Линн Флевелинг - Месть Темного Бога
— И отмычку!
Теро бросил на Алека уничтожающий взгляд:
— Только если ты хочешь наверняка попасть на виселицу с ним вместе. Я думал о том, что, если тебе удастся повидаться с Серегилом, он мог бы сообщить тебе полезную информацию. А даже если и нет, что мы теряем?
— Все-таки в тебе есть шпионская жилка! — ухмыльнулся Микам.
Теро в оскорбление, посмотрел на него:
— Это просто логика. Я способен мыслить ясно, поскольку мое суждение не искажено эмоциями.
— Так или иначе, это прекрасная мысль. — Нисандер бросил на молодого мага одобрительный взгляд. — Молодец, Теро.
Алек поднялся и накинул плащ.
— Я отправлюсь сразу же. Ты со мной, Микам? Нисандер предостерегающе поднял руку:
— Подождите, вы оба. Необходимо, чтобы все поняли, насколько важен для нас успех. Если нам не удастся доказать невиновность Серегила, мы лишимся всякого доверия царицы и можем сами оказаться в Красной башне, а то и где-нибудь похуже. — Сделав это предостережение, Нисандер с облегчением заметил, что опасность никого не заставила поколебаться. — Хорошо. Я должен добавить еще одно:
любая наша ошибка может очень сильно повредить царице; этот факт должен учитываться в первую очередь. Если здесь действительно замешаны леранцы, наши промахи будут играть им на руку. Они наверняка ничего так не хотели бы, как показать наличие широко разветвленного заговора со мной во главе. Поэтому будем молить Иллиора даровать нам удачу в сумерках.
— Да будет так, — отозвался Микам. — Пошли, благородный Алек. Нас ждет работа.
Влажный ветер со стороны гавани дул в спину Алеку и Микаму, направлявшимся к тюрьме, расположенной у южной части городской стены. Это была уродливая приземистая башня, окруженная высоким забором. Спешившись, во дворе, Алек поморщился от запаха человеческой мочи и сальных свечей, пропитавшего все вокруг.
— Трудно поверить, что еще сегодня утром я был в Уотермиде, — прошептал он, сжимая принесенный с собой узелок.
— Теперь это уже скорее вчера утром, — вздохнул Микам.
— А что, если нас не пустят внутрь?
— Будь настырным и не скупись на золото. И откинь плащ, чтобы все видели, что ты — аристократ.
Следуя совету Микама, Алек забарабанил в ворота. В зарешеченном окошечке показалось бородатое лицо.
— Что тебе тут нужно в такой час?
— Сюда сегодня привезли узника, — сказал Алек. — Его имя — благородный Серегил. Он мой опекун, и я привез ему одежду и одеяла. Нельзя ли мне увидеть его ненадолго?
— Такой темноволосый парень?
— Да, это он.
— Сейчас чертовски поздно, знаешь ли.
— Я готов заплатить за доставленное беспокойство. — Алек достал полсестерция. — Мы и впредь будем весьма признательны.
Из темноты выступил Микам:
— Ему ведь не запрещено принимать посетителей, верно? Стражник посмотрел на монету, потом обернулся, чтобы посоветоваться с кем— то. Скоро ворота распахнулись.
— Не будет вреда, если парнишка поднимется к узнику, — проворчал привратник, пряча в карман монету и провожая Алека и Микама в комнату стражи. — Но только он один и на минутку. Ты, господин, можешь подождать тут у очага, если хочешь. И я должен сначала посмотреть, что у него в узелке., Начальник стражи остался удовлетворен осмотром и второй монетой. Он поручил Алека другому тюремщику, который повел его в промозглую глубину здания.
Стены, казалось, стремились задавить Алека, пока он поднимался за стражником по продуваемой ледяными сквозняками лестнице. Побывав в каземате Асенгаи, юноша приобрел неистребимую ненависть к таким местам.
Остановившись у низкой дверцы камеры, тюремщик заглянул в зарешеченное оконце.
— К тебе гость, господин! Изнутри донесся невнятный ответ.
— Разговаривать с ним тебе придется отсюда, — сказал стражник Алеку. — Не просовывай ничего сквозь окошко, даже руку. Я сам передам ему узелок. — Забрав его у Алека, тюремщик отошел, чтобы дать возможность юноше поговорить с узником без чужих ушей.
Окошечко было прорезано в толстой деревянной двери. Неподалеку горел фонарь, и его луч осветил профиль Серегила и один блестящий глаз.
— С тобой все в порядке? — обеспокоенно прошептал Алек.
— Пока что да, — ответил Серегил спокойно. — Правда, здесь чертовски холодно.
— Я принес одеяло и чистую одежду.
— Спасибо. Что нового?
Наклонившись как можно ближе к окошечку, Алек поспешно пересказал ему все, о чем говорилось в «Петухе».
— Нисандер считает, что наш единственный шанс — это найти доказательства того, что письма были подделаны. Этим должны будем заняться мы с Микамом, но мы не знаем — как. Боги, как бы я хотел, чтобы ничего этого не случилось!
— Я знаю, что ты чувствуешь. Стражник все еще далеко?
—Да.
— Тогда смотри внимательно. — Серегил просунул пальцы сквозь решетку и быстро просигналил что-то, имеющее отношение к Микаму.
Пальцы его двигались слишком быстро. Алек покачал головой:
— Я тебя почти не слышу. Что ты сказал?
— Я говорю, это тупик. Тут ничего не выиграешь, — сказал Серегил достаточно громко, чтобы слышал тюремщик. Его пальцы задвигались снова, на этот раз более медленно. Ему мешала решетка, но все-таки Алек понял:
«Скажи Микаму о чешуйке».
— Не понимаю! — отчаянно прошептал Алек, решив, что он неправильно разобрал это загадочное послание. — Я не оставлю тебя гнить тут!
— Не переживай, — ответил ему Серегил, глядя прямо в глаза юноше. — Завтра ночью светит луна — это добрый знак. Пусть молитвы Светоносному поддержат тебя, и все будет хорошо. А пока я поручаю тебя Микаму Кавишу. Доверяй его мудрости, он многогранная личность.
— Мне жаль, молодой господин, но больше я не могу позволить тебе находиться здесь, — окликнул Алека стражник.
— Проклятие, — пробормотал Алек, уверенный, что он неправильно понял самое важное. Притворяясь, что поправляет волосы, он просигналил пальцами: «Чешуйка?»
К его удивлению, Серегил выразительно закивал.
— Пойдем, господин!
Алек еще секунду смотрел на Серегила; его сердце болезненно сжалось. Неожиданно лицо узника озарила знакомая кривая улыбка.
— Что нос повесил? — прошептал Серегил. — Ты не один будешь работать мне на пользу. Все будет хорошо!
Но Алек совсем не чувствовал себя хорошо, спускаясь следом за тюремщиком по лестнице. Как ни хотелось ему верить мужественным заверениям Серегила, ему казалось, что в голосе друга он услышал печальную нотку. Им загадали трудную загадку, и многое теперь зависело от него. Последствия неудачи оказались бы такими тяжелыми, что Алек не в состоянии был о них думать.
Должно быть, на лице юноши отразились его чувства, потому что тюремщик пробормотал обнадеживающе:
