Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 8. Операция “Хаос”. Танцовщица из Атлантиды
Солнечный свет, падавший с белесого неба, отражался от трезубцев в руках стражников, которые в случае необходимости должны были прийти на помощь танцовщице. Они небрежно расположились за жердяной изгородью. А Рид под прохладным ветром, напоенным запахом сухих трав и майорана с горных лугов Атлантиды, чувствовал только запах собственного пота, который стекал каплями по его щекам, повисал на усах и делал солеными пересохшие губы, когда он проводил по ним языком.
Эти рога были нацелены на Эриссу.
Но ей ничто не угрожает, отчаянно убеждал он себя. Пока.
У него за спиной склоны уходили к морю, поблескивающему далеко внизу, — пожухлая трава, зеленые кусты, там и сям купы корявых деревьев. Перед ним был луг для репетиций, а за лугом обрывы, а у подножия обрывов — город, бухта, священный островок и еще один: чернота, вздымающаяся над искрящейся синевой, — вулкан. Над кратером стоял столб дыма, столь плотный, что он поднимался вертикально почти на тысячу футов, и только там ветер пригибал его, разметывал и уносил на юг в сторону невидимого Кносса.
Бык почти ударил девушку. Позади нее шестеро сестер по обряду закружились в быстром танце.
Эрисса прыгнула. Правая и левая рука ухватили левый и правый рог. Под кожей девушки заиграли мышцы. Рид, не веря глазам, смотрел, как она взметнулась всем телом, взмахнула ногами, устремленными в небо, разжала руки, сделала сальто, оттолкнулась носками от широкой спины, приземлилась с пируэтом и, пританцовывая, присоединилась к танцующим. А над рогами уже взвилась другая стройная фигурка.
— Эта хороша! — сказал стражник, кивая на Эриссу, и подмигнул Риду. — Но клятвы жрицы она не принесет, как пить дать. И у того, кто возляжет с ней, хлопот будет… Э-эй! — Он вспрыгнул на верхнюю жердь, готовый кинуться к быку, который с громким мычанием дернул головой и отбросил в сторону одну из танцовщиц. Товарищи прыгнули следом за ним.
Но тут к быку подбежала Эрисса, дернула его за ухо и упорхнула. Он повернулся к ней, нагибая голову. Она еще раз пролетела над ним. Танец возобновился. Стражники перевели дух и вернулись на прежнее место.
— Я уж думал, он озлился, — заметил тот, что заговаривал с Ридом прежде. — Но он просто во вкус вошел. Случается.
Рид с усилием вдохнул воздух. Колени у него подгибались.
— А часто… Вы многих… теряете? — прошептал он.
— Нет, очень редко. Да и те, кого заденет рог, обычно выздоравливают. То есть тут, на Атлантиде. Мальчики обучаются на Крите и, говорят, многие калечатся. Мальчишки ведь народ бесшабашный. Больше думают, как себя получше показать и самим прославиться, чем о том, как почтить богов должным образом. А вот девушки, девушки хотят, чтобы обряд в Ее честь был совершен безупречно, а потому всегда внимательны и соблюдают все правила.
Бык, который кидался на каждую танцовщицу, отделявшуюся от общей группы, замедлил бег и остановился. Бока у него влажно блестели, он хрипло дышал.
— Хватит! — решил распорядитель, взмахнул трезубцем И крикнул: — Все с луга! — Обернувшись к Риду, он объяснил: — Неприятности обычно случаются, когда бык устает. Играть он больше не хочет и рассвирепеет, если его начнут принуждать. А то просто позабудет, что ему положено делать.
Девушки легко перемахнули через изгородь. Бык зафыркал.
— Ворота пока не открывайте, пусть поостынет, — приказал распорядитель. Он равнодушно-внимательным взглядом обвел обнаженные юные груди и стройные ноги, тоже влажно блестевшие. — На сегодня хватит, малышки. Надевайте плащи, чтобы не простыть, и марш к лодке.
