Робин Хобб - Корабль судьбы (Том I)
Та, Кто Помнит, предпочитала действовать тоньше.
— Надо подождать хотя бы затем, чтобы выяснить это, — сказала она. — Покамест Молния в союзе с двуногими. Она говорит, что в нужный момент использует их нам во благо. Но тогда почему в присутствии этого человечка ее просто начинает трясти?
Молния не показывала виду, что слышала происходивший под водой разговор. Та, Кто Помнит, уловила легкое изменение во вкусе воды. Теперь в нем присутствовал не только страх, но и гнев. Плоть, лишенная должного облика, все-таки силилась вырабатывать яды, соответствовавшие испытываемым чувствам. Та, Кто Помнит, мысленно присмотрелась к мешочкам своих ядовитых желез. Там было почти совсем пусто. Ради пробуждения Клубка она опустошила свои запасы, что называется, надолго вперед, ей требовалось время, чтобы хоть как-то их восполнить. Тем не менее она широко разинула челюсти, вбирая слабенькие яды Молнии, и ответила своими. Так она приспосабливалась к кораблю, дабы лучше его воспринимать.
Где-то высоко над ними маленький двуногий сжал пальцами поручни, а по сути, схватился за тело драконицы. Та, Кто Помнит, ощутила легкую дрожь корабля и то, как Молния сразу переключила внимание.
— Здравствуй, Проказница.
Голос Уинтроу был приглушен расстоянием и водой, но прикосновение к фальшборту усиливало и передавало смысл сказанного. Сами кости корабля несли их к Той, Кто Помнит. «Я знаю тебя», — гласило его прикосновение. А имя, произнесенное им, взывало к той части существа Молнии, от которой — вместе с именем — она отрекалась яростнее всего. И Уинтроу имел право к ней взывать: для Той, Кто Помнит, это было вполне очевидно, несмотря на все сопротивление корабля.
— Убирайся, Уинтроу!
— Могу и убраться, только все без толку. Знаешь, Проказница, чем я тут занимался? Медитировал. Залезал глубоко в себя. И знаешь, что я обнаружил на донышке?
— Бьющееся сердечко, наверное? — поинтересовался корабль.
Его бесплотное прикосновение было исполнено самой черствой жестокости. Та, Кто Помнит, сразу почувствовала, как напряглись на фальшборте руки парнишки, когда его сердце на миг остановилось в груди.
— Не надо! — взмолился он, скорчившись. — Пожалуйста!..
Корабль выпустил его, пусть и неохотно. Уинтроу почти повис на поручнях, восстанавливая дыхание. Потом негромко сказал:
— Ты и сама знаешь, что я обнаружил, когда хорошенько порылся в себе. Я увидел тебя. Ты проросла сквозь мою душу и тело. Корабль, мы с тобой — одно, и незачем нам друг друга обманывать! Я знаю тебя, а ты — меня. И ни один из нас не является тем, кем пытается притвориться!
— Я ведь тебя и убить могу, — зарычала Молния.
— Я знаю, что можешь. Только таким образом тебе от меня не избавиться. Убей меня, но я все равно останусь частицей тебя. И это, полагаю, тебе также известно. Ты хочешь прогнать меня прочь, корабль, только плохо верится мне, чтобы я мог удалиться достаточно далеко для разрыва нашей с тобой связи. Просто мы оба будем жестоко страдать — вот и все.
— Я рада буду рискнуть!
— А я нет, — мягко ответил Уинтроу. — Я тебе другое хочу предложить. Давай лучше примем то, чем мы стали, давай не будем ничего в себе отторгать! Ты перестанешь отрицать в себе человеческое, я смирюсь с драконом и со змеем в себе… То есть в нас, — поправился он задумчиво.
Стало тихо, только журчала вода. Что-то медленно росло в душе корабля, ни дать ни взять яд, наполняющий вздыбленную змеиную гриву. Когда же Молния заговорила, горечь хлынула точно гной из лопнувшего нарыва:
— Удачное время ты выбрал, чтобы предложить это, Уинтроу Вестрит. Ну до чего ж удачное время!
Она сшибла его с ног одним движением, словно дракон, отмахивающийся от надоедливой вороны-кровопийцы. Маленький человечек растянулся на палубе во весь рост. Из носа у него потекла кровь и немедленно начала впитываться в доски. Корабль негодующе заревел, но кровь все равно впитывалась. И с нею — Уинтроу.
