Вероника Иванова - Горные дороги бога
Не прошло и минуты, как из темного угла раздалось слегка растерянное и одновременно восхищенное:
– Никогда бы не подумал, что так обрадуюсь, когда мое приглашение будет принято.
* * *Он даже ради пестрого праздника не изменил своей привычке странно одеваться, но теперь, на фоне опустевшего и полуразгромленного зала, смотрелся в своем мрачном костюме вполне уместно. Как могильщик на поле закончившегося боя.
– То письмо… запечатали вы? – срывающимся голосом спросила Лус.
– Да.
– Лично?
– Вообще-то я даже его написал, – уточнил молодой человек и добавил, криво улыбнувшись: – Лично.
– Мой принц.
Женщинам не полагается преклонять колена перед своим сюзереном. Наверное, потому, что, нося длинное платье, это довольно трудно сделать, не запутавшись в складках ткани. И все же демона по имени Конран подобное обстоятельство не только не остановило, но и не смутило. Ни на мгновение.
Девица, опустившаяся на правое колено и почтительно склонившая голову, просто обязана была выглядеть смешной. Или нелепой. Однако смеяться мне почему-то не хотелось.
– Мой принц, – повторила Лус еще раз, словно заклиная.
– Встаньте и… представьтесь. Ведь я, назвав свое имя, так пока и не услышал вашего.
Демон поспешно выполнил сначала один приказ, поднявшись на ноги, потом другой:
– Конран Глен да-Диан.
– О, мне следовало бы догадаться! Такой выбор тела не мог быть простым совпадением.
– Я не выбирал, мой принц. Выбрала она.
Молодой человек приподнял брови, но переспрашивать не стал. А все потому, что не удивился. Ни капельки.
Я видел слишком мало одержимых, чтобы делать далеко идущие выводы. Да и, наверное, слишком мало людей. Когда не хватает наблюдений, обычно обращаешься к собственному опыту, тому, который успел накопить. Зачастую такой подход приводит к неверным решениям, непониманию, путанице, оговорам и отчаянному противостоянию, однако в нынешнем своем впечатлении я был уверен от начала и до конца.
Одержимый, стоящий напротив Лус, давно уже забыл, каково это – быть молодым.
Пожалуй, происходящие события вызывали у него интерес. Возможно, некоторый азарт. Заставляли задуматься и дать оценку случившемуся. Все что угодно, только не удивляли. А не удивляется лишь тот, кто успел многое повидать. На своем веку, как говорится. И век молодого человека в старомодной одежде, похоже, был очень долог.
А вот совесть вряд ли.
– Вы знали, кто вас сопровождает?
Я не стал делать упор на слово «кто», и правильно поступил. Расходовать зря душевные силы не требовалось: меня поняли сразу, во всех возможных подробностях.
– Да. Я просил его об этом.
Вот даже как? Весьма многозначительное дополнение. Стало быть, парень высоко летает, другого объяснения действиям Иттана нет.
Зачем ему было скрываться от друзей и знакомых? Только ради спокойствия своего подопечного.
Зачем ему было молчать о своем решении? Затем, что на его пути не должно было оказаться препятствий.
– Вы приказали ему умереть?
Не знаю, что подтолкнуло меня к такому вопросу. В самом деле, он ведь уже не имел почти никакого значения. Прозвучи «да», и я только утвержусь в своем мнении. Прозвучи «нет»…
– Он знал достаточно, чтобы поступать по собственной воле. Любым образом.
Ну конечно. Я и не сомневался. Если Натти еще можно было попытаться заболтать, надавить на жалость и прочие человеческие чувства, то Иттан со-Логарен всегда действовал исключительно в ему одному известных интересах. Хотя и на благо людей. Вот только его последний поступок странным образом выбивается из общего ряда.
– Он хотел спасти вас. – Я понял, что угадал, когда взгляд молодого человека все-таки полыхнул алой искрой. – И ни мгновения не колебался. Интересно было бы узнать почему.
– Ревнуете?
А вот теперь мой противник нанес безошибочный удар в цель. Я бы сам не назвал ревностью терзавшее меня обиженное негодование, но в целом эти чувства весьма походили друг на друга. И мне не было стыдно признать ни первое, ни второе:
– Да, я предпочел бы, чтобы он погиб, спасая меня, а не кучку демонов, в первый раз чего-то испугавшихся по-настоящему.
– А я благодарен ему за спасение. – Он не возражал, не пытался спорить, просто всего лишь еще раз напомнил свое мнение.
Случившееся не подлежало исправлению, и изливать злость на того, кто каким-то способом вынудил охотника за демонами отдать свою жизнь ради благополучия прежних целей охоты, было бессмысленно. Я понимал это, но ничего не мог поделать со злостью, горчащей на языке.
– Посмертно?
– Мне очень жаль.
Ну да, а что еще можно сказать? Только мне-то что делать с этой жалостью?
– Надеюсь, оно того стоило. Но клянусь, если вы сейчас же не уберетесь отсюда, его жертва окажется напрасной.
– Ты не сделаешь этого.
Хрупкая девичья фигурка встала между нами. Не угрожая, нет. Просто давая понять, что если придется убивать, то не одного, а двоих.
Вообще-то это было нечестно. Меньше всего мне хотелось причинять вред девушке, единственный раз за короткую и не слишком счастливую жизнь поступившей по велению сердца. С другой стороны, вряд ли ее душу можно было вернуть обратно. Как говорил Натти? Разделение проходит успешно, пока демон и человек не срослись слишком сильно. То есть если не тянуть время. А в случае Лус…
– Ты меня не остановишь.
– Знаю. Я видел, на что ты способен. Помнишь?
Как там он обращался к одержимому? «Мой принц»?
– Уходите. – Я немного подумал и добавил: – Желательно, подальше.
– Последнее слово в любом споре остается за человеком?
Он ни к кому не обращался с этим вопросом. Скорее, напомнил самому себе о чем-то важном и не слишком радостном, а потом взял Лус под локоть, как полагается мужчине, сопровождающему женщину. Больше не прозвучало ни слова. Ни от кого из присутствующих. Демон по имени Конран и его повелитель вышли из танцевального зала, осторожно обходя набухшие синевой стебли, рассыпанные по полу вместе с осколками стекла.
Их оказалось много, этих стеблей, сыто обвившихся вокруг серебряных пряжек: мне еле-еле удалось связать вместе концы плаща, на котором громоздилось величайшее сокровище мира. И если бы вдруг захотелось разбогатеть… Или лучше самому употребить?
Тьфу. Это походило бы на то, что я высасываю кровь прямо из вен охотника за демонами. Каплю за каплей.
Нет, никто не получит его могущество. Недостойны. Ни один человек. И я в том числе, хотя, учитывая две неподвижные фигуры, ожидающие приказа, меня можно считать…
