Николаос - Пять ночей. Вампирские рассказки
Он полулежал в кресле, вытянув ноги, надвинув на глаза очки с зелеными стеклами и явно наслаждаясь тем вокруг, что меня пугало. Он так же явно знал о моем приходе задолго до того, как меня увидел. И даже если бы не знал, не изменил бы ни позы, ни выражения лица.
— Какая неожиданность, Кэтрин, — сказал Демон и жестом предложил мне сесть. — Что-то случилось? Сомневаюсь, что вы пришли бы без серьезной причины.
— Извините, что не предупредила, — пробормотала я, садясь на край другого кресла. На самом деле я боялась, что передумаю, если снова услышу его голос по телефону.
— Эй, у нас гости! — Демон посмотрел вверх. Я тоже подняла голову и увидела Майка Нормана высоко на лестнице, опрыскивающего пучок каких-то ядовитого цвета щупалец, обвивающих толстую корягу. Он холодно улыбнулся мне.
— Добрый вечер, миз Кэтрин.
— Привет, — ответила я и вернула голову в прежнее положения, остро ощущая, что пока я ее задирала, Демон смотрел на мою шею. Это было ребячество — то ли с моей стороны, то ли с его.
Он был в видавших виды джинсах и в черной футболке, но поверх этого изображения я все равно видела его при параде, когда он пришел к нам тогда с приема, его запах и сияние. Кажется, понадобится время, чтобы это забыть.
— У вас потряса… потрясающая оранжерея, — сказала я наконец то, что следовало. Демон усмехнулся, будто знал, что я хотела сказать на самом деле, но я изо всех сил не обращала на это внимания.
— Спасибо. Но вы ведь пришли не ею любоваться?
Я была счастлива, что он перешел к делу. Этого могло вообще не произойти, настолько мало я здесь контролировала ситуацию.
— Нет, нам нужно поговорить.
Беззвучно и незаметно с лестницы спустился Майк Норман — он снял перчатки и бросил их в урну, отряхнув перед этим с себя серый налет. Будь он обычным человеком, посоветовала бы ему все-таки воспользоваться респиратором, но ему, кажется, ничего не грозило.
— У меня как раз есть свободные полчаса, — сказал Демон. — Я приглашен на вечеринку, и опаздывать не хотелось бы.
— Ты уходишь? — с тревогой спросил Майк. — На всю ночь?
— Может, и до завтрашнего вечера, ты же знаешь Монти. Сомневаюсь, что удастся вырваться из его когтей так рано.
— А можно с тобой?
Демон едва глянул на него через плечо с удивлением.
— Тебе что, заняться нечем? Если боишься заскучать, то работы полно. Забыл про утреннюю поставку?
— Я все сделаю! За час, я успею! — К тревоге примешалась почти мольба. — Возьмешь меня?
— Странно, я всегда думал, что ты такие вечеринки ненавидишь. У тебя там вечно такой вид, будто тебя пытают.
— Пожалуйста, — Майк сложил руки в молитвенном жесте, хотя Демон и не мог его видеть. — Ну пожалуйста.
— Ладно, как хочешь, — Демон слегка пожал плечами, — но это не избавляет тебя от работы. Когда вернемся.
Тот с облегчением выдохнул и сделал шаг к нему, но Демон остановил этот порыв, полуобернувшись и не глядя упершись ладонью ему прямо в лоб.
— Только без рук. — Он взъерошил Майку волосы и оттолкнул. — И прими душ, от тебя несет, как от химзавода.
— Все будет сделано, честно, честно…
— Ну еще бы нет.
«Дров на месяц наколи, на год кофе намели…», — промурлыкала я про себя, а вслух сказала:
— А вы лояльный шеф.
— Да ну его, — махнул рукой Демон, — спешка — враг качества. Если ему так хочется пойти, пусть потом хоть сутки не спит. Хотя Майк — подарок моего лучшего друга и дорог мне как память… — Он снова усмехнулся. — А если вещь беречь, то можно надолго продлить срок ее эксплуатации… Так о чем вы хотели поговорить, Кэтрин?
— На самом деле я хотела, чтобы поговорили вы.
— С Закери?
Я кивнула. То, как он произнес «вещь» по отношению к Майку Норману, оказалось забыть еще сложнее, чем мое прежнее навязчивое воспоминание. И за это я была ему почти благодарна.
— Да.
— И о чем же?
Нет, я всерьез не верила, что скажу ему это. И если бы промедлила секунду, то и не сказала бы.
— Он считает, что вы безупречны. Скажите ему, что это не так.
Демон медленно сдвинул очки на лоб и подался вперед, сцепив руки на колене. Его глаза в этом почти дневном свете стали бледными, размытыми — будто художник, разводя зеленую акварель, перелил воды.
— А это не так?
Он улыбался, и улыбка эта была не такой как прежде — в ней появилась заинтересованность, словно он почуял какое-то развлечение. «А это не так?» О боже, какое же было искушение свернуть все в шутку — я подозревала, что больше мне такого случая не представится.
— Вы не хуже меня знаете ответ.
— Кэтрин, мне кажется, или я вам не нравлюсь?
У него был беззаботный голос. На самом деле его вряд ли интересовало мое мнение.
— Не в этом дело, — начала я, тщательно подбирая слова. — Зак считает, что вы — безупречны. Убедите его, что это не так, и многие его проблемы просто перестанут существовать. Он же ваше дитя, помогите ему еще раз.
— Вот как. А позволите спросить — какие аргументы я должен… м-м… подтвердить?
Тут я испугалась. И у меня наконец появился выбор.
Я могла сказать ему то, что хотела.
«Вы чертовски часто ошибаетесь для совершенства. Законы человеческой природы на вас не действуют, но это не значит, что вы всесильны. Вы сильно преувеличиваете свою уникальность. Своего сателлита вы не любите, а он вас до смерти боится. Но разве вы не задумывались, что у вашей природы тоже есть законы, и они непоколебимы? Если вынуть ваше сердце, вы перестанете жить. Если хозяин оставит свое дитя сразу после обращения, то детенышу не поздоровится. Если в основе отношений с сателлитом должна лежать любовь, то она в конце концов пробьет себе дорогу. Это кровь — кап-кап! — с ней не поспоришь. И какие бы у вас ни были планы насчет Майка Нормана, вас обоих ждет большой сюрприз. Потому что вы не совершенны. Вы ошибаетесь. Чертовски часто».
Я могла ему это сказать, но не сказала. Какое-то чувство самосохранения у меня еще осталось. Я подозревала, что это — уж точно не мое дело, и он будет прав, если вышибет из меня дух. Особенно если то, что я пытаюсь сказать, уже приходило ему в голову. И вдвойне вероятнее — если не приходило. Так что, может, в будущем какая-нибудь другая девушка без царя в голове и выплеснет ему все в лицо, но это буду не я.
Поэтому я выбрала ту правду, что поменьше.
— Вы ведь ошибались тогда насчет Зака? — Я облизала пересохшие губы. — Вы считали, что ваша кровь делает его высшим, неуязвимым перед некоторыми особенностями вашей природы. А он оказался таким же, как все дети. Ем очень плохо было, когда вы его оставили раньше времени, не то слово как. И плохо до сих пор, когда вы рядом. Он думает, что дело в нем, и ему никогда до вас не дорасти. Скажите ему, что это не так.
