Анна Дашевская - Семь гвоздей с золотыми шляпками
Нет, не накрыло. Развеялось при подлете.
Но тяжело дышала теперь не только я. Мы остановились по разным сторонам кромлеха, и я, не теряя времени, активировала накопители. Судя по всему, Марта делала то же самое.
«Ну что же, пора вмешаться иным силам» — подумала я и шепнула кодовое слово. Вдалеке слегка громыхнуло, но больше ничего не произошло.
— Помощников ждешь? — издевательски хмыкнула Марта. — А не будет их. Неужели ты думала, Лавиния, что я не узнаю о твоих простецких планах? Да и что твои мертвые короли для меня, если завтра я буду править миром?
— Слушай, а зачем тебе править миром? — спросила я.
Видимо, в моем голосе прозвучал искренний интерес, потому что, помедлив, она ответила:
— Я была ребенком, и мной командовали родители. Я стала девушкой, теперь мной командовали брат, учитель, потом муж. Еще тогда я сказала себе, что сделаю все, чтобы однажды оказаться главной. Чтобы меня слушались, передо мной трепетали. Нет-нет, не трогай свою пукалку! — прервала она рассказ, и воздушной петлей вырвала у меня из правой руки духовой пистолет. — Мы с тобой разговариваем, а ты всякую гадость в руки тянешь.
— Ну, хорошо, не буду, — я согласно кивнула, и демонстративно уселась на камень, возле которого лежала моя трубка. — Так значит, кто-то продал тебе информацию о встрече Кристиана с тенями предков?
— Ну, вы ж такие великие! — хмыкнула она. — Вы же не обращаете внимания на лакеев и горничных. Вот одна из горничных и подслушала, когда он рассказывал о ритуале своей блондинистой тощей королеве. А я этой горничной за каждый доклад платила побольше, чем она получает ежемесячно во дворце!
— Понятно. И как тебе удалось их сюда не допустить?
— А ты оглянись, посмотри повнимательнее, — Марта расхохоталась. — Или силы кончились, даже магическим зрением не можешь посмотреть?
Я не стала спорить и вновь перешла на магическое зрение, которое отключила пока, чтобы отдохнуть. Ну, зрелище и впрямь было сильное: над кромлехом будто натянут был гигантский мыльный пузырь, в лунном свете переливавшийся розово-лиловым, синим и фиолетово-зеленым.
— Да, зрелище впечатляющее, — подпустив в голос восхищения, сказала я. — Твоя разработка?
Пока Марта с гордостью рассказывала мне о том, как она превзошла меня во всем, я внимательно присматривалась к пузырю, и вскоре увидела на его поверхности… не то, чтобы трещины, но истончившуюся ткань, то место, где трещины могли бы появиться. Это был шанс.
— А скажи мне, раз уж мы об этом заговорили, — начала я, одновременно выхватив из левой кобуры бластер и посылая последовательно три заряда: в ноги Марте, в слабую точку купола и вновь в Марту.
Последнее было даже лишним: первый выстрел сбил ее с ног, а мощный откат от разорванного купола завершил дело. Я перевела дыхание, защелкнула орихалковые наручники на запястьях, больших пальцах и щиколотках и, наконец, повторила вызов.
Из темноты соткались Адальберт, Финн МакКумхэйл, Брес и, наконец, Эмэйн.
— Мы слышали твой зов, но не могли проникнуть сквозь купол, — сказал Финн.
— Да, я знаю. Ну, в общем, я практически справилась. Вот только сейчас я на нуле, а мои коллеги, боюсь, появятся часа через три, не раньше.
Этот момент Марта выбрала, чтобы придти в себя. Ее ресницы дрогнули, взгляд болотно-зеленых глаз быстро обежал четырех королей и остановился на мне.
— Ты! — выплюнула она.
— Помолчи, — я покачала головой. — Я могу тебе заклеить рот липкой лентой, но мне не хочется вставать. Ваши величества, вам слово.
Показалось мне или нет, что четыре короля уже не были тенями, а приобрели почти плоть? Но вот серый ворон, ворон Морриган, на плече Эмэйна уж точно не померещился.
— Я, король Бритвальда Адальберт Элагхан, сын Каролуса сына Артура, — начал говорить дух, — данной мне властью над стихией земли, забираю у тебя, Марта Яначекова, твою силу и твою опору, и передаю их Лавинии Редфилд.
— Я, король Бритвальда Финн МакКумхэйл Элагхан, сын Антэйна сына Бреса, данной мне властью над стихией огня, забираю у тебя, Марта Яначекова, твою силу и твое пламя, и передаю их Лавинии Редфилд.
— Я, король Бритвальда Брес Элагхан Фомор, сын Барры сына Мазуина, данной мне властью над стихией воздуха, забираю у тебя, Марта Яначекова, твою силу и твое дыхание, и передаю их Лавинии Редфилд.
Тут я жестом попросила моих соратников прерваться, все-таки встала и подошла к лежащей неподвижно Марте. Приложила пальцы к горлу, опасаясь, что не услышу стука сердца; мне ее все-таки нужно в живом и целом виде довезти до тюрьмы и заседания Совета магов. Нет, все отлично, жива и даже, кажется, не в обмороке. Словно отвечая на мои мысли, она открыла глаза и злобно прищурилась.
— Прошу прощения, — сказала я, вставая на ноги и снова отходя к своему нагревшемуся камушку. — Больше не мешаю.
Вперед вышел последний из призрачных королей.
— Я, король Бритвальда Эмэйн МакФебал Элагхан, сын Финбарра сына Крогэра, данной мне властью над стихиями жизни и смерти, забираю у тебя, Марта Яначекова, твою силу, твой свет и твою тьму, и передаю их Лавинии Редфилд.
Вот тут Марта дрогнула, даже приоткрыла рот, чтобы сказать что-то, но тут же его захлопнула и вновь закрыла глаза.
Честно говоря, я не знаю, что она ощущала в этот момент. Означало ли невозможность видеть то, что Эмэйн забрал у нее свет и тьму? Что символизировало лишение воздуха? Повторюсь, не знаю, и знать не хочу…
Тени королей окружили меня, и из вежливости я встала.
— Итак, Лавиния, исполнили ли мы то, зачем ты звала нас? — спросил Адальберт.
— Да, ваше величество, — я поклонилась.
— Мы будем… присматривать за нашими потомками, — усмехнулся Финн. — Кристиан, конечно, хороший мальчик, но ему еще расти и расти.
— Ничего, — улыбнулась я в ответ. — У него есть время.
Фигуры вновь стали превращаться в тени и постепенно истаяли в болотном воздухе.
Я снова села на полюбившийся камень, раскурила трубку и приготовилась ждать: до рассвета оставалось еще часа три.
Первым приближение кавалерии из-за холмов услышал Фитер: оторвавшись от особо полюбившегося ему куста дикой смородины, он вскинул голову, втянул ноздрями воздух и заржал. Невдалеке раздалось ответное ржание, и из темноты в круг света, даваемого голубым магическим фонариком, вылетел Морнэмир. Эффектно затормозив точно возле меня, он бросил поводья, спрыгнул с коня и стал меня ощупывать, засыпая вопросами:
— Ты как? Цела? Не ранена? Она приходила?
— Цела, не ранена, устала. Приходила и до сих пор здесь, — я развернула его на сто восемьдесят градусов и показала на упакованную Марту, лежащую молча и неподвижно.
