Макс Каменски - Любовь
Неожиданно по каналу трансферанса донеслись обрывочные фразы:
«Всем от…рядам доб..ться до Верх… Города. Стены … пали!»
Оля посмотрела на мечников, те в недоумении посмотрели на неё. Почему стены пали? Неужели? Почему такая тишина за исключением редких хлопков в трёх кварталах от стен?
– Смотрите! – вскричал вдруг маг, показывая за спину Оли. В том направлении была прямая дорога к стенам.
Люди обернулись и ахнули: из-за домов поднималась огромная чёрная пелена! Она явно была на месте стен!
На фоне черноты показался силуэт Герды: драконица послала несколько обильных пламенных плевков в невидимого из-за домов врага.
«Атакуют. Зап..е вор…та Верх… Города! Их ведёт. синеглаз..й воин в черн… одеждах» –добавилась информация.
Синеглазый воин в черных одеждах? Не тот ли? Оля не могла остаться в стороне. Внутри неё застучало, кровь прильнула к изуродованному лицу. Яр определённо должен прийти к Умраду – Оля знала это. Чувствовала. Предполагала. Ожидала.
Ноги сами понесли её в нужное место. Мечники ринулись следом.
В наступавших сумерках на западе города показались столбы дыма, занималось зарево пожаров.
***
Панель задёргалась под руками Харгула. Он ощутил это, даже находясь ментально над сценой боя. Реальность перед глазами задрожала, затем завертелось и… Харг упал со стула и больно ударился головой о каменный пол. Его вырвало. Что-то тёмное текло из носа.
Действие Литрумила закончилось.
Одинокий очаг пал. Видимо, твари перерубили какую-то из связующих нитей, когда захватили северные и южные стены. Панель стала бесполезной, Харгул более не управлял крепостью: бой шёл внутри неё.
С трудом присев на полу, Харгул нашёл в себе силы доползти до стула и облокотиться на него. Было неудобно, но мышцы отказывались слушаться его. Крепость вместе с Литрумилом выпили его силы без остатка.
Где-то наверху звучал металл, кричали люди, рычали демоны.
Харгул трясущимися руками пошарил в подсумке, достал железную фляжку с горилкой. Он берег её на случай победы.
У входа в подземный пункт управления раздался сначала грохот, потом крики, и следом – душераздирающий предсмертный вопль.
Теперь и Дожо нашёл свой конец.
Сколько их было под руководством Харгула? Марти, Шип, Мевелин, Бладс, Альма, Шива, Стимп. Теперь никого не было. Остался Харгул.
От лестницы донеслись чьи-то неспешные шаги.
Сотник сделал несколько глотков и задумчиво посмотрел в каменный потолок. Вспомнил Ромунда.
Конечно, никто не собирался их вытаскивать. Никакого портала никто не задумывал. Поход в Одинокий очаг – путь в один конец.
Стоит признать, несмотря на печальный конец, операция вышла на славу. Очаг испепелил такую кучу тварей, что Умрад целую неделю держался против несметной орды.
Но затем явился главный. Харгул понял без лишних объяснений: в один момент черта стала двигаться, у крепости возникло что-то огненное. Оно несло в себе такую мощь, что двух молний хватило, чтобы проделать глубокие бреши в стенах Одинокого очага. Остальное было делом техники.
Харгул сделал ещё два затяжных глотка.
В помещение с лестницы вошёл рыцарь. Он был закован в искрящиеся в свете магических фонарей латы. С гордого чела на Харгула презрительно смотрели два темных глаза.
В руке рыцарь сжимал широкий меч.
– Ты храбро сражался, – заявил рыцарь, медленно подходя к Харгулу.
Сотник не ответил. Он сделал пару глотков, усталым взглядом рассматривая пришедшего.
– Видимо, сразиться со мной у тебя не хватит сил, – рыцарь поджал губы.
– Не вижу необходимости, – вымученно улыбнулся Харгул.
– Что ж, жаль, что такого воина бросили на произвол судьбы.
– Бросили? – Харг прищурился. – Не в псы ли ты решил меня записать? Я сюда пришёл по своей воле, по следам своих убеждений. Я не несчастный романтик, и не сволочь. Я патриот. И умру я по своей воле, холеный ты выхухоль.
– Уверен в этом? – черные глаза смеялись над Харгулом.
– Ещё как, – сказал Харгул и раскрыл ладонь левой руки. С момента прихода рыцаря в зал, сотник сжимал что-то в кулаке.
Камень Инквизитора.
Рыцарь успел дёрнуться, прежде чем чудовищный взрыв разорвал его тело на куски, ринувшись затем на волю и пожрав останки Одинокого очага вместе с защитниками и их врагами.
Огонь, огонь, огонь!
***
Враг вплотную подошёл к последнему оплоту людей. Нижний город пал: остатки войск с боями продирались к воротам Верхнего. Последние приняли бой и с трудом выдерживали штурм врага. От немедленного поражения спасало, что врагу было не развернуться на узких улицах, он был вынужден тесниться и умирать под градом стрел и магии.
Но это было лишь половиной беды. Даратаса больше беспокоило, что защитный купол начал давать трещины. Снова появились синеглазые: на стенах вспыхивали схватки между здоровыми и заражёнными.
– Сколько тебе понадобиться времени? – взволнованно спросил Даратас, с грохотом ворвавшись в подземную лабораторию под Площадью Роз.
Айвар не удостоил его взглядом. На его голове было странное приспособление вроде очков со множеством сменных линз. Сам великий кудесник суетился вокруг стального механизма, с первого взгляда похожего на бессмысленное нагромождение труб вперемешку с цепями и болтами. Венчало сумасшествие овальная линза, бликующая светом магических светильников.
– Я закончил. – задумчиво пробормотал Айвар через некоторое время.
Неожиданно стены подземелья тряхнуло. Вернее, задрожала сама величественная гора Умрад.
В ответ кудесник отвлёкся от своего детища, зачем-то уставился в потолок.
– Он знает, что мы хотим сделать, – наконец вымолвил он. – И это ему не нравится.
– Почему? Разве его задача не уничтожить старый мир? Зачем ему мешать созданию нового?
– Ты не понимаешь. Созидание и Разрушение не могут существовать без истинной веры и любви к самим себе. В противном случае создать получиться только пыль, а разрушить – только песчаные замки. Силу этим двум началам придаёт исключительность и безапелляционность. И если разрушать, то всё и навсегда. Сделай всё возможное, Даратас, но удержи врага.
– Этим и занят, – кивнул маг. – Скажи хотя бы, сколько.
Айвар неожиданно замахал и затряс руками.
– Да откуда же мне знать? Чёрт подери, я тебе говорил, что механизмы – всего лишь куски металла, пластика или обычной информации. Без животворящей субстанции они ничто.
