Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – виконт
С первого взгляда показалось, что опоздал: в правом загоне держатся слитно на рослых конях закованные в сталь рыцари, такой же примерно отряд в левом. Старые заборы убрали, теперь загоны впятеро шире с каждой из сторон, но рыцарей набито, как селедок в бочку. Я с ходу попытался определить, сколько же человек примет участие в схватке, мороз прошел по коже: что-то человек по семьдесят с каждой стороны.
Ворота закрыты как на турнирное поле, так и на сами lices, нейтральную территорию, эдакое огороженное частоколом место, где должны находиться пленные и куда стараются ускользнуть раненые или изнуренные рыцари, пока их не захватили в плен. По теории, турнир – дружеская битва, но, судя по лицам собравшихся, уже пахнет близкой кровью.
Впереди отряда южан на огромном вороном коне герцог Валленштейн, весь в броне, только шлем на сгибе левой руки, тронутые сединой волосы искрятся под солнцем, взгляд суровых запавших глаз устремлен на сборный отряд северян, так их назвали в противовес южанам, хотя самих южан там не больше десятка.
Смолкали разговоры, даже толпа замерла, тишину нарушали только позвякивание удил да конское ржание. Боевые кони сами рвутся в бой, грызут удила, иные даже под тяжестью закованных в турнирные доспехи рыцарей легко поднимаются на дыбы и страшно храпят, раздувая ноздри и колотя копытами по воздуху.
Все в отряде южан, за исключением Валленштейна, опустили забрала, каждый щитом прикрывает грудь, копье у бедра. Кони защищены стальными доспехами, голова не только в металлическом шлеме с прорезями для глаз, на лбу торчит длинный шип, больше похожий на острый нож. Вообще кони для схватки в mкle€e защищены доспехами так, что оставлен один-единственный участок, даже не участок, а крохотное отверстие в доспехах для пришпоривания.
И еще одно явное отличие южан от рыцарей из моего отряда – пышность. К герцогу Валленштейну поспешили примкнуть в первую очередь те, кто держит нос по ветру, кто всегда старается упасть по нужную сторону забора. В глазах рябит от развевающихся султанов из павлиньих хвостов на гребнях шлемов, у многих причудливые lambrequins, проще говоря – фестоны, кто-то прицепил на шлем позолоченные крылышки. Увидел я и знакомые по старинным картинкам рога на ведроподобных шлемах.
Почти у всех поверх панцирей роскошные камзолы, хотя в первую минуту схватки будут изрублены и порваны, у коней между ушами тоже торчат султаны из разноцветных перьев. Широкие поводья отделаны серебром и золотом, в то время как панцири моих рыцарей ничем не прикрыты, кони без украшений, а шлемы без султанов.
Огромный рыцарь в черных доспехах, я узнал сэра Блэкгарта, повернулся в сторону судей и крикнул громко:
– Долго будем ждать, пока та чернь подберет сопли?
По железным рядам южан прокатился довольный хохот. Другой рыцарь, герб я не рассмотрел, крикнул весело:
– Они собираются сдаться без боя!
Зайчик простучал копытами, нас заметили, в толпе кто-то закричал довольно. Я поспешно направил коня к трибуне, где во главе судей восседает Уильям Маршалл.
– Прошу простить! – прокричал я, запыхавшись. – Неотложные дела задержали!.. Могу ли присоединиться к своему отряду?
Он наклонил голову, глаза его метнули быстрый взгляд на мою запыленную одежду, забрызганные грязью по самое брюхо ноги коня.
– Уверены, что сможете драться? – спросил он. – Судя по вашему виду, едва держитесь в седле…
– Я буду драться, – ответил я. – Да здравствует рыцарство! Да не умрет его дух. Мне можно к своим?
– Да, – ответил он и добавил строго: – Но помните, что и на той стороне турнирного поля – тоже свои. Все рыцари – одна семья.
– Спасибо, – поблагодарил я и повернул коня.
Оруженосцы поспешно открыли ворота, я ворвался галопом, рыцари приветствовали радостными криками. Сэр Стефэн широко улыбнулся.
– Мы уже и не надеялись вас увидеть!
– Дела, дела, – ответил я неопределенно. – Рад, что успел… Что не открывают ворота?
На поле выехали конные герольды, солнце ярко блестит на трубах, вспыхивают разноцветными искрами украшения на всадниках и конской сбруе. Разом вскинули к небу длинные серебристые трубы, прогремел знакомый призыв, красивый и торжественный. Вперед выехал старший герольд и громко прокричал что-то типа: победителем будет объявлен тот, кто последним останется стоять на турнирном поле.
Я не расслышал за топотом копыт, звяканьем доспехов и возбужденными голосами справа и слева, спросил у Стефэна:
– Что они все трубят? Разве не все готово?
– Дают последний шанс, – объяснил Стефэн. – Всегда кто-нибудь опаздывает. Или нарочито приезжает в последнюю минуту, чтоб больше внимания.
– Знакомо, – проворчал я.
Мимо нас медленно и величаво проехал герольд, за ним два трубача немилосердно дули в длиннющие трубы, герольд что-то выкрикивал, так громко, но я снова ничего не понял. К счастью, следом на смирном старом боевом коне двигался помощник маршала, сэр Уиль–фред, тоже в прошлом прославленный турнирный боец, седой и величавый, я спросил вежливо:
– Осмелюсь спросить, достопочтимый сэр, кого ждем-с?
Он придержал коня, на лице промелькнула слабая усмешка.
– За месяц до турнира были присланы заявки на участие в mкle€e от ряда знатнейших рыцарей… но что-то их до сих пор нет. К примеру, барон фон Геккерен, победитель турнира в Лозанне… или славнейший граф Отар… Они не пропускают ни одного турнира, славные бойцы!
Что-то щелкнуло в моем мозгу, я подумал, спросил:
– И сколько придется ждать?
– Как и объявлено, ровно до полудня. Но если они появятся раньше, турнир начнем сразу же, ибо новых задержек не предвидится…
Я посмотрел на солнце.
– Мне кажется, я смогу ускорить процесс. Вернусь скоро!
Я выехал из загона, пустил Зайчика в карьер. Замелькала трава под конскими копытами. Мы неслись не по дороге, чтобы никого не стоптать, замедлились только перед городскими воротами, по улице промчался галопом, спрыгнул во дворе гостиницы и вбежал в свою комнату.
На турнирном поле ничего не изменилось, здесь вообще медлительный мир и неспешное время, я промчался вихрем, на середину арены выехал, впрочем, шагом, в руках – мешок, в который я собирал добычу по дороге, а в гостинице он лежал у изголовья, непотревоженный.
Герольды поглядывали на меня заинтересованно, трубы оттрубили прелюдию, один из герольдов прокричал:
– Барон Сигурд дэ Фоссэ!.. Последний раз предлагаем вам появиться, иначе…
Я заставил коня сделать пару шагов вперед, привлекая внимание, вытащил из мешка и бросил на землю меч в красиво разрисованных ножнах.
– Это меч человека, – сказал я громко в наступившей тишине, – который полагал себя великим воином.
