Ник Винсент - Молоты Ульрика
— Это… слушайте, тут все изменилось. Там же двери были, и много, а сейчас… все изменилось. Но как? Прошло-то всего… три времени года сменилось!
Круца бросился к стенам, в то время как воины выходили в круг. Его дрожащие пальцы ощупывали цельно-каменные стены.
— Здесь были двери! — проговорил он так, словно это была его вина, что двери исчезли. — Кругом были двери! Их не могли замуровать — остались бы следы!
— Нет, парень, они гладкие и однородные, — заметил Драккен, проверявший противоположную стену. — Ты уверен, что это то самое место, вор?
Круца зло развернулся лицом к Драккену, и только рукоять молота Аншпаха не дала подняться его мечу.
— Круца знает, о чем говорит, — спокойно сказал Аншпах.
— Мы же знаем, что магия в действии, — сказал Дитер. — Магия наверняка поработала над твоими дверями, парень. Вы не чувствуете этот запах? Ну, прокисшее молоко?
Левенхерц кивнул, больше самому себе, чем кому бы то ни было еще. Или запахи погребальных благовоний, сладостей, пепла, праха и смерти, спеленутые в один тугой узел.
Точно так же пахло и в обсерватории его прадеда многие годы назад, и рядом с поездом маркграфа Линцского этой весной. Неужели те призраки, с которыми они сражались в лесах под Линцем, тоже были частью этого? Жрец говорил, что зло это старое, великое, и задумывало свои деяния уже давно. И оно нуждалось в силе, в могуществе, насколько он понял из того, что услышал за сегодняшний день. Амулет старой няньки, который уничтожил Ганс. Не был ли он частью этой головоломки? Трофей, могущественный талисман, который их злобный враг пытался вернуть? Неужели Белые Волки уже испортили игру этой твари, даже не подозревая об этом?
Ирония судьбы заставила его улыбнуться.
— Да мы же били тебя каждый раз, когда ты вставал у нас на пути, даже когда мы не осознавали этого, — пробормотал Левенхерц. — Значит, и сегодня взгреем. Но теперь постараемся не упустить.
— Что ты сказал? — спросил Ганс.
— Просто размышляю вслух, Комтур, — поспешно ответил Левенхерц. Он посмотрел на служителя Морра. Жрец говорил о том, что в начале года уничтожил некроманта по имени Гильберт; еще одна часть головоломки, еще одна победа. Надо бы побеседовать потом со жрецом об этом деле подробнее, чтобы сложить имеющиеся у них разрозненные осколки в имеющую смысл картину.
Неожиданно Левенхерц осознал, что представляет себе время, когда все закончится успешно и все будут живы. «Было бы славно», — подумал он.
Круца обследовал стены дюйм за дюймом. Его волосы намокли от растаявшего снега и пота. Он найдет выход, найдет. Они верят в него. Теперь он не подведет их.
Просто, до невероятности просто. Ответ оказался под самым носом. Прямо напротив выхода с лестницы. Круца не знал, куда подевались остальные двери, и он верил жрецу, когда тот говорил о магии. Но вот она, перед ним. И никакой магии.
— Ганс! — радостно позвал он Комтура Волков, не придавая больше значения рангам и званиям. Ганс подошел к нему, так же не беспокоясь об официальных церемониях.
Круца показал на стену, которая ничем не отличалась от окружающего ее каменного массива, а потом… отодвинул ее.
Кусок ткани, плотный, раскрашенный так, что совершенно не отличался от серого камня, полностью скрывал проход в неизвестность.
— Вот и сходили бы повоевать, когда бы воришка не показал нам дорогу на войну, — засмеялся Моргенштерн.
За раскрашенной занавесью темный коридор, ничем не освещенный, зато теплый и дымный, уходил в никуда. Ганс ступил в него так, словно это были двери родного Храма. Остальные двинулись за ним.
Драккен шел последним. Круца, который придерживал драпировку, ухватил его за руку и вперился в него глазами.
— Ты что, Волк, хотел меня выставить дураком в глазах твоих товарищей?
— Нет нужды. Ты и сам прекрасно справляешься.
— Она не любит тебя, Храмовник, — неожиданно для себя буркнул Круца.
Драккен обернулся.
— И кто тебе сказал?
— Я видел, как она смотрит на меня. Драккен пожал плечами.
— И я знаю, что ты не любишь ее, — добавил Круца, явно испытывая свою удачу и терпение Драккена.
— Мы пришли сюда город спасать, а ты думаешь о ней? Круца улыбнулся, почти с триумфом.
— Я думаю, а ты — нет. Поэтому я знаю, что ты не любишь ее.
— Потолкуем позже, — сказал смешавшийся Драккен и нырнул в проход.
Круца позволил ткани опуститься за последним Волком. В первый раз он оказался один в этом зале. Он прошел к центру зала и опустился на колени, погрузив пальцы левой руки в пыль. Это было то самое место. Место, на котором стоял Дохляк, когда Круца видел его в последний раз. Место, где Дохляк…
«Давай, Круца! Эти вещи ждут, чтобы их взяли!» Круца вздрогнул. Рядом никого не было. Конечно, никого. Дохляк не находился рядом — никогда не находился. Круца знал, что призрак парня обитает в каком-то укромном уголке его разума.
— Я иду, — сказал он этому призраку, поднимая меч и проходя под драпировкой.
На предательском снегу конь Арика оступился и попятился вниз по ступеням Храма. Арик почувствовал, как Ления вжалась в его спину, и приложил все усилия, чтобы совладать с конем при помощи одной здоровой руки.
— Что мы делаем? — испуганным шепотом спросила она, когда конь снова встал на все четыре ноги и продолжил подъем. — Круца же сказал, что это в Нордгартене! Это место, куда они поехали, в Нордгартене! Неужели у вас у всех привычка показывать девушкам Храм Ульрика при первом свидании?
О, Ульрик, она еще может шутить. Арик спешился.
— Это очень важно. Пойдем со мной. Ты должна мне помочь.
Они вошли в Храм. В воздухе чувствовалось смятение. Бертольф поднял тревогу, и сейчас все четыре отряда — Серый, Красный, Золотой и Серебряный — вооружались, чтобы отправиться на выручку Белому Отряду.
Ления поддерживала Арика, пока он пробирался по центральному проходу к статуе Ульрика. В холодном воздухе пахло ладаном. Волчий хор пел гимн об избавлении. Тысячи свечей горели вокруг.
Ления молчала, озираясь. Она никогда не была в этом величественном, благочестивом месте, и теперь поняла, почему Драккен хотел показать ей Храм. Словами никто бы не смог ей объяснить ту сущность Храма для верующих, которую она постигла сейчас, просто разглядывая это помещение. И она поняла, что означает быть рыцарем этого Храма. Она стояла, ошеломленная этим величием, и, к своему удивлению, почувствовала небывалое спокойствие и смирение.
Они приблизились к большому святилищу Вечного Огня. Арик стащил с себя волчью шкуру и принялся оборачивать ею ударную часть своего молота. С одной рукой получалось у него неважно. Он обернулся.
