Светлана Крушина - Всё могут короли
— Да-да, — снова улыбнулся Барден, оскалив зубы. — Барден тоже заинтересовался тобой, мой юный друг.
— Герр Данис… — с укоризной прошептала Илис, широко раскрыв глаза. — Вы же обещали…
— Я помню, что обещал. Не беспокойся. Твой друг ведь не успел еще надебоширить в Касот, так что волноваться не о чем. Так?
Грэм переводил взгляд с него на Илис и обратно, явно ничего не понимая. Ему страшно не нравился этот разговор, и он пытался разобраться, что таится за всеми этими намеками. Но разобраться не получалось.
— Ладно, — продолжал Барден, звучно хлопнув по столу ладонью. — С удовольствием поболтал бы с тобой еще, но — дела… Вечером, как стемнеет, жду тебя здесь. А пока советую хорошенько отдохнуть, у тебя усталый вид.
Вслед за ним из-за стола поднялись и Илис с Грэмом. Наинец застыл, как каменная глыба, и спохватился только, когда уже Барден был в дверях.
— Герр Данис! — проговорил с явственным усилием, как будто слова отказывались выходить из его горла. — Герр Данис, как я смогу отблагодарить вас?
Барден засмеялся. Все-таки, он не ошибся — мальчишка горд, болезненно горд. Как далеко может завести его эта бессмысленная гордость, причина большинства его неприятностей? Вот и сейчас она давала о себе знать: Грэм услышал смех и напряженно выпрямился, словно его ударили по лицу, бросив вызов на поединок.
— Отблагодарить? — переспросил Барден, все еще усмехаясь. — Да никак не можешь. У тебя нет ничего, что могло бы быть мне полезным. Но когда-нибудь в будущем… ибо я знаю, что это не последняя наша встреча… в будущем я вспомню этот наш разговор, и потребую платы за свою услугу.
— Я не понимаю вас, герр Данис, — тихо проговорил Грэм.
— Поймешь позже. А пока дам тебе один совет: предоставь своих спутников их собственной судьбе, а сам иди своей дорогой. Если поедешь с ними, тебе будет очень плохо, Грэм Соло.
— Откуда вам это известно? Вы провидец?
— Нет. Я просто пожилой, умудренный опытом человек.
С минуту они молча смотрели друг на друга. Ростом Грэм уступал Бардену всего-то на пару дюймов, но все равно выглядел рядом с плотным и грузным императором этаким тощим подростком. Что до Илис, то она рядом с ними и вовсе терялась: чтобы посмотреть одному из них в лицо, ей приходилось задирать голову. Поэтому она на них и не смотрела, а рассматривала вставленный в окно цветной витраж.
Потом Барден молча развернулся и вышел из комнаты, оставив Илис наедине с Грэмом.
После ухода императора Грэм подошел к большому витражному окну и застыл у него в неподвижности, вцепившись пальцами в закрывающую его решетку и прижавшись к ней лбом, словно у него болела голова. Илис же в молчании вернулась за стол, чтобы допить чай, и украдкой поглядывала на Грэма. Насколько она могла судить, сейчас он предавался своему любимому занятию — терзался сомнениями. Делал он это по любому поводу. И без повода тоже. Вмешиваться в этот процесс не имело никакого смысла, и поэтому Илис все свое внимание перенесла на чай. В столовой стало очень тихо, только позвякивала о блюдце фарфоровая чайная чашечка.
— Он читает мысли? — вдруг сдавленно спросил Грэм и отвернулся от решетки. Брови его сошлись на переносице, а глаза потемнели, как грозовая туча.
— Кто? — Илис торопливо проглотила чай. — А, герр Данис? Да, читает, но…
По лицу Грэма прошла судорога, и она поспешила добавить, возвысив голос:
— Я сказала "но"!.. Если тебя это утешит: у тебя имеется защита от ментального воздействия. Твои мысли для него недоступны.
— То есть? — недоверчиво спросил Грэм.
— Разве я не ясно выразилась? Ментальная магия на тебя не действует. Такое редко, но встречается.
— Тебе об этом… он сам сказал?
— Ну да.
— Значит, он пробовал таки читать мои мысли?
Как это всегда происходило во время общения с Грэмом, Илис быстро начала терять терпение. Несмотря на то, что он был далеко не глуп, иногда он решительно не мог понять самые очевидные вещи. Вот как сейчас.
— Да, да, пробовал, — нетерпеливо подтвердила Илис. — Но у него ничего не вышло, говорю тебе! А раз у него не вышло, то и ни у кого другого не выйдет… если только не найдется кто-нибудь сильнее, чем он. Но вряд ли такое случится, так что можешь быть спокоен. Герр Данис очень сильный ментальный магик.
На это Грэм хотел что-то ответить, даже губы его чуть шевельнулись, но так ничего и не произнес. Одно давнее происшествие вспомнилось ему, которое противоречило утверждению Илис, и о котором она ничего не знала.
Допив, наконец, чай, Илис встала и подошла к Грэму, взглянула на него снизу вверх.
— Что ж, — сказала она подчеркнуто бодрым тоном. — Сегодня ты будешь отдыхать. Дом в полном твоем распоряжении, — за исключением личных комнат герра Даниса, конечно. На улицу тебе лучше не выходить, сам понимаешь.
— Есть в доме библиотека? — обреченным тоном спросил Грэм.
Его вопрос вызвал у Илис улыбку. Всегда, когда Грэм, не сознавая того, хотел произвести на кого-нибудь впечатление, он спрашивал про библиотеку. Люди, знавшие его мало, обычно очень удивлялись, потому что с виду Грэм никак не производил впечатления человека, умеющего читать. Но Илис была неразлучна с ним почти целый год, засыпала и просыпалась с ним вместе, и знала, чего от него ожидать. Поэтому, улыбнувшись, она спокойно выразила готовность проводить его в библиотеку.
— 8-
Илис и Грэм надоели друг другу довольно быстро. Сначала Грэм честно пытался читать, а Илис наблюдала за ним из кресла напротив, задумчиво болтая ногой, неаристократично перевешенной через подлокотник. Он никак не мог сосредоточиться на тексте. На лицо его то и дело набегала темная туча, а глаза принимали выражение одновременно рассеянное и мрачное. При этом он упорно избегал смотреть на Илис, а если та вдруг заговаривала о чем-то, отвечал отрывисто и иногда невпопад. Мыслями Грэм был очень далеко и от Акирны, и от этого дома. И Илис почти наверняка знала, о чем он думает: о своей принцессе. Свои привязанности, если уж они вдруг возникали, он переживал очень тяжело. Илис поняла это еще накануне, когда после длительной беседы Грэм вдруг попросил ее проводить его в храм Рахьи. Тогда она очень удивилась, не зная за Грэмом такого греха, как сластолюбие — в отношении женщин и их прелестей он всегда был очень сдержан, почти аскетичен. Но, как видно, бушевавшая в нем неутоленная страсть дошла до последнего предела, и он пытался хоть как-то утихомирить ее. Судя по нынешнему его настроению, у него это не слишком хорошо получилось.
Поняв, что разговорить Грэма не удастся, Илис смирилась, оставила его наедине с книгами и принялась за сочинение письма Рувато. Ей очень хотелось высказать ему все, что накопилось у нее на душе, в том числе — посвятить его в обуревавшие ее сомнения. Может быть, и у него проснется совесть.
