Мэри Стюарт - Хрустальный грот
Сразу за Сарумом приютился городок, где родился Амброзий. Даже не припомню, под каким названием он был известен в давние времена, но уже в тот год городок стали звать его именем — Амересбург или Эймсбери[5]. Я никогда не бывал в этих краях и собирался осмотреть городок, а потому мы пустили лошадей скорой рысью и прибыли на место незадолго до захода солнца. Меня вместе с командирами Амброзия с удобством поселили в доме городского главы. Сам городок был размером чуть больше деревни, но теперь считал себя вознесенным над остальными как родина верховного короля. Неподалеку находилось место, где много лет назад саксы предательски зарубили около сотни знатных бриттов и схоронили их в общей могиле. Эта трагедия разыгралась в рощице к западу от Эймсбери, за древним кромлехом, который одни называют Хороводом Великанов, а другие — Хороводом Нависших Камней.
Я немало слышал о Хороводе и сгорал от любопытства; поэтому, когда наш отряд достиг Эймсбери и стал готовиться к ночлегу, я, принеся извиненья хозяину, в одиночестве отправился на запад по открытой равнине. Ни холм, ни ложбина не прерывают здесь тянущееся милю за милей пространство Великой равнины, лишь изредка встречаются здесь заросли утесника или терновника да одинокие, истерзанные ветрами дубы. Солнце садилось поздно, и в тот вечер, когда мой притомившийся конь усталым шагом продвигался на запад, небо впереди было еще окрашено последними лучами заката, но у меня за спиной уже легла на востоке вечерняя аспидная синь, и среди облаков показалась ранняя звезда.
Наверное, я ожидал, что Хоровод окажется менее внушительным, чем выстроившиеся в колонны армии стоячих камней, к которым я привык в Малой Британии, что он будет сродни кромлеху на острове друидов. Но эти камни были поистине огромными: подобно одиноким древним великанам вставали они посреди бескрайней пустынной равнины, наполняя трепетом сердце смертного.
Некоторое время я ехал вдоль стоячих камней, не сводя с них глаз, потом спешился и, оставив коня пастись, прошел меж двумя каменными исполинами внутрь первого круга. Моя удлиненная закатным светом тень, упавшая передо мной в круг гигантских теней, показалась мне крошечной, словно принадлежала карлику. Я невольно остановился, словно сами великаны сомкнули в круг руки, не пуская меня вперед.
Амброзий спросил меня, было ли это «стрелой из темноты». Я ответил утвердительно и сказал правду, но мне еще предстояло выяснить, что привело меня сюда. Но, оказавшись в этом круге, я думал лишь о том, что отдал бы все за то, чтобы очутиться за сотни миль от этого места. Нечто подобное я чувствовал в Малой Британии, проходя через анфиладу камней; словно кто-то или что-то дышал мне в спину, словно нечто неведомое, нечто, много древнее, чем само время, стояло за моим плечом. И все же эти каменные исполины были иными. Казалось, земля, по которой я ступал, камни, которых я касался, хоть и нагрелись от весеннего солнца, дышали холодом, поднимавшимся из неведомых глубин.
Превозмогая себя, я двинулся вперед. Свет быстро угасал, и пробираться к сердцу Хоровода следовало с осторожностью. Время и бури — а может, боги войны — сделали свое дело; многие камни повалились и лежали в беспорядке, но изначальный замысел творцов Хоровода был еще различим. Это действительно был круг камней, но отнюдь не похожий на те, что я видел в Малой Британии. Ничего подобного я не мог бы даже вызвать в воображении. Исполинские камни изначально составляли внешнее кольцо, и там, где от него еще сохранился в целости короткий отрезок, стоячие громадины венчало непрерывное перекрытие из столь же необъятных блоков; огромный каменный полумесяц изгибался словно колоссальная изгородь, пересекшая небо. Местами отдельные стоячие камни внешнего кольца еще держались прямо, но большинство их повалилось или опасно кренилось, и блоки перекрытия лежали возле них на земле. Внутри внешнего кольца стояло еще одно, тоже из вертикальных глыб, но меньше размером; некоторые из внешних исполинов, падая, увлекли их за собой. А внутри этого кольца, обозначая центр, снова высились гигантские стелы, выстроившиеся подковой и соединенные каменными перекрытиями попарно. Три такие арки-трилитона[6] уцелели, четвертая упала, повалив и своего соседа. Повторяя подкову трилитонов, внутри стояла еще одна арка — из камней поменьше; и почти все они стояли нетронутые. Внутри этой малой подковы меня ждала пересеченная тенями пустая площадка, поросшая травой, которую из стороны в сторону пересекали тени.
Солнце закатилось; с его уходом небосвод на западе лишился красок, и в головокружительной зеленоватой мгле блеснула мне одинокая звезда. Я стоял неподвижно. Тишина была полная, настолько полная, что я слышал, как неспешно щиплет траву мой конь и как позвякивает его уздечка, когда он переходит на новое место. Кроме этого, единственным звуком, нарушающим тишину, было едва уловимое щебетанье скворцов, гнездившихся у меня над головой в гигантских трилитонах. Скворец — священная птица друидов, я слышал, что в давние времена друиды свершали здесь свои обряды. Много легенд ходит о Хороводе: о том, что в древности эти камни доставили из Африки неведомые исполины и воздвигли посреди равнины, или о том, что Хоровод — это и есть сами великаны, проклятьем обращенные в камень, пока танцевали свой веселый хоровод. Но не великаны и не проклятье дышали теперь холодом из камней; эти камни воздвигли простые смертные, и история их воздвижения воспета сказителями, такими, как слепой старик из Малой Британии. Последний закатный луч лег на камень возле меня; массивный каменный нарост на поверхности могучего базальта в точности соответствовал отверстию в упавшей перемычке. Эти шипы и гнезда были сработаны людьми, такими же мастерами, как те, за работой которых я наблюдал последние несколько лет — сперва в Малой Британии, затем в Йорке, Лондоне и в Винчестере. И сколь бы огромными и неподъемными ни были эти камни, их подняли не мощь или магия великанов, а руки рабочих и указания механиков и звуки музыки, подобной той, что я слышал от слепого певца из Керрека.
Я медленно пересек площадку в центре Хоровода. Слабого предсумеречного света хватало на то, чтобы моя тень бежала впереди меня, и на то, чтобы на мгновение в игре света и тени на поверхности одного из камней возник двуглавый топор. Я помедлил и обернулся… Моя тень на камне затрепетала, потом нырнула. Я ступил в неглубокую яму и упал ничком, растянувшись во весь рост.
Это было всего лишь углубление в земле, какое могло остаться спустя годы после падения одного из камней. Или от могилы…
