Ник Винсент - Молоты Ульрика
— Круца?
Круца огляделся вокруг, хотя точно знал, куда они направляются. Высокий, узкий, вычурный дом был точно таким, каким он его запомнил. Он просто отпечатался в его памяти. Стройная башенка с узкими окнами и странной извилистой лестницей, увенчанная крохотным куполом на вершине. Череда узких бойниц у основания лестницы. Вторая круглая башня, сбоку от основного здания, шириной с двух человек, но с куполом и с еще большим количеством бойниц.
Это место было оттиснуто в его памяти раскаленным клеймом тех событий. Место, где обитают ужас, богопротивная магия и смерть.
Он поднял руку. Он указал на дом.
— Там, Волк, — сказал он.
Он проснулся, услышав далекие звуки сражения. Боль хлынула в его тело, как приливная волна. Но сейчас она была уже не такой сильной.
Арик открыл глаза. В сломанной руке явственно ощущалась пульсация крови и боли. «Так же пульсировал тот проклятый розовый глаз».
В колеблющемся свете камина гостевой комнаты он увидел Лению, которая забирала стакан дымящейся бурой жидкости с серебряного подноса, который держал перед ней старый, похожий на высохший труп мужчина в парике, парчовом камзоле и со следами пудры на лице.
— Не надо ли чего еще? Рыцарь выглядит бледным.
— Пока все, Брейгаль, — сказала Ления, и дворецкий, кивнув, удалился.
— Вот потеха! — рассмеялась Ления. — Вся прислуга и даже сам непреклонный Брейгаль сбились с ног, помогая мне ухаживать за бедным отважным рыцарем, который спас жизнь послу!
— Так он… жив?
Ления вздрогнула, чуть не выронив стакан.
— О, ты очнулся?
Арик, помогая себе здоровой рукой, принял полусидячее положение, опершись спиной на атласный валик дивана.
— Да, очнулся. А ты с кем разговаривала?
— Так, сама с собой.
— Он жив, бретонец?
— Да… вот, выпей это. — Она протянула Арику стакан и помогла отхлебнуть глоток. Напиток был острым, полным пряностей.
— Что это?
— Чудесный напиток для восстановления сил. По рецепту моего брата. Главный дворецкий собственноручно его готовил, если тебя это не смущает!
Арик улыбнулся. Девушка просто заражала его своим весельем. Тепло бальзама растекалось по всему телу, и он уже почувствовал себя лучше.
— Твой брат знает хорошие рецепты.
— Знал.
— Это он — Дохляк, да? Про него говорил тот карманник?
— Его звали Стефан. Но ты прав: он… был Дохляком.
— Я отблагодарю его, когда увижу.
— Но…
— Знаю, знаю. Карманник сказал, что он умер. Но за его отвагу Ульрик наверняка взял его в свои чертоги. Так что я встречусь с ним, когда придет мой черед.
Ления задумалась на мгновение, потом кивнула, и улыбка вновь заиграла на ее губах.
Арик был доволен. Он видел теперь, почему Драккен полюбил эту девушку. В ней было столько задора и сил, что иногда они даже затмевали ее красоту. А красота в ней была. Ясные глаза, темные волосы…
— Я слышу шум битвы, — сказал он.
— Пантера Ульгринд выбивает из дворца последних одержимых. Безумие перекинулось и на домочадцев Графа, и на прислугу. Главный повар напал на нескольких пажей, а одна фрейлина заколола слугу вышивальной иглой.
— Граф в безопасности? Его семья?
— Ульгринд отвел их в отдельные покои в восточном крыле. — Ления посмотрела на него, протягивая стакан для очередного глотка. — Они сказали, что город сошел с ума. Дикие твари убивают людей на улицах. Никогда не хотела приезжать сюда, и как я жалею, что оказалась здесь.
— Тебе нравилось в Линце?
— Я тоскую по открытым просторам. По лесам и полям. Я скучаю без родителей. Когда я служила у маркграфа, я каждую неделю выбиралась к ним на ферму. Я пишу им каждый месяц и отправляю письма в Линц с идущими туда экипажами.
— А они пишут тебе?
— Нет, конечно. Писать они не умеют. — Она сделала паузу. — Зато вот что прислал мне отец.
Ления выудила из-за пазухи дешевый потускневший серебряный медальон, в котором Арик увидел локон волос, таких же темных, как и ее собственные.
— Это медальон его матери, а волосы — моей. Он пошел к местному священнику, попросил его написать мое имя и вложил его внутрь. Этого достаточно, чтобы я знала, что родители получают мои письма.
— Ты забрела далеко от дома, Ления.
— А ты?
— Мой дом стоит ниже по холму, при Храме Ульрика, — тихо ответил Арик, потягивая пряное питье.
— Нет, я говорила про дом, где ты жил до того, как стать Волком. — Ления присела на стул с высокой спинкой рядом с диваном.
— А не было никакого дома до этого. Я подкидыш. Через пару часов после моего рождения меня нашли на ступенях нашего Храма. И жизнь в Храме — единственная, которую я помню.
— И что, все Волки приходят в Храм, как ты? Он расхохотался, приподнялся чуть повыше, не забывая о больной руке.
— Нет, конечно, нет. Некоторых родители отдают в Храм уже в разумном возрасте, когда парни проявят какую-то склонность к военному делу. Обычно это выходцы из хороших семей или военных родов. Твой Драккен пришел в Храм в восемнадцать лет после службы в Страже. Так же в Храм попал и Брукнер, только он был чуть моложе, мне кажется. Левенхерц — сын Пантеры. Он поздно попал в Белый Отряд. У него много времени ушло, чтобы найти подходящее место. Аншпах был уличным вором, мальчишкой без связей и без будущего, когда его завербовал Юрген. Там произошла какая-то история, которую Юрген никогда не рассказывал, а вслед за ним и Аншпах отказывается говорить, как было дело. Дорф, Шелл и Шиффер были солдатами Империи, а потом их Комтуры направили их в Храм. Другие, например, Ганс или Грубер, являются сыновьями Волков, продолжающими дело родителей.
— А ты — сын Волка?
— Я часто думаю, что так оно и есть. Мне нравится так думать. Я верю, что именно поэтому меня и оставили на ступенях Храма.
— А что насчет вашего здоровяка Моргенштерна?
— Моргенштерн родился в купеческой семье, и его папаша, когда сын подрос и начал удивлять всех своей силой, разрешил ему уйти в храмовое воинство. И с юношеских лет он живет в Храме.
— Значит, вы все разные, из разных мест?
— Да, и только Ульрик уравнивает нас, он и наша служба ему.
— Расскажи об Эйнхольте.
Арик замолчал, пытаясь совладать с заметавшимися в панике мыслями. Он трижды глубоко вздохнул и успокоился. Ления, кажется, ничего не заметила.
— Он был сыном Волка, служил Храму с детства. Старая гвардия… как Юрген. Он многих привлек в Храм и воспитал настоящими воинами. Например, Каспена, ты его знаешь. Меня он тоже обучал военному делу, когда подошла моя пора. Были и другие.
— Другие?
— Павшие, убитые. Наше братство платит свою цену, Ления Линцская.
