Владислав Гусев - Судьба по контракту
Ильм обернулся к застывшей костяной стае.
— Идите и убейте всех. Начать с арбалетчика. К нам никого не допускать. Закончите дело и вы свободны.
***Гор сидел на подоконнике и с чрезвычайно задумчивым видом перебирал в руках четки. В окне за его спиной серело раннее зимнее утро.
Ильм с трудом приоткрыл слипающиеся веки и перевел взгляд на ложе Томаша. Кровать была пуста. Одеяло аккуратно расправлено, подушка взбита, словом полный порядок, как будто и не лежал вчера здесь никто вместе с полушубком и сапогами. Хороший повод в следующий раз задуматься, когда услужливый корчмарь предложит чистую постель втридорога.
Веки закрылись сами собой, но Ильм сделал над собой усилие и снова открыл глаза.
— Где Томаш? — голос после сна прозвучал хрипло и отрывисто.
— Вот это называется теплый, радушный прием, — Гор с легкостью соскочил со своего места, — а я наивный полагал, что удивлю и обрадую тебя своим появлением.
— Я ждал, что ты объявишься. Поверить не мог, что надолго сможешь оставить меня без своего присмотра, — некромант откинул одеяло, — здравствуй, Гор.
— Здравствуй, Ильм, — в тон ему отозвался десятник Рубаки, — если тебя интересует судьба моего подопечного, то смею тебя заверить, что с ним все в порядке. Он не принял постриг, не превратился в женщину и не стал упырем. Последний вариант больше всего меня беспокоил, учитывая твое общество.
— А если серьезно?
— А если серьезно, — Гор ухватил край одеяла с постели Томаша и стер им грязь с голенища сапога, — я его отправил отслеживать процесс изъятия костей из сырой земли. Дело надзора требует, а он послал туда сопляков. Нечего здесь пиво дуть, да по лесам шастать. Хотя после ночных прогулок сон лучше, верно?
— Ты уже все знаешь, — наполовину утвердительно, наполовину вопросительно произнес некромант, — впрочем, чему я удивляюсь…
— Положено мне все знать. Напрасно ты рисковал. Меня надо было дождаться. Мои парни там бы шороху навели и книжку на блюдце тебе поднесли. Надо пользоваться такой великой вещью, как расположение нашего хозяина, пока сей благодатный луч света падает тебе под ноги.
— Это было мое личное дело.
— Понимаю, — Гор небрежно встряхнул подушку и брезгливо откинул ее в сторону, — и хочу напомнить еще раз, что личное для тебя начнется, как только ты предоставишь Жану обещанное войско. Таков суровый закон жизни. Книжку дашь посмотреть?
— Тебе-то зачем? — недовольно отмахнулся Ильм, — неужели ты умеешь читать?
— Иногда умею. А если без шуток, то мне просто до колик любопытно. Хочу посмотреть на то, ради чего ты своей задницей рисковал.
— Задницей твои головорезы рискуют, или другими частями ниже пояса, — невозмутимо возразил некромант, — я человек ученый и поэтому подставляю под неприятности только голову.
— Значит она у тебя вместо головы. Дашь книжку посмотреть, или мне тебе в ноги поклониться?
— Держи, — Ильм достал из-под подушки потертую обложку.
Гор неожиданно бережно принял лесной трофей, нежно провел пальцами по тисненой коже, раскрыл и нахмурился.
— Немного от нее осталось.
— Да.
— Ты староэльфийский знаешь?
— Нет. Буду искать переводчика.
— Есть у меня знакомец один в Турове, — Гор возвратил книгу некроманту, — он сможет прочитать.
— Эльф? — насторожился Ильм.
— Лесной тролль. Скажи, а что в этом обрывке такого важного?
— Пока не знаю, но очень хочу прочитать то, что осталось.
— По-моему это совершенно бесполезное занятие. Что толку от нескольких абзацев, по случайному стечению обстоятельств, уцелевших в середине книги? Не понимаю… Кстати, я обещание свое исполнил.
— Я о чем-то просил? — с подозрением посмотрел на собеседника Ильм.
— Ты просил пошарить у тебя в комнате, — несколько небрежно напомнил Гор, — мои ребята туда слазили и ничего не нашли, кроме голых стен. Ольд совсем спятил, даже мебель выкинул. Такой ты страшный человек.
— Вообще ничего? — не на шутку расстроился Ильм.
— Ничего.
Это была очень плохая новость. Значит, странный орнамент и даже его зарисовки пропали. Как он теперь объяснит суть этой зловещей железки, если возникнет необходимость? Дело-то, кажется, не закончено и ставки еще слишком высоки…
— На крыше наткнулись на дохлого ворона с посланием, — после недолгого молчания продолжил Гор, — когда попытались записку от лапы отодрать из птицы выпал крохотный сапфир. Я тут же тебя вспомнил…
— Что за послание? — Ильм пытливо заглянул в глаза ночного мастера. Последние обрывки сна слетели с него.
— Тебе весточка.
— От кого? Я ничего такого не жду. Ты сам-то читал?
— Читал, — помрачнел Гор, — прости, это конечно личное, но все же… А камешек мы удачно толканули. За восемь золотых…
— Где свиток? — перебил его Ильм.
— На, держи, — Гор развязал кошель, достал из него маленький, пожелтевший кусок пергамента и передал его некроманту.
Ильм сглотнул почти всухую и побежал глазами по витиеватым строчкам рун.
Послание сие написано писарем Луи сыном Тара в городище Вешки по просьбе уважаемых мастеров Гарта сына Тиля и Олафа сына Нарма. По их доверию и с их слов.
Для мастера черного самоцвета Ильма сына Нотара
Бьем тебе челом, почтенный магик. Весточка сия найдет тебя через зверушку, дарованную нам твоим уважаемым наставником. Мастер Хонв почтил нас своим визитом на следующий день после твоего отъезда и повелел воспользоваться сей тварью в случае обстоятельств необычных и странных. Мы само собой ни уха ни рыла не уразумели и решили тварюшку сохранить и ждать обещанных казусов. Через пару дней пожаловал к нам отряд орденских воинов с очень важным предводителем. Накормили коней, отдохнули и пожаловали в лес, аккурат в сторону башни твоего учителя. Нам остолопам безмозглым раньше бы сообразить, гонца послать предупредить мастера. Ан, нет. Воспылал лес огнем страшным и вихри сошлись над ним окаянные. Народ еще день после этого по избам сидел. Потом мы с кузнецом набрались смелости и пошли поглядеть, а то ни от учителя твоего, ни от солдат никаких весточек. Пришли мы на место и в горесть великую впали. От башни лишь шлак черный по земле обгорелой. И ничьих следов. Поискали мы, поискали, да так ни с чем и вернулись. Посему с великой горестью считаем своим долгом сообщить тебе, что всеми нами почитаемый лесной колдун, погиб безвременно. Скорбим вместе с тобой. Надеемся, что ты когда-нибудь заглянешь, чтобы поклониться могиле своего наставника и нас навестить, смиренно считающих себя твоими друзьями.
