкался Эвименес и не сдернул с головы шапку:
— Узнаешь меня? Узнаешь?..
— А как же! — расплылся в щербатой улыбке посланец Двенадцати Городов.
— То есть, сударь, я знаю вас, братьев, но который вы есть, сказать затруднюсь.
Всем принесли выпивку, а герольда с доставившим его шкипером повели в ратушу, где они вдвоем рассказали, что произошло за морем. Стенофон слишком долго не возвращался из плавания, и народ Пермандоса, озлобленный его жестоким правлением, сперва начал ворчать, а потом перешел от слов к делу. Сторонников единоличного спадариона прогнали, власть перешла к партии Гильдий. Новость быстро добралась до Каррены, и та тоже поднялась против Народной партии, замучившей городской люд непосильными налогами. К тому же, будучи отлучены от Империи за отсутствием представителя в Совете, карренцы лишились права торговать в городах Стассии, равно как и обращаться за умиротворением к колодцу. Тем временем из Дейларны перестали приходить корабли торговцев шерстью, испокон веку приносившие немалую прибыль.
— По мнению купечества, это могло означать только одно — какие-то волнения в северных странах, куда отправился Стенофон. А что, если он потерпел поражение или даже погиб в какой-нибудь схватке? Когда же разнесся слух, что Империя отказалась далее поддерживать Валька, решение было принято немедля: война!
Выслушав, Эвименес сказал радостно:
— Государь Эйрар, по-моему, нам не о чем больше мечтать. Пермандос и Каррена! Теперь мы сможем доставить тебе не менее двенадцати сотен тяжеловооруженных конников. Если будет время на сборы, то и больше, но этих — немедля. Приказывай!
Эйрар ощутил прилив вдохновения, точь-в-точь как в тот вечер, когда он единым духом родил план засады против деции в урочище Вороньей Башни. И с восторгом осознал, что до сего часа страшился исхода битвы с непобедимыми терциариями; но теперь страх исчез — чего бояться, когда с ними рыцарская конница Двенадцатиградья? А перед внутренним оком мгновенно, во всех подробностях встал план будущего сражения. Он обратит против валькингов привычный им способ ведения боя! Он открыл рот говорить, но едва издал звук — господин Ладомир опередил его:
