Ольга Куно - Охотники на тъёрнов
Едва заметное движение бровью — чёрт его знает, что оно означало, — и Ирвин снова направился к окну. Постоял, глядя вниз, на освещаемую редкими фонарями мостовую. Потом резко развернулся и быстрым шагом возвратился к столу.
— Сделать то, что ты предлагаешь, будет чрезвычайно глупо с моей стороны, — холодно сказал он.
Я смиренно склонила голову. В сущности Ирвин прав. Действительно глупо. Это немаленький риск, не только для него, но и для его людей, и ради чего? Ради человека, который, как Ирвин явно по-прежнему считает, увёл у него женщину? Которому в придачу ещё и ничего серьёзного не угрожает? Ради спасения женщины, об угрозе для жизни которой Ирвин знает лишь из третьих рук?
— И тем не менее я это сделаю, — продолжил Ирвин. — Но имей в виду, — вскинул руку он прежде, чем я успела хоть что-то сказать, — это первый и последний раз, когда я чем-либо помогаю монтарийцу.
Я кивнула, прикусив губу. Судя по тону сказанного, Ирвин не слишком-то поверил в платоническую природу моих отношений с Винсентом. Хотелось возразить на этот счёт, но я чувствовала, что момент сейчас совершенно неподходящий.
Вновь опустившись на стул напротив меня, Ирвин деловым тоном задал несколько конкретных вопросов, которые должны были помочь разработке завтрашней операции.
— Подожди здесь, — сказал он затем. — Я должен отдать кое-какие распоряжения.
Я осталась одна. Немного расслабившись, откинулась на спинку кушетки, борясь со стремлением прокрутить в голове все детали предшествовавшего разговора. Если поддамся, начну мучиться из-за каждого неправильно сказанного слова, не говоря уже о самом приходе сюда. Поставив локоть на ручку кушетки, подпёрла голову рукой. Пару раз я задрёмывала, но почти сразу же просыпалась от того, что рука соскальзывала с подлокотника.
Ирвин отсутствовал примерно полчаса, может быть, минут сорок. Вернувшись, он не стал садиться, просто остановился посреди комнаты. Вид он имел усталый. Это впечатление усугублялось лёгким намёком на круги под глазами, цветом лица, который как минимум в свете свечей казался особенно бледным, и помятой рубашкой с распахнутым воротником.
— Всё готово, — проинформировал меня он. — Выезжаем завтра в семь утра.
Я встала с пригретого места на кушетке.
— Большое спасибо, Ирвин. Я… действительно очень тебе признательна.
— И что теперь? — мрачно спросил он.
— Не знаю. — Я пожала плечами, беспомощно улыбнувшись. — Всё зависит от тебя. Ведь это же ТВОЙ сон.
Непродолжительный, но пристальный взгляд. Потом Ирвин подошёл ко мне вплотную.
— Не боишься, что сон может оказаться эротическим?
Пришлось поднять голову, чтобы встретиться с ним глазами.
— Ничего не имею против эротических снов, — улыбнулась я, кладя руки ему на плечи. — А боюсь только одного — что он окажется слишком коротким. Потому что кто-нибудь опять ворвётся и его обрубит.
— Не ворвётся, — покачал головой Ирвин. — А если ворвётся, я точно его заколю.
Положив руку мне на макушку, он склонился к моему лицу. Поцелуй был похож на самый первый — долгий, пронзительный, почти агрессивный. Губы Ирвина настаивали, добивались, захватывали, безмолвно транслировали: «МОЁ». Сперва я просто сдалась их напору, почти пассивно. А потом и сама перешла в нападение, не менее агрессивно транслируя мужчине, что намерена незамедлительно получить его в единоличную собственность.
Кушетка оказалась очень близко. Я принялась расстёгивать на Ирвине рубашку. Мой плащ давно уже был сброшен и лежал в стороне. Платье с расстёгнутым воротом сползло на сторону, и Ирвин впился губами в моё плечо, потом в шею. Закончив, наконец-то, бороться с его рубашкой, я стянула её с плеч, а Ирвин быстро отбросил её в сторону, не намеренный отвлекаться на такую ерунду. Я обняла его за спину, но этого показалось мне недостаточно, и я обхватила его ноги своими ногами.
Надеюсь, что никто не подслушивал за дверью. Впрочем, вру. На самом деле мне всё равно.
Разгорячённая, я не чувствовала царившей в комнате прохлады, и лежала, откинув голову назад, закрыв глаза и свесив с кушетки правую руку. Сейчас никто не заставил бы меня пошевелиться, даже под страхом смерти. Я почувствовала, как Ирвин встаёт с кушетки, слышала, как он сделал несколько шагов по комнате, возможно, подбирая одежду. Открыть глаза даже и не подумала. Потом моего плеча коснулась его рука.
— Стелла! — позвал он.
Я невнятно помычала.
— Стелла! Ау!
Мужская рука потрясла меня более настойчиво.
— Чего тебе? — спросила я, по-прежнему не размыкая век.
— Вставай! — заявил Ирвин.
— Ты меня гонишь?
Его тон очень чётко свидетельствовал о том, что серьёзный конфликт между нами не назревает, поэтому я продолжила лежать, как лежала. Моя рука безвольно покачивалась над полом, пока Ирвин тряс меня в очередной раз.
— Да, — подтвердил он. — Убирайся с моей кушетки!
— Не хочу. Мне и здесь хорошо.
— На кровати значительно удобнее, — просветил меня Ирвин.
Я нехотя приоткрыла один глаз.
— Ты что, собираешься сослать меня в мою комнату?
— В твою комнату? — иронично переспросил Ирвин. — Вот ещё! Целую комнату на тебя тратить?! Потеснишься на моей кровати, ничего тебе не сделается.
— Что ж такое? — проворчала я, открывая второй глаз и принимая сидячее положение. — Мало того, что отдохнуть не дают, так ещё и бессовестно на мне экономят.
Особенного впечатления на Ирвина моё ворчание не произвело. С подчёркнуто тяжёлым вздохом я встала и поплелась в спальню. Ирвин шагнул туда следом за мной.
— И вот эта кровать — вместо моей замечательной кушетки? — сварливо осведомилась я.
— Половина этой кровати, — щедро уточнил Ирвин, откидывая одеяло. — Ложись, — добавил он уже более серьёзно. — Время позднее, а встать завтра придётся рано. Учти: если вовремя не проснёшься, будить тебя я не собираюсь. Оставлю здесь.
— Ещё чего не хватало! — фыркнула я, забираясь под одеяло под давлением столь весомого аргумента.
Ирвин лёг рядом.
— Скажи, а у тебя случайно не завалялось дома пары кандалов? — поинтересовалась, поправляя подушку.
— Прости, пары чего у меня не завалялось дома? — переспросил он.
— Кандалов, — ответила я, как ни в чём не бывало.
— С какой бы стати они взялись у меня дома?
— Ну, не знаю, — протянула я. — Что тебе, трудно было с работы захватить?
— Зачем? — фыркнул Ирвин.
— А я бы сейчас приковала свою руку к твоей, — зевая, объяснила я. — Чтобы ты не смог с утра сбежать, меня не разбудив.
Ирвин приподнялся и навис надо мной, опираясь обеими руками о кровать.
