Сергей Макаренко - Дрон
Понтифик мягко опустился в кресло и на колени положил себе небольшой посох, на который опирался во время ходьбы, и стал ожидать появления паладина. Но не прошло и десятка секунд, как двери отварились, и в них появился ожидаемый гость. Сделав шаг за двухстворчатые двери, которые тут же неожиданно закрылись, молодой человек впал в ступор и замер возле входа. Казалось рыцарь, облаченный в начищенный доспех, который отливающий серебреным цветом, был поражен убранству комнаты, в которой оказался.
– Ну что же вы остановились, – раздался вкрадчивый сухой голос. – Проходите молодой человек, не стоит стоять на пороге.
От неожиданно раздавшегося голоса, парень вздрогнул. Ранее не заметив затаившегося в кресле главу ордена, он тут же поспешил исправить свою оплошность. Громыхая своими доспехами, он оказался возле кресла верховного отца и преклонил колено.
– Простите меня отец, – сказал он, низко склонив голову.
– Ну, полно вам. Встанете и садитесь в кресло, – не люблю я, когда люди топчутся на коленях.
Парень, кажется, не веря в то, что услышал, поднял голову и взглянул на понтифика, но тут же вновь потупил взор.
– Но отец! Смею ли я сидеть на равных с вами? Понтифик лишь тяжело вздохнул, после чего продолжил.
– Можете сын. И если вы сейчас же не сядете в кресло, то я буду считать, что ошибся в выборе паладина, которому собирался доверить важно поручение.
От услышанных слов в внутри рыцаря происходила внутренняя борьба, что не мало позабавило главу ордена. Но спустя несколько томительных секунд, он все же осторожно присел на самый край, рядом стоящего кресла.
'Как же они все трепещут, и как это уже надоело? За столько веков. А сначала это ведь забавляло, давало наслаждение. А теперь? Теперь лишь раздражение. Нужно его быстрее спровадить, пока он мне окончательно не испортил настроение'. – Подумал понтифик про себя.
– Мелькаль, – начал он, и рыцарь весь подался вперед, рискуя упасть с кресла. – Благодаря твоим заслугам и твоей вере, а также прекрасным способностям отличного воина, и еще одной немало важной детали, выбор нашего ордена пал на тебя.
Рыцарь от этого даже весь засветился от гордости, и засиял еще больше чем начищенный до глянца его нагрудник. При этом он так выпятил свою грудь, от чего та стала походить на часть колеса. Такое горячее желание слепо отдаться вере, даже подняло настроение главе ордена.
– Ты, наверное, слышал о слухах, которые сейчас гуляют по городу.
– Отец вы говорите по Грааль Искупления? – Удивлено вскинув брови и выпучив глаза, молвил он. На что глава ордена согласно закивал головой.
– Но я думал, что это всего лишь слухи, очередного барда или сказителя, которых в последние время довольно много прибыло в наш светлый Шекорд.
При упоминания светлый, понтифика скривило, но он туже себя одернул за такую небрежность, но паладин был так восхищен возлагаемой на него миссией, что не заметил небольшой перемены происшедшей с лицом верховного отца.
– Я должен признать, что слухи все же правдивы. Поэтому мы должны опередить всех искателей сокровищ, которые непременно бросятся на поиски чаши. А вся эта история началась с того, что к одному из служителей нашего ордена вышел искатель сокровищ из Сандола, и поведал о том, что они нашли древнюю гробницу, в которой полно сокровищ. И главным ее достоянием является Грааль, который стоит в самом центре этого зала. Но как только один из искателей дотронулся до чаши, то пещера наполнилась необъятным ужасом, и грабители бежали в страхе. Затем на них напали не известные до сих пор звери. И живыми выбраться из леса удалось лишь одному. Да и тот вскоре умер, как только донес благую весть до нашего храма. Но как об этом узнали барды и сказители мы вряд ли уже узнаем.
– И вы хотите, что я вернул миру эту драгоценную чашу? – сияя весь от восторга и чуть ли скача по кабинету, взволновано произнес он.
Понтифик согласно кивнул головой. И тут молодого человека прорвало. Он стал сыпать вопросами, ползать на коленях вокруг главы ордена стараться целовать его рука и все время повторять
– За что мне скромному рыцарю и служителю света такая награда Я не достоин того, чтобы вернуть Грааль в мир. У вас же полно магов, которые разнесут этот весь Сандол в мелкие щепки. Я ведь всего лишь паладин, прошедший этой весной посвящение. Не ужели я достоин этого.
Все же, как бы его не раздражали преклонения перед ним, понтифик любил, когда перед ним вот так ползали на коленях и говорили о том, что они не достойны той награды, которую им предложили.
Насладившись вдоволь клятвами, которыми сыпал рыцарь, глава ордена попросил подать ему воды, чтобы хоть как-то отвлечь взволнованного рыцаря. Паладин в секунду исполнил поручение и наполнил стакан. Рыцарь с обожанием и преданностью, которую не выражают даже самые верные псы, неотрывно следил за понтификом, который, не спеша, сделал несколько глотков.
Затем, повинуясь молчаливому приказу, он опять присел в кресло и стал внимательно слушать отца.
– Когда мы узнали о гробнице, то туда мы отправили отряд из несколько наших магов. Но им лишь удалось добраться только до самой усыпальницы, но проникнуть внутрь никак не удалось. Проведя лишь несколько бесполезных неделей, они пришли к выводу, что лишь избранный всевышним отцом может проникнуть в гробницу и вернуть миру чашу.
– Но почему вы решили, что этот избранный я? – чуть ли не крича и вскакивая, спросил он.
Отец нахмурил брови, и юноша понял, что позволил себе слишком многое. Он тут же сел и понурил взгляд в пол, словно провинившийся ребенок. Понтифик лишь улыбалось той горячности, которая била в рыцаре.
– Я ведь тебе говорил, что кроме всего прочего есть одна особая деталь. Несколько дней назад, я обращался с молитвами к свету, и просил его указать мне избранного. Так вот, сегодня мне приснился сон, в котором я видел Святого Отца. Да-да, не удивляйся так, – произнес понтифик, видя расширенные глаза рыцаря. – Он иногда является к кому-нибудь из нас, к тому, кто несет его в веру в людские сердца. Так вот, он мне сказал только слово. Одно слова, – чуть громче произнес он последнюю пару слов.
– И что это было за слово? – с замиранием сердца, спросил юноша, поддавшись вперед.
-Мелькаль, – коротко ответил он.
Услышав его, рыцарь тут же обмяк. Словно его только что, чем-то огрели по голове. Понтифик уже подумал, не потерял ли парень сознание, но тот встрепенулся и в мгновение оказался на коленях перед главой ордена.
– Благословите отец, – с горящими глазами фанатичным огнем и всей серьезностью проговорил он.
