Пэт Ходжилл - Затмение луны
– И моя первая – как принца. – Да, чужое лицо действительно не было изборождено опытом, но серебристо-серые глаза казались старыми и больными. – Я не знал, что они будут так страдать, но ведь на войне так и бывает, верно? – Внезапно наивность вернулась к Одалиану, отразившись в голосе и глазах. – Если честно, я пришел сюда поискать тебя. Ты уже подумал о статусе союзника для Каркинора?
– Вряд ли у меня была такая возможность, – сказал Торисен, пытаясь вернуть равновесие, поколебленное внезапной переменой в собеседнике. В этот миг он мог бы поклясться, что только что шел рядом с совсем другим человеком. «Опять фантазии», – повторил он и выкинул их из головы. – Ты все еще серьезно этого хочешь, Светлейший?
– Больше, чем раньше.
– Но ты же знаешь, что это не то, что я могу даровать самолично, – ответил он уклончиво. – Теоретически, как Верховный Лорд, да, но остальной Совет будет в ярости, и не зря. Я должен учитывать их желания.
– Да, я предвидел это, – собеседник настаивал. – Но раньше ты сказал, что их может впечатлить, если я покажу, на что готов, пройдя через полный обряд. Что, если я сейчас привяжусь к тебе кровью, в качестве акта доброй воли?
Идея сперва обескуражила Торисена, а потом и встревожила. Он много раз имитировал ритуал прежде, как с Харном в Тентире, но никогда дело не доходило до того, чтобы действительно резать ладони. Нет, сама кровь не волновала его и шрамы тоже. А что тогда? То, что Одалиан хочет, чтобы он так явно играл шанира? Да. Он чувствовал, как мозг отторгает саму мысль о подобной возможности. Но помешает ли это решению? Нет, конечно нет. Но… но… но…
– Проклятие, – сказал он с досадой на самого себя. – Твои люди сражались бок о бок с нами, и многие из них погибли. Мы что-то должны Каркинору за это. Что бы там дальше ни решил Совет насчет статуса союзника, по крайней мере я могу дать тебе шанс обосновать свое требование самыми крепкими из возможных личных отношений. Если они скажут «нет», я освобожу тебя, и никому вреда не будет. Ненастоящий Связующий Кровью может хотя бы это.
– Ты пройдешь обряд? – Голос принца звучал так страстно. Должно быть, опять разыгралось воображение – глаза его на миг стали холодны и жестоки. – Здесь? Сейчас?
– Посреди поля, где на нас ежеминутно будут натыкаться носильщики? Нет. Я полагаю, можно пойти на обзорную площадку утеса. Отпустим часового и останемся одни.
– Это, – сказал принц, – было бы замечательно.
Джейм кружила по комнате, ища выход. В действительности слово «комната» не совсем подходило. Это был внутренний отсек шатра лорда Каинрона – самого большого и запутанного из всех, что Джейм когда-либо видела. Ее привели сюда, окруженную стражниками Каинрона, около двух часов назад. Марк, Жур и вольвер, по-видимому, тоже стали пленниками. Она не думала, что Каинрон что-то сделает с ними, но драгоценное время уходит, а Тори так и не предупрежден.
Стены были из туго натянутого толстого холста, выкрашенного в желтый и оранжевый. Можно было бы прорезать себе дорогу, если бы Каинрон не забрал Нож. Девушка все-таки попробовала распороть шов, но ее когти были ободраны до мяса и даже не высовывались. Напасть на охрану? Хорошо бы, только до них не добраться. Вход в комнату зашнурован снаружи – приспособление, заставившее предположить, а не служила ли и раньше эта «келья» тюрьмой, возможно, только без этого изящного столика в углу, на котором стоят чаши и графин с вином, и без раскиданных на холщовом полу подушек. Джейм в полнейшем расстройстве пнула одну из них. Черт, черт, черт.
Проход развязывали. Через секунду охранник откинул полог, и внутрь, улыбаясь, вошел Каинрон, красующийся в белом камзоле с вышитыми по плечам подсолнухами и маргаритками. В золотистом свете комнаты он сам, казалось, лучился. За его спиной стражник вновь зашнуровал проход.
– Извини, моя дорогая, за то, что оставил тебя так надолго в одиночестве. Тебе было удобно?
– Почему ты держишь меня пленницей?
Он презрительно приподнял бровь, словно безмолвно сокрушаясь отсутствию хороших манер у собеседницы:
– Пленницей? О нет! Почетной гостьей. Но я вижу, ты и не притронулась ни к чему освежающему из того, что специально оставили тут мои стражники. Позволь налить тебе немного вина. – Он подошел к столу.
– Где мой брат?
– Где-то на нижнем лугу, якобы помогает сортировать раненых. Принц тоже там. Вскоре их дорожки, без сомнения, пересекутся. Приятная неожиданность для них обоих.
Он играет с ней. Он знает, что она знает о переврате, потому что ему сказал Серод, но он не знает, что она знает, что он знает. Будь прокляты все эти игры. Нет на них времени.
– У Торисена наверняка есть друзья среди высокорожденных, если и не в самом Совете, – сказала она. – Что они скажут, когда обнаружат, что ты позволил ему пойти в ловушку, подстроенную перевратом, прикинувшимся принцем?
Он повернулся и посмотрел на нее:
– Ах. И кто же им расскажет? Ты? Джейм застыла от его тона:
– Никто еще не ставил под сомнение мое слово чести.
– Честь тут ни при чем, – холодно ответил он. – Не при таком раскладе. Дорогая, ты только посмотри на себя. Ни одна высокорожденная девушка в здравом уме не станет одеваться, как ты, или развлекаться чем-то подобным. Лура порассказала мне о твоих маленьких проделках в Каркинароте, да я сам кое-что видел тут, в Каскаде. Ты, очевидно, душевно неуравновешенна, моя дорогая. Никто не примет тебя всерьез. К тому же ты забыла, что в конечном счете твой брат или кто-то очень похожий на него все-таки вернется с нижнего луга. Кому поверит Совет, тебе или ему? На, выпей вина, дорогая. Не стоит отклонять моего гостеприимства.
Он протянул девушке кубок. При сложившихся обстоятельствах отказаться было бы оскорблением, но Джейм слишком хорошо помнила, что произошло в последний раз, когда ей предложили вина. Кстати… В голову пришла одна идея. Она приняла чашу. Каинрон просиял:
– Вот так-то лучше. Теперь нам будет куда уютнее. Знаешь, моя дорогая, мне несказанно интересно знать, где ты скрывалась последние пятнадцать, или сколько там, лет и как получила такое странное оружие.
Ага, он нацепил ножны с Костяным Ножом туда, где у большинства людей обычно бывает талия. Как же он доволен, присвоив красивую вещицу, – так же, как и забрав Жура, а может, и вдвойне.
– Он очень острый, – сказала Джейм, надеясь, что лорд попробует кончик и убедится в этом сам.
– Пожалуй. Но ты мне не ответила.
Джейм повернулась к нему спиной. Пусть поболтает.
– Вначале скажи, что ты намереваешься делать со мной. Она слышала, как он вздохнул:
– Я действительно должен научить тебя, что такое вежливость, моя дорогая. Собственно, мне это только доставит удовольствие… возможно, и тебе тоже. Полагаю, что тебе понравятся и мои планы относительно тебя. Не каждая девушка удостаивается чести быть принятой таким могущественным домом первейших кровей, как мой.
