Дмитрий Дудко (Баринов) - Ардагаст и его враги
Немолодой уже Мгер опытной рукой уверенно отражал бешеные наскоки Аграма. Ни молодость, ни ярость, ни боевое мастерство не помогали князю - вишапу. Но по мере того, как слепая, нечеловеческая злоба охватывала Аграма, его тело менялось. Он не превращался в змея умышленно, как только что в бою с Симургом. Змеиная натура его предков-драконов сама собой рвалась наружу, подчиняя себе тело и дух князя. Его руки покрылись чешуей, ногти стали когтями. Потом чешуей оборотились одежда и доспехи. Лицо превратилось в зубастую рыбью морду. Сзади вытянулся хвост, а над плечами взметнулись перепончатые крылья.
На клинке Мгера золотым огнем вспыхнули руны. На черном мече Аграма ожил, запылал серебром вишап. Чудовищу не удавалось сломить защиту князя-мага. Но по мере того, как росло драконье тело Аграма, все длиннее и шире становился родовой меч потомков Аждахака. И вот уже уставшая рука Мгера, не выдержав очередного мощного удара, выпустила оружие. Черный клинок-вишап рассек ему висок, и князь упал с залитым кровью лицом.
С торжествующим шипением Аграм обрушил на упавшего последний удар. И тут вдруг черный клинок вонзился в снег, столкнувшись с кхандой Вишвамитры. Рыбья морда оскалилась в ехидной ухмылке:
-- Кто это посмел вмешаться в поединок? Ты, благороднейший воин Солнца?
-- Твой поединок не был честным, Аграм Вишап! - гневно загремел голос кшатрия. - Мгер - маг, и умеет оборачиваться, но он сражался в своем облике, а ты - в драконьем, и неравным оружием.
-- Я бился в своем облике. Ведь я - Вишап, потомок Аждахака!
-- А я - человек, потомок Ману, сына Солнца, и я одолею тебя, не теряя людского обличья! Я беру у тебя лишь этот, последний удар. Если победишь меня - он снова твой.
-- Я убью вас обоих. Ненавижу вас всех, ваше Солнце! Черное Солнце со мной! - прошипело чудовище.
-- А со мной - Солнце-Кришна! Он - все доброе в этом мире, - ответил кшатрий.
-- "Кришна" значит "черный", не так ли, индиец? Тебя плохо учили ваши брахманы. Черное Солнце над тобой, поклонись ему! - глумливый тон Валента сменился повелительным. Некромант был уверен в своем превосходстве над тупым рубакой-варваром. Но тот ответил гордо и рассудительно:
-- Сейчас Кали-юга, Черный Век, и потому Господь Кришна черен. Но он снова станет белым, когда вернется Крита-юга, Золотой Век. А для этого он придет в облике Калкина, Красного Всадника, и огнем очистит мир от таких негодяев, как вы.
Ардагунда сжала плечо брата:
-- Останови их! Вишвамитра слишком благороден. Сожги эту тварь огнем чаши!
-- Твой муж обидится на меня. А сваны сочтут нас бесчестными трусами.
-- Да, пусть они сразятся! Посмотрим, на что способны вы, росы! - сказал Таргва, словно отвечал им обоим.
-- Харе Кришна! - прогремел голос кшатрия.
Князь-дракон был величиной с медведя, вставшего на задние лапы, но рядом с великаном-индийцем он не казался таким уж громадным. И меч его ненамного превосходил двуручную кханду, которую кшатрий уверенно держал одной рукой. Если Мгер лишь не отступал перед бешеным напором Аграма, то новый противник неуклонно теснил его с площадки на склон ледника, кончавшийся колоссальным обрывом. В черных глазах индийца Вишап увидел свою смерть. В отчаянии он взмыл в воздух и ринулся на противника сверху. Удар меча Вишвамитра отбил, но поскользнулся на льду. В следующий миг на него обрушилась чешуйчатая туша, сбила с ног, прижала к земле. Отбросив длинные мечи, ставшие бесполезными в такой схватке, соперники пытались достать друг друга акинаками.
Клинок Аграма сломался о чешую индийского панциря. Но у человека-дракона оставались еще мощные когти и острые зубы. Эти зубы то щелкали перед самым лицом Вишвамитры, то подбирались к горлу. Когти рвали его плотный шерстяной плащ, срывали пластины панциря, впиваясь в тело. Индиец сумел нанести врагу несколько ран, но чешуя была слишком прочна, а сама тварь - очень живуча. Противники неудержимо скользили по льду, пока, наконец, не свалились вместе с обрыва.
Отчаянно взмахивая крыльями, Вишап задерживал свое падение, но тяжелое тело индийца тянуло дракона вниз. Он пытался избавиться от врага, но тот вцепился в него мертвой хваткой, при этом по-прежнему не давая добраться зубами до горла и полосуя драконье тело акинаком. В глазах кшатрия не было ни страха, ни растерянности - лишь непреклонная решимость покончить с утратившим человеческий облик врагом, даже ценой своей жизни. Смерть не страшна кришнаиту, заслужившему себе лучшее рождение. У Аграма мелькнула отчаянная мысль: сложить крылья и разбиться вместе с ненавистным воином Солнца. Но... Холодная чешуйчатая тварь хотела жить. А человек-отщепенец из погибшего рода, давно предавший свою страну и не любивший никакой другой - ради чего он мог пожертвовать собой? Он погибнет, и некому будет мстить Мгеру, Артавазду, Арташесу, всей Армении, всему роду людскому!
Они не замечали, как летел к ним с занесенным адским мечом свинорожий демон. Но его увидели, несмотря на воздвигнутую Валентом защиту, Лютица с Миланой. Двумя орлицами взлетели они и набросились на Мовшаэля. Толстобрюхий бес неуклюже отмахивался мечом.
-- Валент! Убери своего демона. Пусть не лезет в бой! - громко сказал Вышата.
-- При чем здесь я? Мир полон демонов, - философски заметил некромант.
-- Какой демон? Пузатый и рожа, как у кабана? Убери его, или будешь иметь дело со мной! - грозно произнес Таргва.
Валент пожал плечами, взглянул на царя сванов, словно на задиристого мальчишку и послал мысленный приказ. Мовшаэль с облегчением улетел прочь и спрятался среди скал.
Барахтаясь в воздухе, противники неудержимо приближались ко дну пропасти, где торчала острая, похожая на огромный клык, скала. В самый последний миг вишап оказался снизу. Каменный клык пронзил насквозь его тело и больно ударил в грудь Вишвамитру. Панцирь индийской стали выдержал удар, но кшатрий потерял сознание. А дракон, издыхая, все еще рвал когтями его залитые кровью руки и плечи.
Юлий Максим прятал довольную улыбку, уверенный в гибели Вишвамитры. Сейчас днепровские варвары бросятся мстить кавказским за одного из лучших своих воинов. Первыми ринутся в бой амазонки - ведь погиб их священный царь. Но росы с достойной римлян выдержкой стояли на месте. И с ненавистью глядели не на сванов - на Максима с Валентом. С каменным лицом застыла Ардагунда. Жив ли муж? А дети, посланные на опасное дело? Не знать было страшнее, чем стоять над родными телами.
-- И с такими друзьями ты собрался спасать Солнцелобого Амирани? - с укором взглянул в глаза Таргве Ардагаст.
Тем временем орлица-Лютица поднялась из пропасти, обернулась женщиной и сказала:
