Игорь Гаврилов - Стальной арбитр
В воздухе над пластинкой завихрились разноцветные искры, образовали контур человеческой фигуры, проступавший с каждым мгновением все контрастнее и контрастнее. Через секунду в полуметре над полом ангара повисла объемная копия Куракина, в отличие от оригинала, правда, одетая в темно-синий мундир с золотыми двухпросветными погонами без звездочек. На рукаве мундира имелся большой шеврон с изображением системы концентрических кругов, над которой парил наш двуглавый орел со скипетром, державой и коронами.
Механический голос представил голографическую копию и стоящий рядом оригинал:
– Полковник Куракин Всеволод Витальевич, отдел 4В Российского Департамента Государственной Безопасности, командир группы иномировой разведки. Степень допуска – 6А. Личный номер – НК6942605. Биографические данные: родился 27 ноября 2218 года в городе Владимире. В апреле 2235 года окончил частную школу в поселке Борково Московской губернии. В августе того же года поступил в Санкт-Петербургский кадетский корпус, окончил его с отличием в 2241 году. При выпуске присвоено воинское звание подпоручик. Служил в патрульных частях космофлота: с 2241 по 2243 год на корвете «Астрахань» в должности офицера дальней связи, затем переведен на корвет «Громкий» с назначением на должность старшего офицера дальней связи – командира группы. Воинское звание поручик присвоено в 2243 году…
– Стоп! – прервал Куракин синтезированный голос мини-компьютера.
Единственным из всех, кто не выказывал признаков крайнего удивления, кроме, разумеется, самого Куракина, был я. Во-первых, у меня просто не оставалось сил удивляться, а во-вторых, я ожидал чего-нибудь подобного. У меня давно уже было предчувствие, что на сцене появится кто-то еще.
Как и полагается начальнику, первым осмыслил увиденное и услышанное Степан Тарасович Герасименко.
– Полковник Куракин, значит… Год рождения 2218-й, – медленно проговорил он. – Так вы из будущего, полковник?
– И да, и нет, – ответил Куракин.
– То есть? Я вас не понимаю.
– Я не из вашего мира, Степан Тарасович, – пояснил Куракин. – 2218 год, в котором я родился, это не будущее вашей, господа, Земли, – полковник обвел взглядом присутствующих. – Путешествия по времени невозможны, пока никто не доказал обратного. Я прибыл из мира, существующего параллельно вашему, у нас другое течение времени, и сейчас там на календаре 2270 год. Для вас моя Земля покажется, конечно, миром далекого будущего. Существуют и другие реальности, в одной из них, например, сейчас начало XIX века.
– В той реальности есть государство Континентальный Имперский Союз? – Я собрался с силами и задал тот важный для меня вопрос.
– Да, такое государство там есть, но откуда вам…
– Какой там сейчас год? – я перебил Куракина.
– 1824-й, по-моему.
– Кто там сейчас император и Великий имперский арбитр?
– Почему вас это так интересует? – вопросом на вопрос ответил Куракин.
– Потому, что я сам в некотором роде из той самой реальности, где существует Континентальный Имперский Союз!
– Юрий Сергеевич! – прервал наш диалог Герасименко. – У вас еще будет время услышать ответы на ваши вопросы. А пока позвольте мне поговорить с господином Куракиным!
– Пожалуйста, – устало пожал плечами я. Сейчас действительно было не самое подходящее время для бесед о послевоенной истории Империи.
– Предположим, полковник, я вам верю, – обратился Степан Тарасович к Куракину. – Предположим, сейчас я разговариваю с человеком из совсем другой Вселенной. Так скажите мне, господин пришелец, что вы делаете в моем мире и почему вас интересует подонок, который валяется сейчас на полу перед вами?
– Я резидент, дорогой Степан Тарасович, – начал отвечать Куракин, как мне показалось, с легкой иронией. – Я разведчик и одновременно исследователь вашей Земли. Чем я могу еще тут заниматься? Торговать водкой и «сникерсами»?
– Вы тут один? Или у вас на Земле целая разведсеть? – поинтересовался Герасименко.
– Я здесь не один. Но все остальные мои люди, – а их по пальцам пересчитать можно – технари и аналитики. – Куракин тяжело вздохнул. – А мне очень нужны сейчас бойцы.
– Что же вам их не пришлют? – спросил я.
– К сожалению, это невозможно. Пока невозможно.
– Почему?
Куракин тяжело вздохнул, потер виски пальцами.
– Постараюсь объяснить. Видите ли, один мир от другого, параллельного или смежного ему, в этом вопросе существует разная терминология, отделяет пограничное поле, напряженность которого колеблется в очень широких пределах – от 20 до примерно 150 единиц по шкале Градова. Если напряженность выше 50, то переход становится практически невозможным как для человека, так и для любого материального тела массой более нескольких миллиграммов. С февраля же 1996 года напряженность пограничного поля ни разу не опускалась ниже 75 единиц… Мы оказались отрезанными от своего мира.
– Связь вы тоже утратили полностью? – спросил Герасименко.
– Нет, связь сохранилась, я могу обмениваться информацией с Координационным Центром, но получить людей и серьезную технику не могу. Границу сейчас преодолевают лишь нанозонды, да и то очень редко… Если бы я имел в подчинении полноценную разведгруппу, то на контакт с господином Кирилловым и с вами, Степан Тарасович, не пошел бы никогда. Я здесь, – Куракин обвел рукой ангар, – только потому, что положение создалось поистине отчаянное и я вынужден немедленно искать союзников.
– И вы выбрали в союзники нас?
– Получается, что так. Надеюсь, я не ошибся.
– Поживем – увидим, – буркнул Герасименко.
Что происходило в ангаре дальше, я описать не могу. Для меня мир после последних слов Герасименко сначала раздвоился, потом поплыл, потемнел. Я ослеп и оглох, меня поглотил Марианский желоб беспамятства.
Глава 21
Стил касался символов в круге древком копья, один за другим они гасли, вот остался последний, похожий на свернувшуюся гремучую змею. Погас и он. Немедленно часть стены куба исчезла, возник проем размером с замковые ворота. Люди шагнули внутрь гигантского куба. Когда идущий последним Джон Ретленд пересек границу, отделявшую мир людей от мира звездных демонов, проем за ним без звука закрылся.
Все семеро с удивлением оглядывались. Они стояли на светящемся ядовито-зеленым светом полу. Помещение, в котором они оказались, имело квадратную форму и было весьма обширным. Из пола странного чужого зала в шахматном порядке торчали угольно-черные стержни высотой футов в двадцать, а между полом и потолком парила квадратная плита с куполом из прозрачного материала, под куполом колыхалась коричневая студнеподобная масса.