ГЛАВА 16
ТИНТАЛЬЯ ЗАКЛЮЧАЕТ СДЕЛКУ
Некоторым чудом Рэйн все же не закричал. Лишь громко ахнул и раскрыл глаза, уставившись в темноту. Ему опять приснилась драконица, замурованная в собственном коконе, словно в гробу. Он-то думал, будто давно оставил этот сон в прошлом… и вот тебе на! Сердце так и грохотало о ребра, по всему телу катился пот. Рэйн полежал неподвижно, последними словами понося про себя мерзкую, лживую тварь и в особенности воспоминания, которыми она сочла нужным его наградить. «Надо бы попытаться заснуть…» — здраво подумал он затем. Скоро подойдет его очередь нести стражу — и хорош он будет тогда, невыспавшийся из-за кошмара!.. Рэйн затаил дыхание и прислушался. Неподалеку похрапывал Грэйг, рядом угадывалось легкое дыхание Сельдена. Рэйн перевернулся на другой бок, стараясь устроиться поудобнее. Как все-таки ему повезло, что у него была отдельная постель. Большинству других людей приходилось тесниться. Еще бы! За последнее время в особняк семьи Тенира набилось столько народу, что хоть население Удачного изучай!
Едва оформившийся союз старинных торговцев, «новых купчиков», поселенцев с Трех Кораблей и бывших рабов чуть не развалился при самом своем рождении. Рэйн хорошо помнил, как первоначальные основатели этого союза вместе с несколькими представителями «новых» явились к парадной двери дома Рестара и потребовали впустить их; благо снаряженные ими подсылы доподлинно видели, как туда входили главы удачнинского Совета. Там же торчали несколько самых рьяных и буйных последователей Роэда Керна. Рэйн еще посмотрел на них и подумал, а не сует ли он вместе с прочими голову прямо в петлю… Однако Серилла самолично вышла им навстречу, и вид у нее был самый безмятежный — в отличие от молодого Керна, так и сверкавшего глазами у нее за левым плечом. Он хмурился и что-то бормотал госпоже Подруге на ухо, но Серилла, не слушая, вежливо пригласила всех войти в дом и принять участие в «обсуждении городских дел за дружеским круглым столом» — так, кажется, она выразилась. Одна беда: стоило им рассесться за столом переговоров (а сидели как на иголках), как за окнами, в городе, заревели трубы и ударил набат. Все кинулись наружу. «Предательство!» — думал Рэйн на бегу, но часовой, выставленный на крыше, уже кричал, что в море показались корабли калсидийцев. Роэд Керн тотчас выхватил меч и начал орать, что, мол, «новые купчики» вознамерились нанести удар изнутри и вконец обезглавить Удачный, пока их союзники-калсидийцы действуют снаружи. И, не ограничившись словами, Роэд во главе своры своих прихлебателей накинулся на представителей «новых». В ответ блеснули ножи — хотя буквально минуту назад все дружно божились, что пришли безоружными. Вот так и вышло, что первая кровь очередного приступа, начатого калсидийцами, пролилась не на городских стенах, а на пороге бывшего дома Рестара. По счастью, до убийства не дошло, и благодарить за это следовало предводителей Совета. Почтенные старцы с редким единодушием выступили против Роэда и сумели-таки развести враждующие стороны, не допустив ничего непоправимого. Другое дело, что и чаемому заседанию не суждено было состояться, ибо представители сословий со всех ног кинулись по домам. Не столько потому, что очень боялись Роэда; просто у каждого имелась семья, и ее нужно было защитить от калсидийских налетчиков.
Это произошло три дня назад…
Нападение на город оказалось очень серьезным. Парусные корабли и гребные галеры вломились в гавань Удачного, воины посыпались прямо на пирсы и причалы, как муравьи. Им удалось разогнать защитников порта, по-прежнему не организованных в четкие воинские отряды, и даже захватить Кендри. Рэйн видел, как калсидийские моряки выводили его из порта. Он уходил очень неохотно, тяжело раскачиваясь и изо всех сил противясь весельным лодкам, выводившим его на буксире. Что было дальше с ним и его командой, Рэйн не знал до сих пор. Он мог только гадать, сумеют ли враги заставить Кендри подняться вверх по реке к его родному Трехогу. Что, если они взяли в заложники членов его семьи и додумаются пригрозить кораблю, что убьют их в случае его отказа?
Теперь в руках калсидийцев были порт и прилегавшие к нему здания: можно сказать, что их жадные лапы стискивали самое сердце Удачного. Бои шли каждый день, враги медленно, но верно продвигались все дальше. При этом они тащили на свои корабли все, что можно было унести, а что унести не удавалось — планомерно сжигали. Разрушений, подобных нынешним, Рэйн в жизни своей еще не видал… Калсидийцы пощадили только несколько крепких лабазов, куда складывалось награбленное, да несколько каменных домов, удобных для обороны. Все прочее просто прекратило существовать. А сколько погибло людей! Калсидийцы всего менее склонны были считаться, кто перед ними: торговец из старинной семьи, «новый купчик», рыбак, разносчик булочек, шлюха или знатная дама. Они грабили, насиловали и убивали всех без разбора. Сгорел и длинный ряд добротных домов, где жили поселенцы с Трех Кораблей. Калсидийцы спалили жилища рыбаков и их лодки и убили всех, кто пробовал сопротивляться. Уцелевших приютили соседи, до которых еще не докатился разгром.
