Вадим Крабов - Рус. Склонный к Силе
— Вот еще что, господин Рус, мы как нанимались, так за эту же плату и будем служить, не вздумай менять!
— Я и не собирался… — пожал плечами удивленный владелец виллы.
— Вот и правильно, это по-честному.
— А в чем дело-то?
— Так продукты и все товары подешевели, — с легкой усмешкой изворотливого мошенника сказала Асмальгин, — Врата закрылись, а золото через них носили. Так-то вот. Подорожало оно, а с ним и серебро и медь. А товары как возили караванами, так и возят. Купцы свое дело знают, у них в крови возить и торговать, — гордо выдала свое понимание экономики.
Недалеко от истины, не считая того, что Тир — задворки «просвещенных» земель, а в центре сначала случился целый коллапс — цены вскочили. Это потом, недели через две расчухали — Врата и «тропы» закрылись надолго, если не навсегда. Ищущие, включая жрецов, действительно вымерли все, кроме некоторых учеников-первогодков. Эребус пропал, оставив резко ослабшую, не реагирующую на структуры Силу.
По дороге в город Леон с Русом, наконец, смогли спокойно поговорить.
Воронок безумно радовался хозяину, но гордо прятал радость под напускным равнодушием. Рус и сам неимоверно скучал, извинился при встрече, понял и простил обиду верного скакуна. Теперь Воронок спокойно шагал рядом с неторопливой кобылкой Леона, делал вид, что так и должно, а хотел лететь быстрее ветра!
— Я так и не понял, Русчик, зачем ты отказался от царства? — удивлялся Леон.
— Я!? Отказался!? Кто тебе такое сказал? — Рус решил чуть-чуть поиздеваться над другом, с трудом понимающим юмор.
— Как… я же сам все видел! Смеёшься!?
— Смеюсь, Леон, успокойся. Я ненарочно, настроение хорошее. Не отказался я, вот еще! Скажи, Эрлан достоин царства?
— А это совсем не важно, достоин или нет, у него прав не было!
— А у меня?
— У тебя есть. По праву их Бога, Френома — есть! Только не надо опять хвостом крутить, знаю я тебя! Скажи еще, что ты не сын Френома!
— Не скажу, — со вздохом согласился Рус, думая «и ты, Брут!», — но не по крови, он меня усыновил. Честное слово!
— Это не имеет значения! Ты должен царствовать в Этрусии, а не Эрлан, будь он хоть трижды достоин!
— Так я и царствую… — и замолчал. Дождался:
— Ты мне мозги не выкручивай, Русчик! Я чувствую — ты шутишь!
— Нет, как раз не шучу. Войну между партиями остановил? Остановил. Армию на кочевников направил? Направил. Они воины, без войны нельзя — между собой грызутся, сам же видел. Знаешь, Леон, — Рус остановил Воронка и повернулся к другу, — я был на границе. Запустение, кочевники одолевают. Этрусок в плен берут, чтобы свиноматок делать, а царь в это время нами занимался, грусситами. Это дело? Я свою вину чувствовал, хотя и не виноват вовсе. Надеюсь, исправил.
Тронул единорога и продолжил. Сам не заметил, как захотелось выговориться.
— Ну, сидел бы я там в царском кресле и что? Жалобы князей да бояр выслушивать, налогами заниматься, судить?
— А что, служба у царя такая, доля. Я бы согласился. Зато богатство, почести, власть… нет, я бы с армией пошел, — передумал Леон, — ох, и поплясал бы у меня тогда Яролант! Да и Филарет тоже.
— Я не такой вояка, ты знаешь. Один на один или засаду там, хитрость… да кому я рассказываю! Но чтобы армию водить — не по мне. И почести не люблю. Да какие почести! Шаг влево, шаг вправо — расстрел! Женить бы еще непременно надумали…
— Да ты бы от всего отбился!
— А оно мне надо? Мне свобода дороже. А власть я нисколечко не потерял. Что скажу, то и сделают. Сын бога, это тебе не просто так, даже не Верховный жрец. Зато ответственность на Эрлане! Он еще не понял, как я его хитро подставил.
Леон вдруг громко хмыкнул:
— Хм, а знаешь ли ты, друг Русчик, что тебя многие считают не сыном, а самим Френомом? Его воплощением. И Фридлант их вряд ли убедит. После «Ночи Битвы Богов» это случилось, — заговорил, видя заинтересованность друга, — мне казалось, голову разорвет. Потом заметил — остальные склонные к Силе вповалку лежат, а кто не склонные — вполне нормально ходят, остальным помогают. У меня мысль возникла и я амулет с себя снял. Снова ударило. Не так сильно, «битва» заканчивалась… правильно ты посоветовал не снимать амулет. Я после о сражении думать перестал, стал мечтать подучиться. Хочу Силой овладеть. Никогда не думал, что такое желание возникнет…
— А дальше… увидели мою склонность к Силе, дня через два уже, и начались споры. Хм, — Леон покачал головой, — Яролант и иже с ним посчитали, что ты — сын Френома, а Филарет и большинство штаба — что сам Френом и есть. Все знали историю моего «архейства», а тогда и я узнал — то было событие из «Божественного Завещания» — обретение соратников. Вот так вот, сынок. После заметил: не только в штабе армии, но и в столице — большинство считают тебя воплощением Френома.
— И пусть! — решил Рус, — будут лучше слушаться.
Они и не заметили, как подъехали к ордену Хранящих. Не заметили в городе и каких-либо изменений. Разве народ более смелый стал — полностью привык к новой власти.
Рус сдержался, не побежал в учебную половину, где находилась Гелиния (раскланялся у ворот с телохранителями), а повел Леона прямо в кабинет Тирендора.
— Рус!!! — дородный магистр подлетел к нему с легкостью бабочки, — как я рад! А я тебя ждал, дарково ты отродье!
— А как я рад, господин Отиг! Все гадал жив ты или нет.
— Тяжело пришлось, но с помощью Величайшей выжил. Как ни скандал у Богов, так мы, склонные к Силе страдаем. Чем им Лоос с Эребусом не угодили, не подскажешь? — спросил вроде шутливо, но с намеком.
— Не знаю, но за Лоос я только рад. Никогда кукольных красоток не любил. Извини, господин Тирендор, сейчас некогда, но потом столько новостей расскажу! Нет, одну сейчас. Я стал-таки царем Этрусии Русом Четвертым, но, увы, пришлось сразу уступить венец. Не посвящен Френому, ничего не поделаешь…
Отиг вот уже месяц не уставал благодарить Гею за то, что она сподвигнула его на изучение видимых душевных проявлений у людей. Наблюдение за астральным телом стало недоступным (каналы Сил, жизненные токи, которые видел в человеке любой продвинутый маг — совсем не то, не «астральное тело» видимое только из астрального транса), а он все равно с легкостью различал ложь. К Русу это не относилось, но по его спутнику, кажется Леону, он понял — молодой этруск многое утаивает.
«Ну и дарки с ним! Всегда таился, всегда вокруг него чудеса и пожалуйста — новый Хранящий. Это сколько ему… сорок точно, но как бы ни больше… выделяешь ты этруска, Величайшая, и спасибо, что и меня не забываешь…»
— Он архей, не сомневайся, — Рус ответил на незаданный вопрос.
