Аврам Дэвидсон - Феникс и зеркало: Роман, новеллы
Фонарик ему пока не понадобился, ведь он знал здесь все дорожки так же, как собственный дом или собственную жену. Знаком ему был и пень, который вдруг… но не так, чтобы неожиданно… начал злобно хрипеть: «Carlo el loco. Carlo el loco[114]. Скоро ты окажешься в Мизерикордии. Ja ja! Loco Carlo![115]»
Офицер вытащил револьвер, потом засунул его обратно. Без сомнения, пуля тут не поможет. «Погоди, — сказал он. — Как только станет светло и я справлюсь с прочими обязанностями, я вернусь, разрублю тебя, оболью petroleo[116] и сожгу. Погоди».
Пень тут же смолк и попытался спрятаться в темноте. Но Карлос прекрасно знал, где именно он находился; он пошел дальше, думая о нем и угрюмо тряся головой. Он напряг слух, но шума, который он рассчитывал услышать, не было. Конечно, злоумышленники занимались своим самобытным делом за много километров отсюда, на лесистых склонах гор. Охотившиеся на оленей браконьеры обычно прочесывали каждый участок вдвоем; один из них держал яркий фонарь, который привлекал и завораживал зверя, а второй стрелял в него, пока тот стоял, выйдя из укрытия. Одному человеку вполне под силу унести половину оленьей туши. Таким браконьерам не нужны ни дороги, ни тропинки на пути туда или обратно; бесполезно пытаться их поймать.
Дело, однако, обстояло иначе с лесорубами, этими расхитителями природных ресурсов и национального наследия, лишавшими холмы покрывающих их лесов и тем самым подвергавшими их эрозии! Чем дольше он о них думал, тем яснее осознавал, какое зло причиняют их преступления. Более того, подумать только, как безобразно они мошенничают даже в городе… Если вспомнить, как эти двоюродные братья Эухенио и Онофрио Крус (отъявленная парочка!) мололи языком и насмехались над ним всего лишь вчера на рыночной площади. По сути дела, не только вчера, если призадуматься. А почему? Безо всякой причины. Так что прежняя позиция Карло — неправильна, это ясно. Лесорубы — не просто бедолаги, тяжким трудом зарабатывающие себе на пропитание, которым в данный момент burocratas[117], преследующие собственные нечестные цели, запретили даже трудиться; вовсе не достаточно противостоять людям с топорами и предупреждать их. Над тьмой лесов протянулись сполохи, красные, малиновые, алые. Нужно хорошенько их проучить, раз и навсегда. Ladrones. Hijos de putas[118].
Но даже двое мужчин не смогут дотащить из леса в город столько дров, чтобы усилия оправдались. Лесорубу необходима лошадь, мул или, на худой конец, осел. А потому ему приходится придерживаться мощеных или хотя бы утоптанных дорог. По эту сторону города таковых находилось никак не меньше двадцати, но по мере приближения к нему они все чаще сливались друг с другом, так что на данный момент из практических соображений их число можно свести к пяти. Дорога Сан Бенито вела к главной автостраде, пролегавшей чересчур далеко в южной стороне: с наступлением светлого времени они окажутся на виду. Дорога к старому монастырю проходила через контрольный пункт. Третья — излишне длинна и извилиста, четвертая — в последние месяцы совместилась с одним из местных ручьев. Карлос не был особенно силен в арифметике, однако с изрядной уверенностью решил, что остается всего одна дорога. Он обнаружил, к собственному удивлению, что как раз вышел на нее, вероятно, за то время, пока считал. Теперь оставалось решить, где именно или хотя бы примерно, находится лучшее место на этой дороге для emboscada[119]. Окажись он слишком близко к лесу, преступники снова смогут в нем укрыться. А если слишком близко к городу, им удастся спрятаться в каком-нибудь доме или патио. Идеальным было бы такое место, где дорожная колея углублялась бы, а по обе стороны, не слишком далеко и не слишком близко, шли бы стены. Такое место оказалось не только идеальным, но и реальным; более того, там обнаружилась ниша, в которой некогда стояла статуя Ла Гуадалупана, до того как в республике отделили церковь от государства. Карлос захихикал, подумав, как удивятся негодяи, когда он вдруг выскочит из этой ниши с пистолетом в руке!
Он все еще хихикал, но тут что-то вцепилось ему в ногу, и он растянулся.
При падении он ударился спиной и всеми прочими костями. От этого ему стало тошно, а все задремавшие было боли разгорелись с новой силой. Заулюлюкали, затараторили насмешливые голоса, лица показывали ему рожки и плевали в него. Он лежал там, на дороге, борясь с удушьем и с безумием, всхлипывая. Постепенно дыхание возвратилось к нему. Темнота вновь стала просто темнотой. Он принялся ощупывать землю вокруг, пальцы его во что-то уткнулись и с отвращением отдернулись. Он продолжал шарить рукой и нашел фонарик. Желтый луч осветил лежавшую на дороге фигуру, и он разразился долгим пронзительным криком, исполненным ужаса и муки: на спине в луже крови лежало тело мужчины. Рубашка, брюки, руки и ноги, — все, что положено человеку, находилось на месте.
Но у него не оказалось головы там, где положено.
Медленно-медленно светлело небо. Туман смешивался с дымом, заволакивая солнце. Карлос Родригес ходил взад-вперед по дороге, ощущая жгучую резкую боль в глазах. Он ходил так уже час, два часа, три — кто знает, сколько именно? Он не решался заснуть. Что, если кто-нибудь украдет тело? Он не решался вернуться в город и доложить об убийстве по той же причине. При бдении ему служила поддержкой мысль о том, что с наступлением дня на дороге появятся люди и он сможет послать кого-нибудь из них с донесением в город — лучше бы одного из уважаемых cuidaderos[120] в возрасте, чьи свидетельские показания касательно тела сочтут бесспорными. Однако случилось так, что первыми на дороге оказались двое мальчишек, гнавших четырех коров на пастбище.
Или один мальчишка, гнавший двух коров. Карлос уже не мог знать наверняка, двоится у него в глазах или нет. Один мальчик с двумя коровами. Два мальчика с четырьмя коровами. Одно тело без головы. Два тела без головы. Небо было серым и холодным, а вероломное солнце боялось показаться на глаза. Через некоторое время он убедился, что мальчиков все-таки двое, поскольку один из них согласился сбегать обратно и передать сообщение, и Карлос увидел, как он побежал, а в то же самое время заметил, как другой мальчик сгоняет коров с дороги, чтобы они обошли тело. Коровы должны есть, несмотря на смерть или жизнь. Мальчики скрылись из виду, скотина тоже, а кто-то все кричал и кричал, кричал не замолкая. Он с изумлением узнал собственный голос и затих.
На труп и кровь стали садиться мухи. Очень трезво, очень устало Карлос принялся разглядывать тело. Он не узнал его. Оно не казалось ему ни знакомым, ни неизвестным; похоже, оно просто пребывает в покое, все проблемы кончились. Оно даже не казалось больше таким странным: ему доводилось и раньше слышать об убийцах, которые отсекают своим жертвам головы, чтобы воспрепятствовать опознанию или хотя бы задержать их. Покой. И никаких проблем. Сколько времени потребуется мальчику, чтобы добраться до города?.. И через какое время сможет приехать дон Хуан Антонио? А потом? Что будет потом? Похвалит ли он Карлоса? Или обругает его? Уволит? Арестует? Отдаст под суд?
