Ник Перумов - Алиедора
— Благородный дон Деррано. Какая честь для нас, — произнёсший эти слова маг словно сошёл с книжной миниатюры. Высокий, худой, белобородый, в тёмно-синей мантии, расшитой прихотливым серебристым узором — бесконечные переплетённые спирали. — Покорнейше прошу благородного дона присесть. Не угодно ли приказать, чтобы подавали трапезу?
Дигвил молча склонил голову. В животе его холодело: могущественный чародей, один из столпов Высокого Аркана, не будет так унижаться, тем более перед наследником сенорства, где не осталось ни одного серфа и где маршируют лишь мрачные полки оживлённых мертвецов. Вежливость, чуть ли не угодливость мага казалась изощрённым издевательством, предвестником готовой вот-вот захлопнуться западни.
Они сидели в роскошном покое, белый мрамор стен пересекали полуколонны синего камня с золотыми прожилками. Голубое и серебряное занавесей, ультрамариновые напольные вазоны с только-только распускающимися белыми цветами. Хрусталь и золото на круглом инкрустированном столике, лёгкие белые стулья — и любезный жест руки, заставляющий колыхаться сине-серебряное облачение.
— Прошу вас, благородный дон Деррано.
Дигвил был в Державе уже больше двух месяцев. Короткая и бурная весна уступала место стремительно набиравшему силу лету. Всё это время он провёл, если честно, на положении почётного пленника: с ним хорошо обращались, потчевали изысканными яствами, развлекали застольными беседами и иными, достойными благородного дона потехами вроде загонной охоты, но не спускали с него глаз, ни на миг не оставляли одного и никуда не отпускали. Дигвил сбился со счёта, сколько таких вот седобородых магов вело с ним длинные и, казалось бы, отвлечённые беседы. Беседы, неожиданно прерываемые «истинным» вопросом, на котором, как они ожидали, шпион Некрополиса мог провалиться. Дигвил устало отвечал, пока в один прекрасный день, услыхав: «А кстати, как звали вашу кормилицу, благородный дон?» — он не пожал равнодушно плечами и не сообщил, что ему, наследнику сенорства, такие вещи помнить совершенно необязательно. Серфы оставались серфами, чёрной костью, и для благородного дона помнить имена всех служанок его почтенной матери?!
Как ни странно, это подействовало. Вопросы «а как звали племянницу помощника главного егеря» задавать перестали. Теперь упирали больше на вещи, которые благородный дон не мог не знать, вращаясь в высшем обществе Долье и часто бывая при дворе.
Дигвил удивлялся — великий и всемогущий Аркан мог, как утверждалось, свободно читать «в умах и сердцах»; для чего же эти древние как мир уловки? Тем не менее он отвечал честно и терпеливо. Наверное, другой бы на его месте просто наслаждался б жизнью — ему ведь несказанно повезло: он уцелел под ударом мертвяков, Дигвила не зомбировали, как сотни других его товарищей по несчастью; он пробрался сквозь вражеское государство и наконец очутился среди «своих», правда, упорно считавших его «чужим», но, по крайней мере, не упрятавших за решётку.
Однако перед глазами у Дигвила неотступно стояло только одно — низкий подземный зал; грохочущие цепи, наматывающие их на себя барабаны, медленно вращающиеся зубчатые колёса. Бездушная механика, словно нарочно позаимствованная у злейших врагов — Державы Навсинай.
Конечно, он тоже задавал вопросы. Его величество король Семмер, законный владыка Долье и Меодора, как говорили «дипломированные пользователи Высокого Аркана», пребывал в добром здравии, вместе с отрядами големов Навсиная его уцелевшие полки помогали отражать приступы мертвяков, обнаглевших до такой степени, что пытались штурмовать перевалы Реарских гор.
Старый дон Деррано, по имевшимся у магов известиям, также был жив. Отцу Дигвил написал сразу же, как только разрешили, — вот только дошла ли весточка?
И — самое мучительное — в Державе, разумеется, ничего не знали о судьбе домашних Дигвила, оставленных им по пути в горное убежище.
— Не стесняйтесь, благородный дон, — маг ободряюще улыбнулся. Дигвил растянул губы в ответ, опасаясь, однако, что получившееся куда больше напоминало звериный оскал.
Улыбнуться-то он улыбнулся, но к расставленным яствам не притронулся. Не пригубил и бокала. Чародей если и заметил, то вида никак не показал.
— Вы, бесспорно, уже не раз повествовали о своём спасении из лап отвратных некромансеров. — Маг сел напротив, спина прямая, взгляд внимательный, отработанно-сочувствующий.
Дигвил молча кивнул. Да, повествовал. Со счёта сбился, сколько раз. И чего вам всё неймется, господа маги?
— И говорили, что все ратники, пребывавшие под вашим командованием и вместе с вами взятые в плен, оказались зомбированы?
— Истинно так, — на сей раз Дигвил счёл необходимым ответить вслух.
Маг покивал, глядя на молодого дона с подобающим случаю сочувствием.
— Но вы уцелели? И, более того, были отпущены с миром?
— Да.
Маг вздохнул.
— Благородный дон Дигвил. Вы — наследник знатного и славного рода — не можете не понимать, в сколь трудное положение вы меня поставили.
— Нет, сударь. — Дигвил выпрямился, взглянул прямо в глаза чародею. — Не понимаю. Я предоставил все доказательства, какие только мог предоставить человек благородного происхождения, не причинив урона своей чести.
— Я не понимаю, — маг переплёл сухие пальцы, воззрился на Дигвила из-под кустистых старческих бровей, — что заставило Мастеров Смерти всё-таки отпустить вас?
— Я же говорил, сударь. Моя невестка, урождённая доньята Алиедора Венти…
— Мне это известно, — перебил чародей. — Вы, благородный дон, не раз упоминали, что сия доньята попросила некромантов отпустить вас. И они согласились. Отложив пока что в сторону вопрос о том, как вышесказанная доньята очутилась в Некрополисе, спрошу, — маг наклонился, вперив в Дигвила буравящий взгляд, — почему, нет, почему они таки её послушали?! Что такого было в её словах? Чем девчонка так ценна для Мастеров Смерти?
Дигвил пожал плечами.
— Как же я могу знать, сударь? Я не маг, не чародей. Сии тайны скрыты от меня.
— Она же была воспитанницей в Деркооре!
— Совершенно точно. Обычная, ничем от других не отличающаяся девчонка.
— Безо всяких странностей, благородный дон?
— Безо всяких странностей, сударь.
Ему не поверили.
— Тогда как, — глаза чародея сузились, — как вы объясните, благородный дон, что если проложить путь от Деркоора до Венти, то именно в то время там один за другим случались сильнейшие прорывы Гнили? Как понять саму гибель рода Венти — Гниль уничтожила всех в пределах кольца стен, в каменном строении, чего не бывало до того нигде и никогда?
