Олег Яковлев - Сердце ворона
Прибитый, с переломанными ногами, Анин был еще жив. Он обвис, опустил голову на грудь, но еще дышал. Он глядел на трупики маленьких птиц, что лежали на вершине холма. Его верные друзья, его родичи и семья, их больше не было…
Легкие начали отекать, их резало, будто в грудь всадили кинжал. Воздух уже почти не поступал через сведенное судорогой горло. Все тело было в крови: руки – из-за гвоздей, грудь – из-за вырезанного на ней знака, а ноги – по причине жутких переломов. К боли примешалось еще и чудовищное утомление, каждая мышца, каждый дюйм кожи болели сильнее, чем если бы он таскал целый день камни. Глаза некроманта налились багрянцем. Кровавые слезы текли из их уголков, жутко стекая по скулам и щекам.
– Прими, Синена, душу этого грешного существа, – прошептал отец Клемент.
Тут вдруг распятый поднял голову. Птичий взгляд вонзился в чуткие и внимательные глаза инквизитора.
– Все дороги ведут туда, – прохрипел некромант, выплевывая с каждым словом кровь.
Инквизитор вздрогнул и отвел взгляд. Анин усмехнулся – святой отец боялся самой обычной смерти. А вот ему было уже не страшно. Со своей неизменной безумной улыбкой на губах некромант закрыл глаза и умер.
Глава 10
Коронный Совет Ронстрада
Титулов много красивых и звучных,
Но более их – господ этих тучных:
От трусов нет спасу, от мерзавцев – покоя,
Их зубы скрежещут: «Что делать с тобою?»
Но дурацкий колпак может крепче быть шлема,
Красивее шляпы и перьев, наверно.
Бубенчик всю правду расскажет, поверьте!
И в истины танце закрутит-завертит.
Но нет, не желают они исправляться,
Им лишь бы напиться, поспасть иль нажраться,
Страстями залиты их мелкие глазки,
Как струны на арфе, натянуты связки.
Бранятся, ярятся: «Будь проклят ты, шут!»
А кто-то клянется: «Казню тебя, плут!»
Но дело здесь вот в чем: я так не согласен -
Я слишком уж храбр, благороден… опасен!
Всех ваших угроз я ничуть не боюсь,
Убьете? Убейте! Я лишь посмеюсь!
Наступил полдень. Колокола Собора Хранна Победоносного огласили окрестности глубоким чистым перезвоном. Все началось с маленького звонкого колокольчика, за ним последовали еще три, к ним прибавились двое средних золотых, а после уже пришла очередь гулкого и раскатистого Главного колокола. Его звук, все усиливаясь и возрастая, дошел до такого грома, что даже начали дребезжать витражи храма. Огромный бронзовый колокол был отлит еще до основания Ронстрада, величественный и сверкающий, с изумительной резьбой, показывающей сцены древней охоты: скачущих всадников с копьями, преследующих волка, медведя и рысь. Но затих и он, гигантский язык остановился, и образовалась такая тишина, что, казалось, мир вокруг померк и за один миг растворился во времени.
Коронный Совет Ронстрада собрался сегодня полным составом. Монарх пригласил представителей всех богатейших и влиятельнейших семей Ронстрада. Герцоги Элагонский, Хианский, Истарский и Таласский; дюжина баронов, семнадцать графов, маркизы, магистры всех рыцарских орденов королевства и маги Первого Кольца.
Все эти люди сидели вокруг большого овального стола в зале Совета Асхиитара. Возле каждого стоял кубок с лучшим сархидским вином, каждый с нетерпением ждал начала Совета.
У дверей грозными статуями застыли четыре гвардейца его величества, призванные охранять сие великое собрание от любых недоброжелателей.
Король о чем-то глубоко задумался и, поставив локти на подлокотники кресла, откинулся на спинку, сцепив перед собой пальцы и нахмурив брови. Он без движения сидел на своем месте во главе стола и, словно не испытывая ни к чему интереса, не отрываясь смотрел на игру солнечных лучей в прозрачных гранях хрустального кубка.
Вокруг стола, засунув руки за пояс, ходил шут, при каждом шаге звеня бубенчиками на колпаке.
– Шико, сядь! – приказал король, которого этот перезвон уже довольно сильно раздражал. И все же он отвлек монарха от тех гнетущих мыслей, что черной тучей висели в его голове вот уже несколько месяцев.
– Чего мы ждем, братец? Я уже кушать хочу!
– Так пойди, принеси себе чего-нибудь с кухни! И избавь нас от этого дурацкого бряцанья.
– И все же, сир, если позволите, действительно, чего мы ждем? – сильным уверенным голосом спросил Уильям Валор, герцог Хианский.
Шико пристально вгляделся в западного герцога: бледная кожа – признак благородства, серые волосы самого распространенного в Сархиде цвета. Они вьющимися волнами спадали на плечи. Гордый профиль, орлиный взгляд, воплощенная надменность – как же он был, с точки зрения шута, смешон, этот напыщенный, невесть что возомнивший о себе боров. Неплохо бы чего-нибудь с ним разыграть такого, да жаль, король нынче не в настроении. Еще выставит прочь…
Одет пресветлый герцог был в серебристый камзол с вышитым тонким цветочным орнаментом в виде красиво сплетающихся винных лоз, а свой длинный синий плащ, украшенный сапфирами и серебряной вышивкой, в котором герцог обычно появлялся на людях, он перед Советом отдал пажу. Сей паж вместе со слугами остальных лордов ждал своего хозяина за дверью…
Король ничего не ответил хианскому герцогу, лишь указал на пустующее кресло за два места от себя, с правой стороны стола.
– Святой отец задерживается… – прокомментировал Шико.
– И его задержка – плохой тон, – вставил кто-то из баронов.
– Нехорошо заставлять нас ждать, – вторил ему другой.
– Милорды, если святой отец задерживается, то у него есть на то причины, – сказал сэр Винсент Акран, великий магистр Златоокого Льва. Молодой воин был облачен в красную котту с широким воротом и изображением грозно открывающего пасть льва на груди. – Мы все должны с уважением относиться к его сану.
– Мы уважаем господина первосвященника! – воскликнул лорд Джонатан Уортайн, барон Бромский. На его зеленой куртке-пурпуане была вышита готовящаяся к прыжку геральдическая рысь, окаймленная вязью тисненых узоров, а декоративные, свисающие до самого пола рукава пестрели ромбическим орнаментом. – Но ведь враги королевства не будут ждать, пока все соберутся на Совет.
– С врагами мы как-нибудь разберемся, – уверил его граф де Нот.
– Да, уже разобрались – в Элагоне в начале мая, – желчно ухмыльнулся сэр Рамон де Трибор, магистр Таласской Розы.
Этот воин в летах был столь амбициозен, что о его гордыне ходили легенды. Он всегда тыкал носом других в их промашки и поражения, в то время как на свои закрывал глаза. Старый магистр являлся еще одной личностью, что была на примете у Шико, занимая не последнее место в его списке возможных предателей. Сразу же за принцем крови, конечно. Сэр Кларенс, к слову, сидел сейчас – удивительно! – как мышка, тихо, даже не поднимая головы. А на щеке уже алело пять шрамов – пять! Старый проказник клуракан оказался, как всегда, прав – нужно искать ответ, откуда берутся эти порезы… (Мерзавцев Шико чуял за десять миль. В этом зале ими же просто воняло.)
