Александр Меньшиков - В краю молчаливого эха
— Всё, привал! — крикнул сзади Бор.
— Согласен, — ответил друид.
Оба устало опустились на землю. Медведь недовольно рыкнул и ткнул носом своего хозяина. Друид сердито отмахнулся и устало растянулся под кустом.
Прутик поставил клетку и только сейчас заметил, что оставшиеся две птицы лежат навзничь, словно мёртвые.
— Что за ерунда? — пробормотал он, открывая дверку и вытягивая одно из неподвижных телец.
Сердце парня сжалось в комок. Он испуганно огляделся и решительно подошёл к Бору.
— Тут это… вот… гляди…
Но северянин даже глаз не открыл.
«Что такое? — смутился Прутик. Он осторожно потряс Бора за плечо, но тот не двигался. — Э-э, что происходит?»
Семён подумал о страшном, и приложил своё ухо к груди северянина. Сердце того билось… медленно, но билось… Скорее всего, Бор спал. Так же, как спал и Велеслав, лёжа головой на боку своего медведя.
Но почему эти двое не хотели пробуждаться? Это сильно встревожило парня. Он вскочил на ноги и растерянно заходил взад-вперёд.
«Что делать? Что делать?» — одна и та же мысль жалила мозг.
Никаких разумных подсказок в голову не приходило. И тут раздалось громкое карканье.
Прутик вздрогнул, обернулся: возле тела северянина скакали три жирные здоровенные вороны.
— Пошли прочь! — шикнул на них Семён.
Но птицы не собирались улетать. Они чуть подскочили к пареньку и ещё громче заорали.
«Уже примчались, гадины! — рассердился Прутик, ища глазами, чем бы в этих ворон кинуть. — О, Сарн, неужели птицы что-то чувствуют?»
Семён старался отогнать недобрые мысли. Сам выломал ветку и стремительно подошёл к птицам.
— Пошли вон! — прикрикнул он на них, замахиваясь.
Вороны не испугались. Они заорали своими противными голосами, прямо-таки кидаясь на парня. Одна из птиц раскинула крылья и стремительно бросилась в лицо Прутика.
Тот испуганно взвизгнул и закрыл руками глаза. В следующую секунду он свалился навзничь.
— Вставай! — послышался властный женский голос.
Он доносился откуда-то издалека. В голове стоял странный туман, мысли сбились.
Когда Прутик открыл глаза, то с удивлением увидел, что стоит на четвереньках, а в ладони у него не выломанная ветка, а «кошкодёр».
«Когда я его успел схватить?» — мелькнула мыслишка.
— Вставай! — вновь послышался властный голос.
Прутик оглянулся — никого.
— Не теряй времени, охламон! — продолжала командовать женщина-невидимка. — Чеши во всю мочь к Древу!
— Кто здесь?
— Я, — и тут же смешок. — Что у тебя в руке?
— Меч…
— Держи меня крепче.
— Кого?
— Меч, твою мать! — яростно крикнул голос.
— С кем я говорю? — Прутик поднялся и огляделся.
Ворон уже не было. Зато, в глаза бросилась… ожившая змейка на руке Бора. Она бесстрастно глядела на Семёна своими красными глазами-рубинчиками. При этом изредка шипела, высовывая маленький язычок.
— Какого… Что тут происходит?
— О! Прозрел! — хихикнул голос. — Живо иди к Древу! Иначе эти двое — Бор с Велеславом, отправятся прямиком в чистилище.
— Да кто же это говорит?
— Ну, ты охламон! Меня зовут Лютой. Это я у тебя в руках. И буду с тобой, пока мои братья сторожат сон хозяина.
Первосвет с удивлением поглядел на «кошкодёр».
— А что с ним, с Бором-то? И друидом?
— Сон… беспробудный сон… Вы шли да спотыкались. Глядели обо что?
— Нет.
— О кости… человеческие… Мы сейчас в таком месте, куда даже звери и птицы не забредают.
И только сейчас Прутик понял, что кроме шума ветра, он ничего больше не слышит. Бабочки не порхали, цикады не стрекотали… А вот медведь бодрствовал. Он приоткрыл один глаз и недовольно глядел на парня.
— А где все? — Прутик огляделся.
— Умерли… Ха-ха! — Лютая рассмеялась. — Ты собираешься идти?
— Зачем мне к Древу? И где его искать?
— Поверни на юго-запад… вон к тому грабу. Шевелись!
Прутик подскочил и послушно пошёл в указанном направлении. В его голове по-прежнему шумело. Уши всё также «горели», но в целом он чувствовал себя нормально.
— Мы пытались предупредить хозяина, но он словно оглох, — сердито бурчала Лютая.
— А ты… человек? — осторожно поинтересовался Прутик. — Я хотел сказать… Искра?
— Нет. Я следствие эльфийской магии. И не только её… Смотри под ноги!
После этих слов Семён споткнулся. А когда поглядел обо что — обомлел. Из земли торчала часть человеческого черепа.
— О, Сарн! Спаси и сохрани!
Пройдя саженей двести, Прутик очутился на краю обрыва. Далеко-далеко внизу, наверное, в версте отсюда, виднелось огромное… Нет! Просто гигантское дерево. Оно весьма значительно торчало над всем лесом.
— Это оно? — спросил Прутик.
— Оно… оно… Будь осторожен, когда начнёшь спускаться. Тут многие голову свернули.
— Спасибо, — испугано прошептал Семён.
И он медленно стал спускаться. Земля под ногами в буквальном смысле хотела выскользнуть, так и норовя отправить человека кувырком к подножью пригорка. Каким-то чудом Прутик пару-тройку раз избежал возможного падения.
Внизу парило, как в бане. Стояла лёгкая туманная дымка. Прутик взмок до последней нитки. Дышать было трудно.
Здесь, как и предупреждала Лютая, виднелись чьи-то останки. Гнилые кости, обтянутые истлевшей тканью. Иногда ржавые доспехи и оружие.
— Вот он — мыс Туманный, — несколько весело проговорила Лютая. — Иди по тропке и не сворачивай в чащу.
— Почему?
— Там кое-какие твари завелись… плотоядные…
И снова смешок. Казалось, что Лютой доставляет удовольствие попугивать парня.
С каждым шагом туман становился гуще. Прутик даже не успел сообразить, когда тот поглотил и его, и лес, и тропу под ногами. Мир потускнел и словно куда-то исчез…
Семён встал, как вкопанный. Вокруг него медленно-медленно копошилась белёсая мгла. Стояла тишина. Не было ясно, ни откуда Прутик пришёл, ни куда идёт. Не было даже ясно день сейчас или ночь. Парень полностью потерял ориентацию в пространстве.
— Что-то это мне всё не нравится, — пролепетал он, обращаясь к Лютой, ища в ней поддержки.
Где-то громко треснула ветка. Потом что-то зачавкало. От этих звуков по спине пробежал неприятный холодок.
— Иди, не стой на месте! — сурово сказала Лютая.
Тон её «голоса» заметно поменялся. И это ещё больше встревожило Семёна.
Несколько шагов и нога вдруг вляпалась во что-то липкое. Широкая слизистая полоса пересекала тропу, уходя в копошащиеся струи белесого тумана. Масса была весьма клейкой. Прутик даже с некоторым трудом оторвал стопу.
