Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – ярл
– Да, святой отец. Пожалейте это редкое животное.
Священник выудил из складок широкой сутаны небольшую фляжку. Я взял талисман и держал на ладони, а он зубами вытащил деревянную пробку, осторожно уронил пару капель на талисман. Там зашипело, взвились дымки. Элементаль закричал в агонии. Я обернулся.
– Тебе больно?
– Продолжай, – вскрикнул он. – Освобождение через боль…
Священник молча плеснул струей, я поворачивал талисман, чтобы окропило весь, элементаль вскрикнул еще пару раз, затем вздохнул с явным облегчением.
– Да, я на треть свободен…
– Сейчас будешь на две трети, – пообещал я. – Святой отец, приступайте ко второй фазе операции.
Священник раскрыл книгу, а я хлопнул себя по лбу.
– Читайте по первой фразе каждой молитвы!.. А элементаль пусть скажет, когда что-то почувствует. Слышишь, парень?
Голос элементаля оставался таким же сухим и безжизненным:
– Да. Начинайте.
Священник заговорил медленно, с чувством, увлекся, я кашлянул и показал взглядом, что эта молитва ни к черту, в смысле мимо, он кивнул, ничуть не обидевшись, перевернул страницу и начал читать вторую, после первой фразы снова перелистнул и прочел несколько слов из третьей.
Я внимательно наблюдал за элементалем. На восьмой или на десятой он вскрикнул, призрачное тело выгнулось, по нему прошли волны, словно в пруд бросили камень.
– Есть! – вскрикнул я. – Святой отец, не останавливайтесь, не останавливайтесь!..
Священник продолжил окрепшим голосом, элементаль вытянулся в струнку и мелко-мелко вздрагивал. Когда священник закончил звонким «Аминь», элементаль как будто вздохнул, выпрямился, словно сбросил с себя тяжесть.
– Я почти свободен… Я почти свободен!
Я повернулся к священнику.
– А есть место, где я могу бросить талисман в горн и расплавить?
– Есть, – ответил священник без колебаний. – Рядом с моей церковью заброшенная кузница. Там жил мой добрый прихожанин, но после его смерти семья снялась и ушла в город… там остались все инструменты.
– Главное, чтобы уголька хватило.
Предполагалось, что все сделаю я, такой молодой и здоровый, но я так неумело сгребал угли, что священник сам разжег горн, мне доверил только качать мехи, а когда угли раскалились докрасна, бросил на них талисман.
Элементаль кричал от боли тонким, как бензопила, голосом, но талисман медленно растекался, и, когда последние буквы стекли, за нашими спинами раздался хлопок, разом потемнело. Священник вскрикнул:
– Он исчез!
– Мы – молодцы, – согласился я.
Он все еще настороженно водил головой из стороны в сторону. Я прислушался, везде абсолютная тишина.
– Слава тебе, Господи… – проговорил священник и перекрестился. – Он сейчас на пути, надеюсь, в свой мир. И пусть там для нас ад, но если для него море расплавленной лавы… родная купель…
Я кивнул.
– Святой отец, вы удивительно прозорливы. Не поверил бы, что человек в такой глуши может развить в себе такое понимание… Впрочем, наши святые отцы изрекли однажды, что мудрость приходит только из глухих сел, а в городах всего лишь получает огранку. Вы сегодня сделали на редкость доброе дело. Он сейчас воссоединился…
– Воссоединился?
– Да. Они существуют как… вы назвали это океаном расплавленной лавы… аналогия очень близка. Там они в блаженном бессознательном состоянии счастья. Но наши колдуны, создавая такие талисманы, научились зачерпывать… или вырывать из того океана отдельные капли и переносить сюда, в наш мир… Здесь эти капли и есть демоны. Понятно, что он не стал задерживаться даже на миг…
Я повернулся спиной к кузнице, свистнул. Священник вскинул брови, я успокаивающе улыбнулся. Через несколько минут послышался треск падающих деревьев, в нашу сторону ударила волна сжатого воздуха, и через мгновение перед нами появился, словно прямо из воздуха, огромный черный конь.
– Это мой, – объяснил я замершему священнику. – Пора возвращаться, святой отец. Надеюсь, нам это дело засчитается как доброе.
Священник вздрогнул, перекрестил меня, затем отдельно – коня, но тот не вспыхнул и не исчез, сказал торопливо:
– Но я на всякой случай проведу остаток ночи в покаянии и разговорах с Господом. Правильно ли мы поступили?
Я вставил ногу в стремя, вдруг полянку перед церковью озарил неземной свет, словно разом вспыхнули десятки неоновых ламп. Перед священником возник элементаль, священник пискнул, отступил и сел на задницу. Элементаль был огромен, светился мощью, в его огромных, как стволы дерева, руках потрескивал большой сундук.
Священник тупо смотрел, как призрачное существо опустило сундук у его ног.
– У вас это ценится, – произнес элементаль шелестящим голосом, но теперь в нем слышалась мощь урагана. – Примите…
– Гм… кхм… – проговорил священник.
Элементаль повернулся ко мне.
– А вы, благородный… просто примите мое спасибо. Ибо все другое, как я понимаю, лишь оскорбит человека вашего положения.
Я отмахнулся.
– Пустое! Счастливой дороги! Прими извинение за всех людей.
Он быстро уменьшился, превратился в светящуюся точку и пропал. Священник всхлипывал и крестился. Я подошел к сундуку, крышка искусно отделана золотом и украшена драгоценными камнями. Заскрипела, с неохотой открывая содержимое, я удивленно присвистнул.
Священник спросил слабым голосом:
– Что там?
– Элементаль слишком долго пробыл рабом у людей, – сказал я. – Усвоил, что именно большинство людей ценит больше всего. Надеюсь, святой отец, вы сумеете употребить эти сокровища на благое дело.
Священник смотрел на окованный золотом сундук с опаской и недоверием. Золотые монеты старинной чеканки, драгоценные камни, украшения из неведомых металлов, если это металлы…
– Надеюсь, – ответил он с сомнением. – Однако, если вы не против, я трижды освящу это золото. Неизвестно, сколько людей убито, ограблено, замучено, чтобы собрать такую кучу.
– Да, конечно, – согласился я. – Во всяком случае, это снимет часть тяжести с души.
Он впервые улыбнулся.
– Сын мой, – произнес он кротко, – все молитвы нужны только нам самим, а не Богу или каким-то вещам. Так как, говорите, вас зовут, удивительный человек?
– Ричард Длинные Руки, – повторил я и добавил честно: – Знаете, святой отец, скажу честно, мне малость обидно, что он мне только «спасибо». Все-таки я его на свободу отпустил! А мог бы… эх… Так что не такой уж я и… замечательный. А так нагреб всего, что уже из рук валится, но все равно хапаю, что плохо лежит… А как ваше имя, преподобный?
– Отец Велизарий, – ответил он. – В миру был известен как Этьен Шарле.
– Свидимся, отец Велизарий!
– Благослови тебя Господь, сын мой.