Они послушно накинули плащи и убежали, болтая и хихикая, как и положено в стайке двенадцати-тринадцатилетних девочек. Зато бык был опытным ветераном. Нельзя совместно обучать людей и животных, если ни те ни другие не знают, чего ожидать.
«Так вот в чем секрет минойской корриды! — подумал Рид. — Судя по тому, что я читал, никто в мое время не понимал, каким образом это было возможно. Значит, быков специально отбирали не за медлительность, как предположила Мэри Рено, а за сообразительность, и начинали тренировать еще телятами.
Тем не менее это опасно. Неверное движение, припадок ярости… Допускают к подготовке далеко не всех, кто мечтает о славе, наградах, влиянии. Нет, пролитая кровь — дурное предзнаменование. (Кроме крови лучшего быка, которого приносят в жертву после игр.) Вот в чем, видимо, причина — за каждым религиозным правилом кроется конкретное обоснование — почему девушкам не разрешается танцевать, когда у них менструации, и почему они должны оставаться девушками. Утренняя тошнота сыграет дурную шутку с быстротой и координированностью движений, за которые в мое время любая школа дзюдо присудила бы им черные пояса, так ведь? И в том же заключается объяснение, почему они тренируются тут, а юноши на Крите. Сведите вместе молодых, красивых, физически совершенных…»
— Ну как, понравилось? — с улыбкой спросила подошедшая Эрисса.
— Ничего подобного я никогда не видел, — ответил он с запинкой.
Она остановилась перед ним. Плащ у нее был перекинут через руку. Указания распорядителя ее не касались — она была опытной наставницей начинающих.
— Я пока не хочу возвращаться, — сказала она. — Стражники их отвезут. А мы с тобой потом наймем лодку. — Она отбросила за плечо упавшую на грудь косу. — Ариадна ведь велела мне быть твоей проводницей.
— Ты очень добра.
— Нет. С тобой интересно.
Он не мог отвести от нее глаз. Эрисса в семнадцать лет! Тоненькая, грациозная, еще не помеченная временем и горем, с распущенными волосами… Ее улыбка угасла. Краска разлилась по щекам, горлу, груди. Она набросила шерстяной плащ на плечи и закуталась в него.
— Почему ты так на меня смотришь?
— Прости, — пробормотал Рид. — Просто я… никогда еще не видел близко девушку, которая танцует с быками.
— А-а! — Она повеселела. — Я самая обыкновенная. Вот погоди, когда мы поедем весной в Кносс на празднества! — Она зашпилила плащ у горла. — Так идем?
Он зашагал рядом с ней.
— Ты живешь тут каждую зиму? — спросил он, чтобы прервать молчание. Ответ он уже знал от нее сорокалетней.
— Да. Помогаю обучать новеньких. И быков тоже. И сама разминаюсь после летнего безделья. Лето я провожу в Кноссе или в нашем загородном доме. А иногда мы даже путешествуем. Мой отец богатый человек, у него есть несколько кораблей, и если он плывет в какое-нибудь приятное место, то берет с собой нас, своих детей.
— Хм-м… А как он отнесся к тому, что ты захотела стать танцовщицей?
— Пришлось немножко подластиться к нему. Хуже было с матушкой. Хотя, конечно, родители не могут помешать, если ты решила. Зова, как Лидра, наша ариадна, я не слышала. Просто мне казалось это таким увлекательным, таким волнующим! Ты возмущен? Только не сомневайся: я очень счастлива, что служу нашей Владычице и Астерию. Но вот стать жрицей не хочу. Я хочу иметь много детей. И, знаешь, танцовщица знакомится со всеми завидными женихами Талассократии. Взять ее в жены такая честь, что она может выбрать любого. Наверно, этой весной я буду танцевать на празднике в последний раз… — Ее веселый щебет оборвался, она схватила его за руку. — Данкен, что с тобой? У тебя губы скривились, точно ты вот-вот заплачешь. Что случилось?
