Андрей Попов - Кукольный загробный мир
— Я отомщу! Я вам всем отомщу!!
На том откровения закончились…
Гемма вернулась в свое тело, резко почувствовав его тяжесть. Она стояла возле Спящего Зеркала, медленно отходя от впечатлений. Теперь можно было наконец посмотреть на собственные руки в мелких трещинках.
«Ты многое поняла?» — спросила любопытная тень.
— Главное, я это вспомнила…
Гемма глянула на свое отражение и невольно вздрогнула, хватаясь за лицо: оно еще больше покрылось уродующими ее морщинами, трещинки на пластмассе углубились, появилось больше неприятной седины в волосах. Взор малахитовых глаз уже не очаровывал как раньше — будто там, внутри души, погасли источники света.
— Это ужасно…
«Это прекрасно», — возразила тень. — «Теперь выйди в лес, я тебе кое-что покажу».
После душной избушки свежие запахи зелени слегка вскружили голову. Место ее нового жилища выглядело вполне живописно: много цветов вокруг, небольшое озеро неподалеку, а главное — умиротворяющая тишина. Деревья уходили высоко вверх, чуть ли не подметая кронами низко нависший небосвод. Лес тянулся во все стороны, своими стволами он загораживал вид на далекие просторы и создавал впечатление некого замкнутого пространства. Свечей отсюда также не было видно. Два долговязых дерева росли совсем рядом с избушкой, но под некоторым углом, склонив над ее крышей свои пышные ветви, точно посылая сверху свое благословение. Одним словом, красота…
— Чего ты мне хотела показать?
«Силу».
— Вот как?
«Настоящую власть над природой. Ты увидишь, что тени умеют делиться секретами со своими друзьями… Ты сможешь управлять стихиями, ветра и огни окажутся в твоем подчинении… вот прикажи ленивому ветру, чтобы он подул».
Гемма озадаченно покачала головой да покривила носом:
— Ну, пусть подует…
«Сколько повторять: без всяких ну! Надо сказать властно, громко, уверенно, не сомневаясь в результате». — Шепот, когда злился, повышал интонацию и порой доходил до возмущенного хрипа.
Она выставила вперед руки, сосредоточилась и крикнула:
— Ветер! Я приказываю тебе: дуй в эту сторону!
Вмиг ее волосы встрепенулись, кусты затряслись, даже деревья ожили и залепетали что-то нечленораздельное своей взбудораженной листвой. Небо словно покачнулось, а массы теплого воздуха стали перемещаться по поверхности, беспокоя легкие предметы. Радость от произошедшего мгновенно вытеснила все неурядицы последнего времени.
— Здорово!
«Теперь мысленно возьми рукою тот камень, но не прикасайся к нему. Учись двигать предметы на расстоянии».
Гемма схватила пальцами пустоту, одновременно воображая, что берет камень и вскрикнула от очередного восторга. Камень приподнялся почти вровень с нею, на капля-секунду завис в воздухе, потом полетел в ближайший ствол — именно туда, куда она стрельнула взглядом. Еще одна волна восторженных эмоций окатила ее пластмассовое тело.
«Иди к озеру», — повелел шепот, — «и ты увидишь еще большие чудеса, я научу тебя поднимать воду на небо».
Очередной фокус удался только с третьей попытки. Озеро испуганно встрепенулось, а часть его воды, как будто зачерпнутая огромными невидимыми ладонями, поднялась высоко вверх, роняя множество капель. Потом вся масса с шумом рухнула обратно вниз, породив салют из мелких брызг. Для этого Гемме достаточно было производить лишь несложные пассы руками, да отдавать соответствующие приказы. Вкус власти показался невероятно сладок, чувства распирали ее маленькую грудь, а от открывшихся перспектив кружилась голова…
Она еще раз удивилась, когда увидела, как ее обыкновенное головокружение вызвало небольшой смерч, быстро растерявший силу меж могучих деревьев.
* * *В хижину Раюла после тех трагических событий так никто больше и не заглядывал. Она скорбно стояла с закрытой дверью в одной из вершин Восемнадцатиугольника. Ханниол, проходя мимо, остановился, призадумался… Возникла даже дикая мысль постучаться, и от нее сделалось как-то не по себе. Но он все же открыл дверь да осторожно посмотрел внутрь. Кровать так и оставалась незаправленной: одеяло сбилось комком, подушка с кривыми углами валялась как попало. На столе кружка с недопитым чаем, на полу две или три пары ботинок, также разгильдяйски разбросанных по углам. А на полке лежал альбом с его рисунками. Да, он тоже пытался рисовать, но до Анфионы ему было далеко: имелось лишь несколько грубых, нелепых натюрмортов, и то не доведенных до ума. Акварели да красок у него никогда не водилось, а тусклые цветные карандаши, веером торчащие из стакана, не могли передать напыщенных цветов реальности.
«Эх, Раюл… Раюл…» — Хан горько вздохнул, плотно прикрыв хижину.
Тут он увидел Астемиду: она сидела на пеньке, положив голову на ладонь и смотрела куда-то вдаль. Ее коса плетеной стрелкой тянулась по спине. Он несмело подошел ближе, взял свободный пенек и поставил рядом. Присел:
— О чем мечтаешь?
Она глянула на него лишь вскользь, равнодушно зевнула, затем приняла ту же позу:
— Думаю покинуть Сингулярность да жить где-нибудь в другом месте. Скучно тут стало. И Геммы больше нет.
— А как же я?
Асти фыркнула:
— Если не хочешь действовать мне на нервы, просто сиди тихо. Твое молчание — покой моим ушам.
Ханниол слегка обиделся на такие слова, но просьбу выполнил, надолго замолчав. Потом в своих тихих размышлениях он вдруг вспомнил о чем-то далеком и совершенно нереальном…
— А ты не забыла, как мы с тобой целовались?
— Чего-чего?? — Асти не сразу сообразила, что он имеет в виду, стрельнув в его сторону возмущенным взглядом. Кристаллики янтаря злобно сверкнули. Но потом ее лицо изменилось, погрузившись в задумчивость, смутные воспоминания колыхнули запыленные слои памяти. — Ах, вон ты о чем… Вздор! Все это было простое наваждение. Выкинь из головы.
— Не получается.
— Я же выкинула.
Еще немного помолчали. Ханниол украдкой поглядывал на ее лицо, и от такой близости его чувства взволнованно трепетали. На этот вздернутый кончик носа он готов был смотреть долгими часами…
— А ты помнишь сложные механизмы, летающие по небу?
— Да ничего я не помню, отстань!
Астемида не выдержала, резко поднялась да куда-то удалилась. Хан лишь снова удрученно вздохнул.
Когда наступала ночь, все куклы ворочались в своих кроватях, погруженные в фантомные сновидения. Сумерки обладали собственными красками с богатой палитрой серого и темного. От хижин оставались лишь их очертания, зато на небе россыпь звезд сияла праздничным салютом, застывшим во времени. Авилекс всегда по ночам переодевался в свой маскарадный синий плащ с криво наклеенными звездочками из фольги. Остроконечный колпак прилагался как шутовское дополнение к облику. Зачем он это делал — загадка. Ведь все равно его сейчас никто не видит. Он тщательнейшим образом пересчитывал все звезды от горизонта до горизонта, потом записывал их количество в свою пухлую, раздутую от ненужной информации, тетрадь. Спать же он ложился лишь в тревожный час, а иногда и в час кошмаров.
